Этот радостный звук собственных шагов по деревянным мосткам дока, помните? Знойный вечер, запах моря, крики чаек, кто-то выбрал именно этот час, чтобы поиграть на губной гармонике. Светлое облачко ещё видно на кромке темнеющего неба, а звёзды уже высыпали, осенние веснушчатые звёзды. И куда более тёплые, но так же сверкающие вдалеке огоньки кают, свечки склонившихся над бортовыми журналами капитанов, мерцают, отражаясь в тёмной глади воды. Навигационных огней так много, что город, кажется, там, на волнах бухты, а не по это сторону, среди неприветливых погасших глазниц портовых складов. А вот, всё же, последние признаки человеческого присутствия в этом уголке мира – свет в окнах второго этажа.
То, что обычно происходит на первом этаже этого дома, нельзя назвать жизнью. Вошедший сюда знает, что в лучшем случае он отсюда выползет, в худшем случае его вынесут или вышвырнут. У таверны имелась слава заведения злачного, и редко какой (читай, вообще никакой) посетитель заходил сюда пропустить пару бокальчиков за столиком с видом на закат. Абы кто здесь не ошивался. Посетитель всегда шёл сюда с заранее приготовленной целью. Надраться, например, или почистить чьё-то конкретное лицо. Карту вин здесь никто не спрашивал.
Колумбус шёл сюда с определённой целью. Заглянув в бочку с водой на входе, он обнаружил своё подрагивающее отражение на самом дне. Когда он заглядывал сюда в последний раз, причёска его была покороче, а бочка –  почти полной. Но и карман тогда так приятно не оттягивали лишние фартинги. Впрочем, это выражение тянется со слишком старых времён. Теперь карманы распирают целые фунты.
Однако, всё в дело, всё для дела. Кол вытащил свои взгляд и улыбку из воды, одёрнул сюртук, и вскоре уже резво взбегал по лестнице на верхний этаж. Сам, как человек не малый, да ещё сверху одежда из добротных и совсем не ветхих материалов,  он придавал своим шагам достаточно увесистый характер, чтобы не оповещать находившихся в помещении людей дополнительно о своём прибытии. Оделис ворвался в комнату товарища без стука.
- Где этот сучий потрох? Ты!
Его перст обличающе указал на Арона.
В следующее мгновение вся его фигура нависла над старым приятелем и хозяином дома по совместительству, а пальцы крепко взяли его за грудки.
- Скользкий морской гад! Найт, неси ножи с кухни и будь нашим секундантом!
Колумбус потряс причину своего негодования, со всем рвением стараясь оборвать тому пару пуговиц.
- Что я просил тебя не делать перед самым своим отъездом из города? Отвечай!
В углах глаза Испанца уже наливались кровью, собачий прикус его челюсти можно было сейчас разнять разве что якорной цепью, а вены на скрюченных в приступе гнева руках выделялись цветом поспевающей голубики.
Он вернулся едва-едва сегодня днём, и, обнаружив у двери стопку заждавшихся газет и записку с приглашением заглянуть на огонёк, не сбивая пыли с дорожной обуви, прямиком направился сюда.
Он был голоден, разбережён и зол как многие, на самом деле, в этом бесприютном мире.

Отредактировано Columbus Odelis (23 июня, 2018г. 02:46:22)

- Не смотри ему в глаза, Элл, он хочет втереться тебе в доверие, а потом придет ночью, заберет твою душу и перережет когтем горло. – Франциск смерил недовольным взглядом Беса, который нашел себе новую жертву и теперь хотел использовать наивность Элла в своих дьявольских целях.
– Урррр… – Было ему ответом, черный наглый кот извивался у ног паренька, исходя нежным мурчанием. Он смерил Франциска насмешливым взглядом, словно говоря « тебе никто не поверит», а после тяжело взгромоздившись на колени Элла , тварь умело боднула того под челюсть и заурчала еще громче. Когти шутя проникали сквозь сукно, впиваясь в беззащитное тело. И никакие ругательства со  стороны Найта не мешали этому исчадию ада продолжать самозабвенно топтаться по пареньку, не забывая оставлять на многострадальных штанах черную шерсть.
Вечера, подобные этому уже давно стали частью повседневной жизни: когда возникало какое-то важное дело, или речь шла о спасении невинных жизней, или же о спасении их собственных невинных жизней, Арон собирал партийное заседание и все вместе они придумывали безумный план, о котором вскоре жалели. Примерно это им и предстояло – Франциск умел гадать не хуже всяких цыган, а еще он хорошо предсказывал будущее по пене в пивной кружке, которую перед ним поставил Ферро. Пена неизменно показывала, что контрабандисту вот-вот предстоит насладиться освежительным напитком, который скрасит предстоящее обсуждение дел
- Прежде, чем мы начнем, Ферро, позволь поднять первый вопрос нашего заседания: тебе не кажется, что обсуждать важные дела, нам как культурным людям стоит в каком-нибудь зале для переговоров, а не в твоей каморке в окружении животных и бардака. И Элл со мной согласен, верно, парень? – В подтвержении своих слов, Найт достал из-под себя носок, явно не первой свежести и с меткостью Вильгельма Телля запустил его в хозяина комнаты. Дверь резко распахнулась, носок влетел в вошедшего, шум и крики напугали кота, который сначала со всей дури впился в ноги Элла, а после, стремясь удрать, опрокинул на себя кружку с пивом. К крикам Испанца присоединился Франциск, описавший все происходящее ругательством, от которого, наверное, скисло бы молоко.
- Если ты его убьешь, то сам будешь выплачивать мне зарплату за прошедший месяц. – Недовольно пробурчал Франциск. Ну и что это, черт возьми, такое было? Найт принеси ножи, Найт принеси еду. Эти двое его за какого-то сраного волшебника принимают что ли? Да он чистую рубашку сегодня в единственной комнате тридцать минут искал. Кстати, не нашел, а они чего-то от него еще и требуют.
- Впрочем, рад видеть тебя, Кол, ты за этот месяц пропустил все веселье, мы уж думали, что ты, как разумный человек, решил найти себе более приличную компанию, пришлось новых людей в команду брать, кстати, это Элл. – Найт кивнул на паренька, который явно был в легком шоке от всего происходящего.- Элл, это Испанец, он немного злой, но мы его все равно любим. И раз уж мы все, наконец собрались, то очередное внеплановое заседение «Сирены» объявляю открытым.

Отредактировано Francis Knight (25 июня, 2018г. 17:45:25)

Колумбус страдальчески окинул взглядом вжавшихся друг в друга Франца и мальчишку, внимательнее заглянул в спокойные глаза Арона, отпустил ворот чужой рубахи и в сердцах вскинув руки опустился на стул, по пути чуть не подскользнувшись на мокром следе кота.
- С тех пор, как их печатают в Дейли телеграф, - изнурительная дорога давала о себе знать, и плечи Одалиса осунулись, вся фигура уменьшилась, а когда он вынул из-за пазухи передовицу уже не свежей газеты, ему пришлось тяжело опереться о стол рукой, как будто эти свёрнутые листы были последней опорой для его вмиг состарившейся осанки. Он положил газету на стол заголовком вверх: «Взрывы среди ясного неба».
- Не называй это весельем, Франц, - Оделис ещё подрагивал ноздрями, когда грозил Францу пальцем. - При нашем масштабе безработицы на любое, даже самое грязное дело, найдётся наёмник. Ваши шкуры, между прочим, дорогого стоят, а вы  как дети полезли марать их под осыпающуюся штукатурку!
У Оделиса всегда болело сердце за  неизбежные риски благородных дел. Но было на этот раз и кое-что личное.
- Я уважаю дела мести, и тем более семейные дела, но вы ударили меня в самое сердце - там были взрывы! Пока я отирал штаны о путевые сиденья всех известных человеку средств передвижения, безумно галопируя весь месяц в поисках доступного выхода на взрывчатку, вы - лёгким движением головы - заводите шашни с военными! И мне ни строчки не потрудились чиркануть о том, что поиски мои излишни. Да я летел сюда с вестью, что у нас есть свой подрывник, как самый безголовый скворчёнок!
Кол сложил руки на груди и негодующе заурчал пустым животом.
- Кстати, что в нашей компании делает малец? Если Арон - сердце, Франц - хитрость, я - вещмешок, то парень у нас кто? Неужели разум наконец?
Всё же, домашняя уютная обстановка комнаты, по гостеприимству которой Колумбус успел заскучать, дайствовала на него излечивающе, и юмор прорастал сквозь грубую мостовую обличительных мыслей. Колумбус завёл глаза в потолок, пряча в них весёлые искорки. Пусть до поры до времени не знают, как он рад всех видеть, в помятом, но добром здравии.

- Прости, мам, этот все Арон придумал, но мы так больше не будем. - Стоящий с возмущенным видом и так умильно грозящий пальцем Испанец так походил на отчитывающую своих бестолковых детей мать, что Францсик просто не сдержался от ехидства. Впору бы ему просить прощения, рыдать и уверять, что подбое больше не повторится, но ведь это вранье. Зная этих двоих, подобное повторится, а может еще хуже будет. На словах Арона, что они легко отделались, Найт кинул на друга очень выразительный взгляд, говорящий все, что он думает о том незабываемом вечерке в чужом поместье.
- И вообще чего это я хитрость, я был уверен, что я красота! – Возмутился Франциск, буквально наслаждаясь царящей в комнате атмосферой: все их встречи проходили по одному и тому же сценарию: поиск компромисса, взаимные оскорбления, неохотное согласие с просто ужасным планом, ради таких моментов определенно стоило жить. А потом, как обычно, Ферро произносил далеко не радостные новости и веселый задор Найта сразу же сходил на нет, уступая место злости из-за очередного принебрежения верхушек человеческой жизнью. Обычно компанейский, язвительный, с ехидной ухмылкой на лице Найт в такие моменты словно становился другим человеком и был уже готов полностью отдаться делу, если оно поможет хоть как-то устранить несправедливость и улучшить жизни простого рабочего класса. Каждое слово его дышало жаром, ненавистью к верхам и сочувствием к ущемленным.
- Не думаю, что такие, как этот тип поймут мирных объяснений, что с людьми так поступать нехорошо, может найдем его и сунем этот блюмер ему в глотку?-ответил Франциск поднимаясь со стула и подходя к окну, сжимая руки в кулаки, взору открылась привычная картина, грязные улицы, пропитанные смертью, что подобно лабиринту окружали город, да карканье ворон, что разносилось над этими улицами.
- Нет смысла оргнаизовывать забастовку, те, кто уже болен просто не смогут на нее пойти, те же, кто здоров и работает на этом заводе лишь отмахнуться, зачем им забастовка, если сейчас им в карман капают нехилые такие деньги. Рыба, как говорится, гниет с головы, вот с этой головой и надо решать проблему.

В такт своим словам Колумбус неспешно раскачивался на стуле, постукивая об пол каблуками сапог.
- Что значит не говорил? Не жужжал над ухом каждую минуту. Но я отлично помню этот момент - узкая улочка, запахи прибоя, ты смотришь в даль, на меня напал сплин и я выразил свою мысль что-то вроде "этому миру поможет только взрыв", ты кивнул в ответ. Я выражу теперь свою мысль конкретнее: соглашусь с Францем, рабочие настадались уже достаточно, нам нужно какое-то подспорье помимо мирной акции, чтобы воодушевить людей сражаться за свои права. Я предлагаю заминировать фабрику на момент забастовки. Чтобы каждый станок, каждая дверь и каждое окно этого завода смерти оказались под такой же угрозой, как люди, работающие там. Давно пора говорить с этими рабовладельцами на понятном им языке. Уж свои драгоценные капиталовложения они постараются спасти.
"А для воодушевления толпы рвануть хорошеньким зарядом проходную завода".
Этого Колумбус вслух не сказал, боясь обвинений в помешательстве на красивых спецэффектах. Вместо этого он быстрым тихим голосом пересказал Арону свои мысли, о которых тот, скорее всего, и так догадался:
- Военные - не лучшая опора для нас сегодня. Братья Флинт - мои любимцы, однако в таком масштабе им потребуется помощь. Мне повезло выйти и на спеца, и на неиссякаемый источник взрывчатых материалов. Дело верное.
Последние его слова заглушил грохот собственного желудка, громящего внутренний мир Оделиса с требованием срочно выдать хлеба. Колумбус был вынужден пойти на уступки. Он скоро поднялся.
- Друзья, прошу извинить, я молниеносно.
Он в два шага быстро вышел из комнаты и снова обрушил свою твёрдую походку на лестничные ступени.
- Эмилия! - разнёсся его голос откуда-то снизу.

Франциск закатывает глаза, когда его идею с агрессивными переговорами мягко относят к запасному плану, мол «Да-да, Франц, мы обязательно его побьем, как только попытаемся решить все мирно». Впрочем, кто бы сомневался – элл вообще их местный пацифист, который даже таверных драк избегает, взгляды Арона он знает давно, тот предпочитает действовать не спеша, узнавая обо всем, стараясь разобраться ( если дело, конечно, не касается ограбления складов), ну а Кол, что ж, Испанец признал его правоту и Найт уже собирался гордо приосаниться, как мужчина продолжил… Взорвать все к чертям? Единственное, что волнует Франциска так же сильно, как положение рабочих – собственная шкура, поэтому реакция и не заставила себя долго ждать.
-Что?! – Чуть ли не в один голос с Ароном произнес он, полагая, что Кол просто шутит. –Не-не-не, я на такое не готов, это, конечно, наверняка произведет впечатление, точно произведет, но нас потом схватят и повесят. Я слишком юн, чтобы умирать, cтолько кретинов еще не проиграли мне деньги, столько дам еще нуждаются в моей ласке. К тому же, сотня людей останется без работы, что погрузит наши и без того унылые улицы в еще больший тлен. – Франц глянул на Ферро, в надежде, что тот посмеется и даст понять, что их приятель просто шутит, но увы, Арон не смеялся к тому же в облике Ферро кое-что сразу бросилось в глаза: сомнение, непонимание. Легкой тенью пролегло оно в мужской фигуре, небрежно упав на лицо друга. Незаметная деталь для кого угодно другого, но чересчур броская для Найта, который всегда умел тонко почувствовать малейшую перемену настроения Арона. Да и сам Франциск удивленно хлопает глазами, нет контрабандист знает, что все великие дела строятся на крови, а Колумбус иногда действительно бывает жесток, но они же в конце-концов хотят разобраться с владельцем завода и положением рабочих, а не устроить какую-нибудь революцию.
- Может мы просто не так его поняли? – Предположил Найт, когда Испанец скрылся за дверью.

Поморщившись, Франциск угрюмо посмотрел на пустую кружку. До чего дошла жизнь, мать вашу. Тройку лет назад он не подумал бы, что будет вот так серьезно обсуждать планы по спасению чужих жизней при всей своей нелюбви к подобным тяжелым темам. Не подумал бы и о том, что настанет момент, когда захочется это сделать, когда он почувствует свою ответственность за этой и он в принципе будет выбирать между всеми  этими - признаться, совершенно невеселыми, - вариантами плана. Так еще и Арон был навзводе после слов Кола, и теперь они не могли двинуться дальше, пока не разберутся что к чему. Найт был бы и рад забыть про фантазии приятеля - так будет проще, говорят чувства. Только вот разум твердит обратное - нихрена не проще. Потому что это ловушка - и ты не знаешь, что выкинет воспаленное сознание чужого человека и сколько бед может принести подобная «просто мысль». Что-то неуловимое будоражило и наводило на подозрения, но копаться в чужой голове – слишком долгое занятие.
- Мы топчемся на одном месте. – Наконец произнес Франциск, пока напряжение между товарищами не переросло в нечто большее. – Пока Кол формулирует свои мысли,- он дает другу время разъяснить брошенную как будто невзначай и без умысла фразу, хотя и слабо представляет, что за продолжение могло бы сгладить впечатление от подобного. - Я хочу заметить, что нам стоит лично поговорить с рабочими и в принципе узнать по-подробнее о деле. Элл! – Франц ткнул парнишку, который явно был в шоке от всего происходящего.
- Ты у нас постоянно выходишь вечерами в доки погулять, не отнекивайся, я все замечаю, не мое дело, что ты там делаешь: смотришь на звезды, встречаешься с бабой, думаешь, что живешь с идиотами, главное чтобы ты сейчас напряг свой мозг и вспомнил, говорят ли об этом люди, есть ли волнения, слухи. Нам надо знать отношение людей и их осведомленность, так легче будет привлечь народ на свою сторону. – Пока еще трезвый ум подкидывал мысли на ура, одну за другой, и Найт хотел было продолжить, как дверь неожиданно распахнулась и на пороге появился незнакомый мужчина, который был больше похож на некого профессора, чем на привычный контингент таверны. Он уставился на них, они уставились на него, удивленно моргая.
- Нет, мы конечно любим гостей, но вы точно уверены, что не ошиблись адресом? У нас здесь паб, доки, пьяные моряки, ну уж точно не какой-нибудь университет. Впрочем, знавал я одного ученого мужа, который любил ошиваться в наших местах. – Усмехнулся Найт, жестом приглашая гостя войти, а не топтаться на пороге.