Морриган Джонс (Morrigan Jones)
О персонаже |
1. Полные имя и фамилия персонажа, возраст, раса
Морриган Индия Джонс (Morrigan India Jones), 32 года, человек.
2. Род деятельности
Профессор археологии Затонувшего Корпуса, исследовательница и путешественница.
3. Внешность
Среднего роста, светловолосая, почти всегда загорелая из-за работы в раскопе - так что синие глаза будто бы светятся на обветренном лице - и неожиданно крепко сложенная Морриган Джонс - достойная дочь лесов Коннектикута, воспитанная джунглями Амазонки. Среднего телосложения, определенно не тонкокостная барышня; очень подвижна, подчас порывиста; очень улыбчива, так что в уголках губ уже залегли первые морщинки; может похвастаться некоторым количеством шрамов, большая часть которых скрыта под одеждой. Самый крупный остался на пояснице - след брошенного калапало копья.
В одежде предпочитает удобство, украшений не носит за исключением золотого кольца, что явно старше ее самой, Бримстоуна и вообще Англии как государства. Студентам всегда говорит, что кольцо проклято.
Прототип: Evan Rachel Wood
4. Способности и навыки
Морриган - признанный специалист по древней истории Мезоамерики, разбирается в том числе в древних языках - пукина, капак сими - знает иероглифику майя и говорит на кечуа.
Без особых тонкостей разбирается в древней истории Ближнего востока, знакома с расшифровкой клинописи.
Обладает отличными навыками выживания, знает, как добыть воду, огонь и пропитание, как построить жилище и спрятаться от разыскивающих тебя недобрых аборигенов. Очень неприхотлива в быту.
Хорошо стреляет и неплохо охотится. Вообще находится в неожиданно хорошей для женщины-археолога физической форме, однако рукопашной всегда предпочтет бегство. Отлично ориентируется на местности, знакома с принципом работы навигационных приборов.
Ездит верхом, орудует веслом, освоила почти все способы передвижения, кроме воздушного.
Может оказать первую помощь и достаточно опытна для того, чтобы после сразу искать врача.
Обладает нетипичными для почтенного профессора связями на черном рынке - которые не поддерживала, правда - и отлично понимает принцип его функционирования.
5. Общее описание
Отец Морриган, Стивен Ллойд Джонс, обессмертил свое имя, отыскав в Камбодже затерянный храмовый комплекс, поэтому для решившей пойти по его стопам дочери профессиональная планка была установлена очень высоко. Семья профессора путешествовала вместе с ним, так что к двенадцати годам Морриган успела поведать все континенты, за исключением Антарктиды; видела и рассвет над Амазонкой, и закат над Красным морем, андские ливни и песчаные бури Сахары, имела возможность сравнить зиккураты Мезоамерики и Месопотамии... Детство ее казалось вырванным из времени и пространства, замершее на пересечении морских путей, застывшее между древностью и настоящим; и пестрые арабские рынки в памяти Морриган мешались с навсегда затихшими улицами погребенных городов Азии, а лица индейцев Южной Америки - с пугающими каменными ликами, высеченными стенах храмов Перу. Короткие возвращения к цивилизации казались странными интерлюдиями перед следующим путешествием, но одна из них внезапно затянулась на долгие десять лет: здоровье Анны, матери Морриган, оказалось подорвано перенесенной в джунглях лихорадкой, и Стивен воспользовался предложением Йельского университета, спонсировавшего одну из его последних поездок. Он сделался благообразным профессором истории, а Морриган, соответственно, пришлось играть роль примерной профессорской дочки, которую она исполняла покорно, но без энтузиазма. Приноровиться к размеренной жизни было несложно, сложнее оказалось такое бытие принять: Морриган откровенно скучала, и поступление в этот самый Йель, как раз открывший бакалавриат для женщин, едва ли развеяло эту скуку. В Старом Свете творились какие-то странные катаклизмы, отголоски которого долетали до Нового, но о происходящем в Европе жители штатов как обычно беспокоились мало, максимум обсуждая ужасы за чашкой вечернего чая. Морриган прилежно доскучала до конца обучения, отчиталась довольному отцу и после этого пустилась во все тяжкие.
А тут надо сказать, что Морриган от природы была бесстрашна до нездорового и любопытна до опасного, что в сумме сулило незавидный срок жизни, зато обещало очень увлекательный некролог по ее итогам. Не разыскав спонсора для экспедиции, Морриган со свойственным ей упрямством отправилась в нее практически в одиночку, заручившись поддержкой только давнего приятеля отца и наняв себе по дороге парочку местных подручных обещанием части добычи. Отец бы такого легкомысленного отношения к древностям не одобрил, поэтому его в известность предусмотрительно не поставили: для него его крошка отправилась в свою первую научную экспедицию во славу исторической науки.
Та, кстати, вышла вполне успешной: обнаруженного Морриган хватило и на то, чтобы удовлетворить свое научное любопытство, и на то, чтобы расплатиться с партнерами и еще осталось “на булавки”. Это и положило начало карьере доктора Джонс, расхитительницы гробниц: следующие несколько лет она то одна, то в компании, то по заказу, то по собственному почину моталась по всем уголкам света в поисках остатков древних цивилизаций и помогала их распродать ради спонсирования следующего путешествия, однако истинная слава исторической науки все еще не давала ей покоя. Юношеский авантюризм постепенно уступал место зрелой основательности: Морриган начала задумываться о том наследии, что оставит после себя, и печалиться от мысли о том, что у ее отца это будет открытый древний храм, а у нее - пополнение коллекций и без того богатых господ.
Несмотря на сомнительный характер своей деятельности, Морриган, однако, постепенно приобретала вес в современной науке: в перерывах между экспедициями из-под ее пера выходили труды, почитавшиеся весьма любопытными, а география исследований впечатляла даже бывалых путешественников. Более всего ее влекла Южная Америка: затерянные храмы, хранящие темные секреты; погибшие цивилизации, унесшие с собой огромное количество тайн; недосягаемые плато и опасные джунгли - весь континент представлялся Морриган головоломкой, которую она усердно разгадывала на протяжении нескольких лет и добилась на этом поприще определенных успехов. Она лелеет мечту однажды рассказать все истории, накопившиеся за это время: авантюризм и азарт нередко заводили Морриган в неприятности, а находчивость и решительность - оттуда вытаскивали; так родились истории про то, как однажды пришлось спасаться от агрессивных туземцев, прячась в почитающихся ими проклятых зиккуратах; как местный пастух случайно указал им путь к затерянному храму; как сам храм оказался гигантской ловушкой, из которой они еле выбрались; как археологи спасались от пиратов, сами притворяясь пиратами, и провозили контрабанду, притворяясь торговцами; и еще десятки рассказов про археологическую рутину. Бримстоун предоставлял ей одновременно научную и материальную базу для того, чтобы заниматься исследованиями, не оглядываясь на презренные деньги; все, что требовалось от нее - прочитать курс лекций для спиногрызов, а потом сопроводить их в поля. Морриган такое вполне устроило, Бримстоун, по всей видимости, устроила ее кандидатура на роль профессора, на том и порешили.
Так Морриган Джонс, повторяя путь своего отца, сделалась благообразной профессоршей. Условно-благообразной, правда: говорят, можно вывезти девочку из Коннектикута, но невозможно вывести Коннектикут из девочки - в глубине души типичная “янки”, Морриган всегда испытывала проблемы с признанием авторитетов и снисходительно относилась ко всем этим старосветским чопорным формальностям. Впрочем, кроме того, она всегда легко адаптировалась к новым условиям, так что приноровилась и тут - научилась в нужный момент вставлять слово “сэр”, слушать, когда говорят, и не так рьяно бросаться в спор, когда ей кажется, что собеседник несет полную дурь. В целом неконфликтная, изначально дружелюбная с совершенно любым собеседником, она довольно быстро обзавелась довольно широким кругом знакомств, кроме Бримстоуна выступала приглашенным лектором в нескольких других университетах Европы.
Морриган не отказалась от путешествий, посвящая им каждое лето, и время от времени берет с собой особенно талантливых студентов; все еще мечтает отыскать затерянный Мачу-Пикчу и не оставляет мыслей о мемуарах.
Об игроке |
6. Способ связи
7. Пробный пост
После четвертой банки энергетика и суток бодрствования сознание делается удивительно прозрачным, а мир вокруг - обескураживающе четким, словно в электронных глазах сбились настройки; и каждый бритвенно-резкий предмет словно царапает уставший взгляд, так что Дороти опускает отекшие веки, позволяя себе милосердную темноту.
Искусственные глаза не устают, но устает живой разум.
Яркие всполохи погашенного интерфейса умирают не сразу, гаснут, как угли, из рыжего в пепел, и темнота век не беззвучна; расцвечена негромким бормотанием приглушенного Инфолинка - голосовой помощник продолжает послушно зачитывать документы, но Дороти уже не разбирает слов, и мелодичная речь его сливается в непотянтое журчание звуков. На отложенном в сторону коммлинке - единственном, что освещает полутемную комнату - светятся безжалостные цифры - 5.30 утра - и пониже сторогое:"Следующий прием препаратов назначен на 9.00", сопровождаемое суровым "невозможно отменить".
Дороти по-птичьи поводит затекшим плечом и случайно сбивает прозрачную пластинку на пол - голубоватые цифры теперь укоризненно светят на нее снизу вверх, сердито моргают сменяющимися цифрами.
5.40 утра.
В сознание, пользуясь тем, что хозяйка бодрствует, толкается напоминание - встреча с господином Апшером назначена на 12.00 - и Дороти морщится, как от укола: до этого времени ей предстоит каким-то образом натянуть на себя свою праздничную, переливающуюся шкурку, иначе господин Апшер, знакомый ей только по беседам в сети, попросту не признает в серой от усталости девице госпожу Гарланд, яркую и сияющую, как магазинная вывеска. Сон, даже четырехчасовой, был бы неплохим подспорьем в этом деле, но сначала она дослушает последнюю запись, потому что где-то между строк может скрываться ключ к вопросу, который не дает ей покоя; который не дает уснуть в 5.50 утра; который поселился в сознании и пророс там среди нервных клеток и электродов аугментаций, заполняя собою все сознание.
Чтобы понять, как человек умер - думает Дороти и размыкает веки - надо понять, как он жил.
Но - думает Дороти, безуспешно пытаясь размять затекшую шею - сейчас она особенно четко понимает, что никогда не знала, своего отца и не пыталась узнать.
Она думает, что вообще знала непростительно мало.
И непростительно мало думала.В назначенное время она, однако, выглядела безупречно, разве что требования необходимости вынудили ее несколько приглушить привычную яркость расцветки: в последний момент перед выходом Дороти в голову пришла мысль о том, что, возможно, хорошей идеей будет постараться привлекать к себе как можно меньше внимания; и с трудом подбирая в своем пестром гардеробе что-то нейтральное она никак не могла отделаться от ощущения, будто она пытается играть в какие-то шпионские игры. Ей приходилось напоминать себе, что затеяно все происходящее отнюдь не для забавы - и для подтверждения всей серьезности ситуации достаточно было пересмотреть входящие сообщения инфолинка, где среди привычных отзывов на ее популярные видео - "Омг, я так люблю твои ролики, снимай еще" - затерялась пара отзывов, между строк которых Дороти, неплохо разбиравшаяся в оттенках сетевого общения, читала смутную угрозу.
Все это в голове, быть может. Быть может, раньше она просто не обращала внимания и не вчитывалась; но единожды открыв глаза, тяжело разучиться смотреть; и что делать, если это все не пустые опасения и не игры разума?
Рой неоновых вывесок, нависавших над Дороти, хаотично перемигивался, будто огромный тысячеглазый монстр жмурился от непрекращающегося дождя.
Заведение, в котором они назначили встречу, впрочем, не могло похвастаться ни яркой витриной, ни даже эффектным интерьером, и едва переступив порог, Дороти про себя порадовалась собственной прозорливости: в своей обычной одежде она бы смотрелась здесь как минимум неуместно, ярким пятном посреди обшарпанного, полутемного зала.
Завтраки тут не подавали; и в целом бармен был скорее удивлен столь ранней гостье: заведение, очевидно, наполнялось к вечеру, и внезапный полуденный посетитель смущал здешний персонал ровно настолько же, насколько Дороги удивлял здешний интерьер.
- Будете чего? - с некоторым сомнением предложил бармен.
- Кофе. - решительно выбрала Дороти.
И спряталась в угол с чашкой коричневой бурды.
С аккаунта пользователя Ozma в комлинк господина Апшера упало короткое:"Я на месте".
