Коннор Уиллиамс (Connor Williams)

1. Полные имя и фамилия персонажа, возраст, раса
Коннор Уиллиамс, 48 лет, медиум. Сослуживцы-конфедераты прозвали его Англичанином за характерный акцент и джентльменские манеры. То же прозвище прижилось и в его сгинувшей банде преступников дикого запада.

2. Род деятельности
Вор-медвежатник

3. Внешность
Крепкий от природы мужчина среднего роста, черты лица и тело которого несут на себе отпечатки тяжелых испытаний - Коннора нельзя назвать писаным красавцем. На теле хватает добытых в смертельных схватках следов стали, спину покрывают рубцы от плетей, руки грубы, а на шее виден отпечаток веревки, который приходится прятать под платком. Обветрившееся лицо со щетиной чуть осунулось, оставив выдаваться четкие линии скулов, перенесенная оспа напоминает о себе поблекшими пятнами, уголовники говорят про таких «шилом бритый». Волосы у Коннора волнистые, русого оттенка, в который вот-вот вкрадется седина. Глаза серые, выцветшие от времени. Временами мужчина прихрамывает на правую ногу (о себе напоминает старая травма колена), но даже вопреки этому держится Коннор уверенно: джентльмен всегда остается джентльменом.
Прототип: David Morrissey

4. Способности и навыки
Матерый вор-медвежатник, карточный шулер и пройдоха. Хорошо знает улицы Лондона, на которых провел детство и юность. Закаленный боец, прошедший войну и множество схваток не на жизнь, а на смерть, поэтому всегда при огнестреле и ноже - верном друге вора. Несколько лет провел на китобойном судне в Атлантике, был старателем на крайнем севере Канады, укладывал рельсы на строительстве железной дороги под палящим солнцем. На редкость неприхотлив: пережил холод, голод, войну, нищету, плен и даже собственную смерть. Не имеет образования, зато начитан, умен, и находчив - вот почему в нем видели лидера как рядовые на войне, так и подельники в бандах. Обладает даром спиритизма, проявившимся после того, как вора вытащили “с того света”.

5. Общее описание
Жизнь - партия в карты, где все зависит лишь от того, сколько козырей тебе выпадет, и Коннору везло в этой игре, как везет покойнику. Только вот умереть он так просто не мог. Когда подходил момент вскрывать карты, злой рок, фатум или некая высшая сила оставляла его на этом свете, сохраняя жизнь вопреки всему, словно в наказание: живи и страдай. Ту самую жизнь, что определяет незамысловатый личный кодекс. Ту жизнь, в которой Коннор не нажил ничего кроме шрамов, оспин и болезненных воспоминаний, а его единственные верные друзья - господа Боуи и Кольт, натершие мозоли на ладонях.
Жернова жизни нещадно молотили Коннора с самого его появления на белом свете. Он родился в среде тех, кого не принято замечать - среди черни, в ужасной нищете. Своего отца он не знал, мать - единственный близкий человек, старавшаяся любыми силами дать ребенку надежду на светлое будущее - говорила, что тот моряк, и ушел в дальнее плавание, но однажды вернется, и все непременно станет хорошо. Она ошибалась, давая ложную надежду. Шли годы, а женщина все так же мыла посуду и стирала грязное белье в доме какого-то богатея, раздвигая перед ним ноги втайне от жены, чтобы прокормить собственного сына.
Мальчику было девять, когда женщину выгнали с работы за воровство, и десять, когда та стала заниматься проституцией на промозглом Лондонском холоде. Коннор знал, но ничего не мог поделать, как бы ее ни любил: сопливому мальчишке не пристало лезть не в свое дело, когда за занавеской дождливыми вечерами скрипит кровать, ведь мама учила быть сильным и не плакать, несмотря ни на что. И вот однажды она заболела чахоткой, поспешно поставившей жирную точку. Оставшийся сиротой Коннор встретил свой тринадцатый день рождения в пуританском приюте среди таких же лишенцев и ублюдков.
Уже давно возмужав, он до сих пор помнит, что даже в плену взрослому человеку порой было не так худо, как приходилось в приюте подростку. Немудрено, что он сбежал и вскоре в сырости городских каналов спелся со сворой таких же голодных отщепенцев. Их было шестеро, и они жили воровством, невольно ставшим смыслом жизни Коннора. Все началось с малого: сперва буханка хлеба с прилавка на рынке, затем кошелек у богатой дамы на площади. Вшестером они проявляли изобретательность, разыгрывая целые представления, чтобы добраться до чужой звонкой монеты, но, давя на жалость, им редко приходилось притворяться. Самому смекалистому и находчивому Коннору выпало быть своего рода предводителем шайки, и, становясь старше, он быстро понял, что нужно мыслить шире, а не подбирать жалкие крохи. В среде матерых столичных воров юноша стал довольно заметен, поэтому на него обратил внимание член высшей лиги - медвежатник Элайжа. Далеко не самый честный человек, как нетрудно догадаться, однако человечнее любого, встречавшегося Коннору на его жизненном пути. Один из немногих, кого жалко было потерять - земля ему пухом. Все, что оставалось делать юноше - продолжить дело своего наставника, одарившего Коннора тонкостями воровского ремесла.
О воре судят по его поступкам, за него говорят не слова, но самое громкое дело. Коннор мечтал провернуть такое, но не только ради славы. Он давно устал от нищеты, однако прежде всего хотел обеспечить себе и Сюзанне достойное будущее. Они были вместе уже почти десять лет, и Коннор по-настоящему любил ее. Вот провернем что-нибудь крупное, и сбежим из Лондона, обещал он, напрасно надеясь на хороший исход. Тем не менее, дело выгорело.
Нужно быть чертовски смелым и умным, чтобы средь бела дня обчистить ювелирную лавку в центре Лондона, когда погожим субботним днем по улице снуют множество зевак. Как это провернуть? Надо всего лишь убедиться, что хозяев-евреев нет на месте, затем прикинуться с подельниками рабочими, делающим ремонт в ателье за стенкой, и облить ту раствором кислоты, что разъест цемент в кирпичной кладке. Пара ударов кувалды, и ты внутри. Пока подельники обчищают лавку наверху, разбираешься с чертовски сложным сейфом в подвале, тратишь много времени, рискуя попасться, но все же срываешь банк, как давно мечтал. О том дерзком ограблении напишут все газеты, а в воровской среде пойдут восторженные слухи о том, кто же это все-таки сделал. Но Коннору оказалось не до слухов, вместе с Сюзанной он уже рвал когти, мечтая о долгожданной жизни, в которой наконец-то ни в чем не будет нуждаться. О жизни, в которой у них обоих наконец-то будет все, чего они были лишены. 
Фатальную ошибку Коннор допустил тогда, когда отказался делиться частью добычи с преступниками, на чьей территории находилась ювелирная лавка. Кто-то из подельников, прижатых к стене, под пытками сдал его вместе с Сюзанной, и им пришлось бежать из своего убежища на чердаке дешевого борделя, но было уже поздно. Воровку поймала натравленная контрабандистами  за звонкую монету полиция, краденое нашли, а жениху девушки в последний момент не хватило смелости драться до конца, дабы встретить смерть, как подобает мужчине. Коннор до сих пор не простил себя за то, что не нашел в себе сил хотя бы попытаться что-то исправить даже тогда, стоя в толпе, собравшейся на площади поглазеть, как будут вешать пойманную воровку. В последние секунды жизни, когда на тонкой шее затянулась петля, а земля ушла из-под ног, Сюзанна улыбалась, гордо глядя на возлюбленного, которого так и не выдала. Все, что осталось у Коннора в напоминание о ней - маленькая музыкальная шкатулка.
Вскоре пришлось бежать из Лондона, пробравшись на китобойное судно, чтобы стать сперва юнгой, а потом и матросом. Изнурительный труд в неприветливой северной Атлантике выбивал из него все силы, но закалял не хуже жизни на улицах и в каналах среди крыс. Странно, но только в бескрайнем, холодном и пугающем открытом океане Коннор, существо городское до мозга костей, чувствовал себя по-настоящему свободным. Китобоем тот пробыл несколько лет, прежде чем решил осесть в США - хватило с него промозглого Лондона навсегда. Только вот осесть в Луизиане с добытыми тяжким, но честным трудом деньгами было не лучшим решением. Наступил 1861-й год.
Грянула гражданская война, с севера на юг пошли янки и отобрали у Коннора все то немногое, что у него было. Он слишком часто рисковал шеей за право быть кем-то большим, чем просто уличным негодяем. Немудрено, именно поэтому он присоединился к армии южан, желая вернуть отнятое. А потом была война. Три года боев под началом генерала Ли, три года траншей, пороха, крови, грязи и потерь. Никто из тех, кто пройдет через этот ад, не сможет вернутся к нормальной жизни, а уж тот, кто переживет ад плена, будет потерян до конца своих дней. Четвертый и последний год войны Коннор провел в заключении в концентрационном лагере Дуглас для конфедератов, живя в нечеловеческих условиях. Впервые он пожалел о собственной находчивости, сослужившей дурную службу: именно из-за нее он и стал сержантом, а офицерам младшего состава приходилось в плену труднее всего. То не видные генералы, которых будут держать в целости и сохранности ради ценной информации или обмена, и не рядовые, у которых попросту нечего выпытывать. Целый год Коннор подвергался пыткам, побоям и издевательствам, его морили голодом, он переболел оспой, оставившей отметины на лице, но и здесь смог выжить. Разработал план побега, на подготовку и осуществление которого ушли месяцы, сбежал, но все равно был пойман поисковым отрядом. После неудачного побега пережил даже собственный расстрел, приказ о котором отменили в последний момент, когда уже сформировали расстрельную команду, а в сторону приставленного к стене Коннора глядела дюжина винтовочных стволов. По счастливому стечению обстоятельств запоздалая телеграфная весть о том, что гражданская война закончилась, оказалась быстрее пули.
Коннор избежал смерти, но снова все вернулось к тому, с чего начиналось. Пытался ли он жить честно и в этот раз? Да, но, вкалывая на строительстве трансконтинентальной железной дороги, быстро понял, что заработает сущие гроши. Тогда Коннор снова пошел на риск, поддавшись золотой лихорадке, гнавшей людей в непроходимые леса и горы северной Канады. Здесь как и в воровстве: повезет однажды, и сорвешь банк, напав на огромную золотую жилу. Тому, кто закалился в северной Атлантике, были не так страшны чудовищные морозы, а тот, чей желудок не понаслышке знаком с голодом, не противился поеданию собственных ездовых собак, кожаных мокасин и даже древесной коры. Но на сей раз Коннору - вот незадача - не повезло. Как он ни старался, никакой крупной жилы за годы холода и голода он так и не нашел, а золотой песок, заменявший старателям деньги, иссяк быстро. Зато вор несколько лет прожил в одном из местных племен и даже завоевал расположение вождя, за что тот разрешил ему взять нескольких жен, до сих пор ждущих его где-то в канадских снежных пустошах.
За время, что вор провел в глуши, многое в мире успело поменяться. Запад, куда он вернулся во второй половине семидесятых, прежде именовавшийся диким, теперь уже таковым не был: цивилизация понемногу добиралась и сюда. На сей раз мужчина уже не помышлял о честном заработке и снова повадился воровать, вспоминая подзабытое мастерство: талант не пропьешь, да и от себя не убежишь. Позже Коннор собрал вокруг себя приличную банду единомышленников, наводившей на страну шороху громкими кражами и дерзкими ограблениями от Техаса до Массачусетса. Да, то были далеко не самые честные люди, но не дикари - в банде Англичанина таким места не нашлось. Жаль, что большинство подельников в итоге закончили плохо: кто в канаве, кто за решеткой, кто на эшафоте.
Не избежал собственной казни (уже второй по счету) и сам Коннор. Его поймали, осудили, дали последнее слово, прежде чем накинули на шею веревку и вздернули. Вор принял свою судьбу спокойно, так же как и Сюзанна в свое время. Когда петля затянулась, ему показалось, что теперь уже она смотрела на него из толпы - вот они и поменялись четверть века спустя. Англичанина повесили, но долгожданная смерть так и не пришла - подельники устроили вооруженный налет и вытащили главаря из петли. Сердце его уже не билось, однако с большим трудом мужчину смогли откачать и вернуть с того света, о чем он не просил, даже жалеет в глубине души жалеет - где-то там осталась Сюзанна, чей отчаянный зов он слышал так явно.
С тех пор диковинные сны, что мужчина повадился зарисовывать, больше не давали ему покоя, но самое страшное происходило наяву. Медленно сходя с ума, он видел и слышал то, чего нет и быть не должно: перешептывавшиеся тени давно умерших людей, отпечатки чьих-то воспоминаний в местах несчастных случаев, чужих смертей. Вор молчал об этом, чтобы верные друзья не приняли его за безумца, но голоса и тени не уходили, с течением времени становясь все навязчивее. Тогда предводитель и принял решение оставить банду окончательно, сам не ведая зачем вернувшись по зову Сюзанны в Лондон - знакомый и неизведанный одновременно.

6. Способ связи

7. Пробный пост

Отредактировано Connor Williams (19 февраля, 2019г. 16:56:18)