Есть некоторые закономерности в женском поведении, которые берут начала если ни с колыбели, то точно с того момента, когда вы впервые повязываете своей дочери бантик или покупаете новое платье, утверждая, что она «такая красивая». Собственно с тщеславием конкретно эта закономерность имеет мало общего – скорее с осознанием девочки того, что она девочка. Красивая, очаровательная, послушная, ласковая… Хорошая. Такими ведь и должны быть девочки, верно? Но есть здесь и обратная сторона. Хорошую девочку всегда – всегда! – тянет к чему-то плохому.
Фелиция Блейк, конечно, обо всем этом была совсем другого мнения. В одиннадцать мало кого занимают какие-то там закономерности. Однако, какой бы хорошей девочкой она не была, когда ей говорили «нельзя» у нее и мысли не возникало опустить очи долу и сказать «конечно, папа». То есть, так она и делала – она уже была достаточно большой девочкой, чтобы понимать собственную роль в этой маленькой постановке. Однако никто не мог запретить ей задавать этот вопрос. Да-да, тот самый вопрос.
«Почему?»
Черный чемодан, попавший к папе неведомым образом, всегда был главным камнем преткновения для всех подобных вопросов. Смутным чувством, которые еще древние философы звали интуицией, она понимала – все это не просто так, и тайны, которые хранит эта, обыденная, на первый взгляд, вещь, могут оказаться просто жутко интересными. Фелиция не знала и не могла знать наверняка, что именно с появлением чемодана папа стал тем самым папой, которого она знала, а не «скучным типом», как иногда говаривал Феликс – конечно, когда папа его не слышал. Она не знала этого наверняка, как не знал и брат, потому что этот самый чемодан попал в их поле зрения значительно позже, но гипотеза – о, гипотеза у них была! И даже не одна.
Чемодан был недоступен. Не один и не два раза они с Феликсом делали попытки все-таки разгадать эту тайну – брат даже озаботился, по случаю, набором отмычек. Ничего не получалось. Папа бдил. Не один и не два раза им крепко влетало от родителя, который считал, что попытка залезть в чемодан – проступок страшнее, чем подложенный в саквояж миссис Блум живой еж. Фелиция постепенно начала привыкать к мысли… нет, конечно, не о недоступности чемодана, о чем вы? О смене стратегии, разумеется. Как вдруг вмешался Его Величество Случай.
Папа обычно не запирал кабинет, поэтому войти в него дети могли в любое время. Вот чемодан – чемодан Шон Блейк хранил в сейфе. До того странного дня, когда он это сделать… то ли забыл, то ли не успел. Папа покинул кабинет в спешке и, видимо, как он сам думал, всего на несколько минут. Чемодан остался лежать на столе. Фелиция не знала об уходе папы и зашла позвать его выпить с ней чаю. Чемодан лежал на столе. Ну и как было удержаться?
Конечно, она сперва позвала Феликса – открыть чемодан без него было бы верхом несправедливости, и хотя брат иногда демонстрировал свою противномальчишескость, но такого отношения не заслуживал. Они вскрыли чемодан (ожидая, что тот в любую секунду вспыхнет пламенем или все вокруг затянет странным газом или раздастся жуткий вой оповещающий папу о вандалах в его кабинете) и жадно уставились на его содержимое.
Содержимое разочаровывало.
Какие-то бумажки с текстом на разных языках – по виду не больше, чем просто письма, хотя Феликс нашел что-то, что сражу же окрестил «древней рукописью». Древней среди этих «рукописей» выглядела разве что глиняная табличка с текстом на языке, который был Фелиции не знаком даже просто визуально. Были там предметы и странные, и совершенно обыденные. К последним относилась наполовину догоревшая свеча из обычного желтоватого воска. Фелиция хотела было предложить Феликсу ее зажечь – просто так, от скуки, но вовремя заметила отличную от основного тела свечи сердцевину. Девочка аккуратно положила свечу обратно в чемодан. О таких штуках она слышала в Новом Свете, да и в Старом таким, сколько ей рассказывали, подобным занимались многие. Венгерские цыгане, например. Сердцевина могла быть как безобидной добавкой для аромата, так и чем-то вроде штуки, которую бросают в костер шаманы, чтобы войти в транс. Кажется, тут Фелиция впервые осознала, что папа, может быть, не зря требовал не трогать этот чемодан. Но зачем он тогда папе?..
Впрочем, эта мудрая мысль вылетела из головы девочки почти сразу же. В чемодане было уйма интересных штук. Например небольшая – в две детские ладони – плоская спираль, изготовленная из материала, похожего на посеревшую от времени кость. По спирали непрерывно змеились какие-то символы, которые показались Фелиции знакомыми.
- Гляди, - протянула девочка спираль брату, углубившегося в изучение статуэтки какого-то зверобога. Вроде бы, египетской, но не похожей ни на кого из богов этой древней цивилизации. Впрочем, Фелиция не могла знать всех богов и божков в… хм… лицо.
- Это немного похоже на латинский алфавит, да? – после минуты напряженного изучения предположила девочка. – Но он будто перевернутый. То есть… Ну. Наоборот. Как в зеркале, да?
Идея, которая пришла ей в голову, показалась Фелиции настолько гениальной, что юная леди Блейк едва не захлопала в ладоши. На поясе у нее висел маленький тканевый мешочек – Фелиция складывала туда всякие интересные мелочи, которые находила, там же она хранила нитку и иголку, и, конечно, маленькое складное зеркальце, инкрустированное янтарем. Она попросила Феликса держать спираль ровнее и поднесла к ней зеркальце. Брат и сестра уставились в отражение. Буквы, действительно, напоминали латынь. Феликс изучал латынь, но даже он не смог ничего прочитать.
- Тарабарщина какая-то, - признался он, наконец, расписываясь в собственном бессилии.
- Может быть, это как анаграмма? – предположила девочка, но дальше продолжить изучение странного предмета им не дали. Во дворе послышался стук колес и копыт – подъехал экипаж. Фелиция захлопнула зеркальце, метнулась к окну и поняла, что была права.
- Папа вернулся, - упавшим голосом сказала она. Феликс только кивнул, принявшись укладывать вещи в чемодан обратно. Фелиция ему не помогла – не потому, что была ленива, нет. Просто брат имел свой системный подход к запоминанию, и потому куда лучшее ее устроил бы вещи на своих местах. В идеале, папа вообще ничего не заметит.
Дети закрыли чемодан, вышли из кабинета, закрыли за собой дверь и с чувством выполненного долга отправились пить чай.
- Я же говорила, - многоопытным тоном сказала Фелиция по пути. – Нет там никакого философского камня.

Отредактировано Filicia Blake (7 мая, 2018г. 12:59:55)

Складывание - не самая сложная математическая операция. И от того, что складывать приходилось, не числа, а факты и обстоятельства, сложней она не становилась. Эссе писаться отказывалось. Феликс никак не мог ухватить мысль за хвост и сформулировать ее на немецком. Да, что там, он и на родном-то английском додумать ее не мог. Сейчас юному баронету думалось совершенно о другом. О содержимом черного чемоданчика, зеркале, странных письменах и кошмарах.
- Таком же странном, как змея. - Феликс отложил перьевую ручку, чудом избежав кляксы на едва начатом эссе. - А ведь я в последнее время никаких змей и даже ящериц в дом не приносил. - Феликс на автомате заглянул в работу сестры, нахмурился, ткнув пальцем в ошибку. - «Die». - указал он «артикль преткновения».
Сегодня точно был очень странный день. Обычно из них двоих на сочинении сосредоточиться не могла именно Фелиция. Но в этот раз все пошло не так. Хотя, наверное, не так все пошло еще вчера. Когда они влезли в папин чемоданчик. Но это не точно. По крайней мере оставалась крохотная вероятность того, что все это - цепь престранных, пугающих совпадений. И не более того. Должно быть именно так. Иначе, Фелиция тоже заметила бы что-то. И уже во всю рассказывала ему о странных странностях. Но сестра сосредоточенно выводила буквы на терпящей все бумаге.
Появление отца в библиотеке, обычно не имевшего привычки прерывать их занятия, разбило труды последней четверти часа. Ведь мальчишка почти окончательно убедил себя в том, что ничего эдакого не происходит. Во всяком случае не более эдакого, чем обычно. А ведь каких-то две недели назад у них гостил тапир.
- Папа? - Феликс удивленно хлопнул глазами в точности, как делала это Фелиция. И порадовался, что отложил ручку в сторону, иначе жирной кляксы на будущем, или не состоявшемся, эссе было точно не избежать. - Что случилось? - почти повторил он вопрос сестры, имея тем не менее ввиду совершенно иное. Феликс сразу заметил порез на лице отца и теперь обеспокоено и чуть растерянно смотрел на него.
«Влипли» -сомнений больше не осталось.