- Это не цвет бургунди. Это красный. Понимаете? Красный! – Виолетта метнула испепеляющий взгляд на лакея, который стоял перед ней, хлопал глазами и очевидно не понимал. Абсолютно не понимал, что от него хочет эта рыжая женщина в небесно- голубом платье и таким же оттенком глаз.
-Я просила, чтобы вся отделка стола была цвета бургунди. Кроме скатертей, те должны быть идеально белыми, - она коснулась тонкими пальцами висков, - Сочетание красного и белого – это вульгарно и слишком провокационно, учитывая статус и происхождение некоторых наших гостей, а вот белый в сочетании с бургунди выглядит дорого и изысканно, - голос ее спокойный, но натянутый. Вот-вот и подскочит на пару тонов выше. Распорядитель вечера появляется из дверного проема и хмурит густые брови. Он уже несколько десятков лет на службе и угождал и не таким капризным клиентам. Он улыбается.
-У нас есть еще зеленые салфетки, если Вам угодно, - он улыбается опять и смотрит на Виолетту.
«Зеленый не самый плохой цвет», - думает Виолетта. «И они бы очень подошли к интерьеру комнаты». Но в слух цедит лишь суровое:
-Мне нужны салфетки цвета бургунди до начала ужина, иначе обещаю дать вашей конторе такой отзыв, что вас даже на еврейский банкет позвать не рискнут, - она разворачивается, горделиво вздернув нос и прогуливаясь вдоль длинного стола одну за другой сдергивает с него красные салфетки и бросает на пол. Она показывала нужный цвет одному из лакеев. Отчего ее окружают одни дураки?! Виолетта косится на сидящего в одном из кресел директора театра, приложившего руку ко лбу, словно в борьбе с приступом сильнейшей мигрени. Вероятно, он бы тоже высказался в пользу красных салфеток, но с недавних пор лишился права голоса и репутации, если не во всем Лондоне, то среди своих подчиненных точно.
В театре обычно никаких званых ужинов не проводили, опытом в организации подобных мероприятий не мог похвастать ни управляющий, ни конферансье, ни уж тем более кто-то из труппы. Летти же не рискнула признаться, что относится к группе не сведущих лиц, а потому взялась за все это дело с излишним энтузиазмом, желая показать, кто больше всех радеет за судьбу театра.
А ведь всего месяц назад никто, в том числе сама Виолетта, и предположить не мог, что у Королевского театра могут случится столь серьезные проблемы, что придется устраивать званые ужины с салфетками с одной единственной плохо прикрываемой радушием целью – попросить или, лучше сказать, вытрясти из богатых господ финансы на его существование.
Ведьма еще раз посмотрела в сторону Директора, который стал причиной столь печального развития событий. Стоит ли упоминать, что мистер Твинкл был человеком творческим. Он был насыщен творчеством каждым граммом своего грузного тела и хотя это помогало ему поддерживать атмосферу и имидж театра, в экономических вопросах он тонул, как в трясине и даже толикой предпринимательского такта не обладал. Возможно именно поэтому, сильно напившись во время рождественского приема в Ковент- Гарден, когда все имели удовольствие посмотреть тематическую постановку, послушать мелодичные гимны и попробовать пунш и яблоки в карамели, он имел неосторожность, размахивая руками, заявить, что билеты продаются в огромных количествах, а в зале не бывает пустых мест, и театр стал настолько успешным мероприятием за последний год, что вполне может обойтись без жалких подачек Королевской семьи, которым важно лишь название, а не истинная суть всей этой организации. И все было бы не столь печально, не присутствуй в тот вечер в огромном украшенном высокой елью зале представители двора Ее Величества, перед которыми мистер Твинкл рассыпался в поклонах всего лишь пару часов назад. Поначалу, решили, что все обойдется. Ведь никаких скандалов, оскорблений и истерик за выходкой директора не последовало. Зато через пару дней последовало официальное письмо, сухим тоном информирующее о том, что  никаких дотаций на будущий год для театра не предвидится. Ковент-Гарден никогда не был скуп на расходы, а в этом сезоне и подавно пригласил итальянского режиссера и пару певцов для новой постановки, гонорары которых исчислялись простым и понятным словом «баснословные». Директор в этой критической ситуации поступил как настоящий мужчина, и ушел в длительное путешествие на дно стакана,  пока управляющий на пару с хрупкой Виолеттой придумывали, как избежать публичного скандала и краха всего предприятия. Все эта цепь событий и привела к тому, что сейчас за три часа до начала приема Летти истерично требовала салфетки другого цвета, изрядно выматывая весь приглашенный для обслуживания персонал и подтверждая свой статус капризной примы сцены. Она предварительно прибегнув к паре простых заклинаний, вытащила из запоя бедолагу Твинкла, который сегодня должен был, слава магии, только мило улыбаться и расхваливать театр, как талантливый рекламный агент, но не более, повторения событий сочельника допустить было нельзя.
На ужин были приглашены многие известные меценаты и просто обеспеченные господа с хорошей репутацией, иностранцы, выходцы из других городов и не слишком часто мелькающее в высшем обществе, что гарантировало то, что они просто не могли слышать о случившемся и все звезды театра, обеспечивающие ему имя и прибыль на протяжении многих лет.
Когда гости стали прибывать, Виолетта со всей своей броской красотой стояла у камина в глубине зала, сжимая в руках бокал красного вина, бургундского, конечно, едва улыбаясь уголками губ и позволяя остальным разыгрывать сцены приветствия и показную вежливость. Она разве не сделала достаточно?
Салфетки все-таки заменили. Вино она подобрала самое лучшее. А если эти старания зря, и они не получат согласия по доброй воле, что же…тогда она знает, как вытянуть его иным хитроумным образом. Она ведь не спроста называется ведьмой в узких кругах. Летти рассматривает гостей лениво из-под полуопущенных ресниц, будто бы ей абсолютно не любопытно. Все они одеты изысканно и дорого, некоторые привели с собой не менее шикарно разодетых дам, что были так горды получить приглашение на званый вечер в сам Королевский театр. Она, впрочем, не спешит вливаться во всю эту суету, у нее на этот вечер совсем другие планы.

Она уже давно привыкла к высшему свету и всем его проявлениям. Ее не удивляли ни колкости, ни плоский юмор, ни бесконечные сплетни, ни даже оживленное шушукание. Виолетту, впрочем, в этом самом свете не только привечали, но и любили. Она умела нравиться людям, при этом регулярно демонстрируя разные грани коммуникабельности от полного безразличия к окружающим, до высокомерного презрения к ним же. У нее было все, чтобы вписываться в ряды великосветских львиц – броская внешность, тонкая талия, толика остроумия и капризный непредсказуемый нрав. К тому же она имела возможность знать многое о многих, блистая на театральных подмостках, и этим пользовалась, ловко поддерживая любую беседу. Ее не пугала компания даже самых зазнавшихся аристократов, владеющих суммами, размер которых она даже не слишком представляла. Так что причина,  по которой она не вмешивалась в разговор, который прекрасно слышала и даже, незаметно улыбаясь, отмечая типичное ханжество приглашенных англичан, была порождена вовсе не страхом, а приобретенным чувством такта и врожденным лукавством.  Она считала себя украшением вечера, даже находясь в стороне, но как и любой элемент декора вблизи смотрелась выгоднее, так что она, наконец,  будто не задаваясь никакой конкретной целью лениво и нарочито медленно подошла к собравшейся вокруг француза компании, хитро прищурив взгляд. На приеме заочно она была знакома со всеми, ведь она лично решала, кому направлять приглашения, но вида, конечно же, никогда бы не подала. Лично Виолетта знала больше половины, пересекаясь на премьерах или будучи представленной на очередном собрании по случаю одного из многочисленных праздников, чем и рассчитывала сегодня нагло пользоваться.
- Стоило ли забираться так далеко от дома, чтобы и здесь искать частицу Франции, - ее интонация была не в меру игривой для холодной англичанки, но такая уж нее была натура. Как многие говорили – «театральная». Они, естественно, ошибались.
- Виолетта Брайант, - она успела произнести свое имя вперед засуетившегося мистера Твинкла, чем вызвала расстроенное недоумение на его опухшем лице, и привлекла внимание большинства гостей, которые на несколько секунд даже притихли.
-Это наша прима, наша Утренняя звезда, - директор расплылся в довольной улыбке, оказываясь рядом с актрисой и едва ли не обводя покровительственным жестом ее точеную фигурку, - А это наш гость из самой Франции! – Твинкл провел рукой по волосам и нервно заерзал, когда после его фразы повисла странная пауза.
- Я скорее вечерняя звезда, мистер Твинкл, - Летти многозначительно улыбнулась и внимательно посмотрела на мужчину напротив. Она навела о нем справки, знала, откуда он приехал и как давно, но представляла его немного иначе, как и прочих французов – манерным и немного жеманным. Откуда же ей было знать, что колкое остроумие может быть свойственно и выходцам из Франции.
- У нас в театре есть одно невероятно старинное зеркало, мистер Бертран, у него очень загадочная  и мистическая история, - Летти смотрит куда-то в сторону, ловя на себе несколько пристальных взглядов состоятельных гостей, - Я обязательно покажу его Вам позднее, если это, конечно, Вам и правда интересно, - она тут же поворачивается, подавая знак одному из снующих по залу лакеев с подносом, с которого берет один из изящных бокалов.
- Каберне фран. По моему заказу его доставили прямиком из  Бордо, - она прислушивается к аромату и прикрывает глаза. Следовало бы добавить, что именно этот сорт, по ее мнению идеально подходил к салфеткам, но она политически верно оставляет правду при себе, - Как Вы и хотели, ощутимая частичка Франции…забавное совпадение, не находите? Вы, сами случайно родом не из этого региона? Или вероятно там бывали? Я бы вот хотела побывать там, я все думаю, что местные виноделы воистину владеют магией, иначе как они могут так ловко превращать непримечательную, на первый взгляд, ягоду в напиток богов?  – она откидывает с лица прядку волос и переводит взгляд на разодевшуюся особу средних лет, стоящую рядом с Бертраном, она покачивала головой, изображая всяческий интерес к беседе.
- Миссис Легард, а где же Ваш очаровательный муж? – Виолетта поджала уголки губ, скрывая просящуюся наружу насмешку. У нее всегда вызывали смех возрастные кокетки, позволяющие себе чересчур много, в отсутствии законных спутников жизни. Эта была одной из таких, Летти буквально предчувствовала, как она стремится перетянуть на себя внимание гостя, вызвав тем самым скандал, абсолютно ненужный сейчас театру. Дама в ответ на ремарку примы заметно скуксилась и пообещала прибытие благоверного в течение ближайшего часа. Разве, не прелестно?
Ведьма помолчала несколько мгновений и отошла в сторону, оставляя гостям на растерзание директора Твинкла. Остальные члены труппы весьма удачно рассортировались по залу, что-то увлеченно рассказывая гостям. Виолетта могла бы тоже поведать многое, но прекрасно знала, что даже самое редкое вино в больших дозах перестает быть изысканно вкусным. Она остановилась у окна, с разочарованием отмечая, что с неба снова медленно-медленно и так живописно падал колючий снег.

Вопреки расхожему мнению мягкие редкие хлопья пушистого снега в январе вовсе не казались Виолетте романтичными. Как и зима в принципе. В Лондоне в любом времени года она умудрялась находить множество недостатков и уважала лишь проливные дожди в октябре, да бесчисленные туманы, в которых  было не разглядеть ничего дальше вытянутой руки. У нее вообще были странные представления о романтике, совсем не похожие на типичные мнения английских красавиц, не переносящих дожди, но уважающих погоду, под которую можно манерно прогуливаться в манто под руку с достойным кавалером. Очевидно, всему виной была ее ведьминская натура, а с другой стороны, она уже с детства была такой испорченной, только сейчас, в отличие от тех времен, больше этого не скрывала.
Виолетта услышала шаги, но головы не повернула, она прекрасно видела живой и хитрый взгляд темных глаз француза, отражавшийся в стекле идеально вымытого окна, но при этом продолжала делать вид, что ее все еще интересует погода.
- Как Вы верно заметили, Вы провели слишком мало времени в этом городе, чтобы делать такие выводы, - она приветливо улыбнулась, смягчая фразу, - Здесь почти круглый год так мокро, что пламени с трудом удается выжить. Главное, впрочем, что все-таки удается…- она опускает глаза, изучая содержимое бокала, будто впитывая контрастность алого цвета, по сравнению с белой пеленой затянувшей мостовые и усмехнулась, слегка качнув головой, - Позвольте, это Вы так изысканно справляетесь о моей родословной или столь утонченно делаете комплимент? – Виолетта тягучим манерным движением касается прядки волос и слегка оборачивается, позволяя себе внимательнее вглядеться в его лицо. Даже столько лет спустя такие вопросы ее задевали, уже не злили и не расстраивали как раньше, а всего лишь задевали. Потому что заставляли вспоминать о чем-то безумно далеком и пустом. Но виду она не подавала, как и положено сохраняя спокойное и безучастное выражение лица.
- Вы же слышали о Леонардно да Винчи? – она позволила себе немного опереться на подоконник и оставить на нем полупустой бокал, сковывающий столь привычно живые для девушки жесты, - Конечно, Вы о нем слышали, как и о Ботичелли, или Бернини. Вы можете не быть ценителем живописи или скульптуры, но отрицать гениальность этих людей никто не осмеливается, но объединяет их кроме всего то, что они были выходцами из простых семей, не имея за спиной титула и благородного происхождения, заставили едва ли не каждого знать их имена, даже несколько веков спустя. Вы сейчас возможно подумаете, что я ханжа раз позволяю себе приводить в ответ подобные метафоры, но это не так, я лишь только…как это однажды написали в газете «насквозь творческая натура у себя на уме», и это вроде как оправдывает любые мои выходки. Должно оправдывать, - она теребит кольца на пальцах, не скрывая азартной хитринки взгляда, которую позволяла себе очень редко, ведь большую часть времени она была тошнотворно беспристрастна. Виолетта поймала на себе несколько изучающих взглядов гостей, которые словно бы посматривали в окно, или интересовались полотном на стене возле которой стоял визитер из Франции. Каждый из присутствующих позволял себе немалую долю фарса, надеясь остаться при этом незаметным, но она была слишком внимательной к таким мелочам, к тому же, любые проявления человеческой порочности ее забавляли.
- Ах да…я увлеклась чересчур долгой прелюдией и не сказала Вам главного, - она едва заметно подалась вперед, чтобы иметь возможность говорить на пол тона тише, бархатистым шепотом:
- Можете быть уверены, такого пламени, как здесь, не сыскать во всем Лондоне и окрестностях, а возможно даже во всей Британии….Так что лучше бы Вам не тратить свое драгоценное время, - она издала почти незаметный смешок и сделала небольшой шаг назад, избегая компрометировать именитого гостя. Он ведь не за тем сюда пришел. Возможно. Ведь точно, она не могла знать. Летти взяла обратно свой бокал и сделала пару глотков, на мгновение бросив взгляд в окно. Снег все еще уныло падал с неба.
- Скажите, мистер Бертран, зачем Вы все-таки здесь? – она сделала пару шагов в сторону, жестом приглашая его пойти за собой, - Здесь в Британии, в Лондоне, в театре…- Виолетта опустила глаза на натертый до блеска паркет, продолжая медленно прогуливаться вдоль украшенной картинами стены,  - Вас привело любопытство? Жажда знакомств? Желание сменить обстановку? Или обрасти парочкой хорошеньких сплетен? К сожалению, последнее более чем вероятно в присутствующей здесь компании и тем более в моей обществе, - она развела руками, демонстрируя полную беспомощность, - Я просто обязана была Вас предупредить, ведь пригласить Вас было моей идеей.

Забавно, как все обернулось. Когда она выводила на приглашении имя Андре Бертрана на приглашении аккуратным почерком, она не видела в нем такого близкого ей по духу человека, с которым действительно захочется побеседовать, а не перекинутся парой вежливых дежурных фраз, как с прочими. Она ведь поставила на этом вечере крест задолго до его начала, решив, что сойдет с ума от тоски среди этих напыщенных зазнаек, но вышло все иначе, к ее радости и печали одновременно.
Виолетта даже подумала, что он ее понимает, с полунамека, ведь прямо она ничего такого не говорила, но его реакция ей понравилась – сдержанная и какая-то ненавязчивая. Может быть, в чем-то они даже похожи, если не считать того, что она продала душу дьяволу и именно поэтому разгуливала по залу в красивом платье и медным цветом волос, впитывающим уютный свет многочисленных свечей и вычурной люстры.
- В Лондоне все боятся сплетен и пекутся о своей репутации, для этих людей, - она едва заметным жестом обводит зал, - …их заработанная годами репутация - все. Они буквально одержимы этим. Но я рада слышать, что там откуда вы прибыли все иначе. Надеюсь, Ваши взгляды не изменятся даже спустя месяцы прибывания здесь, - она отчего-то предположила, что он приехал надолго, а может быть оптимистично понадеялась.
А потом Летти остановилась, замерла и удивленно на него посмотрела. Она едва слышно хмыкнула  и покачала головой.
- Вы поразительно проницательны,  - она скривила губы и подняла на него немного печальный взгляд. Виолетта едва удержалась, чтобы не закончить фразу: «таких здесь не любят».  У нее поначалу была такая же проблема, она подмечала то, на что другие закрывали глаза и ей не хватало ума об этом молчать, теперь же она умело делала вид, что ни о чем не догадывается и за это ей был открыт вход во все приличные дома Лондона. Вопреки своему обычному поведению, ей не хотелось, чтобы Андре не приняли среди этих заносчивых самовлюбленных людей, лишь из-за его провинциальной прозорливости, которая ее так привлекла.
-Мистер Твинкл...- она усмехнулась, проследив за взглядом Андре, - Он талантливый человек, возвышенный, но этих качеств не всегда достаточно, чтобы руководить таким местом как Ковент Гарден. Так что ему понадобилось немного помощи. Почему бы не моей? – директор, будто почувствовав, что говорят о нем, повернулся в их сторону и учтиво кивнул, расплывшись в улыбке. Судя по размашистым жестам и раскрасневшемуся лицу, он пересказывал окружившим его аристократам что-то из сюжетов классики. Виолетта тяжело вздохнула.
- Я бы мечтала быть просто примой этого театра, мистер Бертран, поверьте, но тогда вероятно мне бы негде было играть. В тоже время, узнай кто-то, что я вмешиваюсь в дела управления театром, ситуация бы сложилась неприятная. Потому что я женщина, потому что я не имею титула, богатого мужа или любого иного основания, кроме исключительной хватки и смекалки, на то, чтобы руководить этим местом, - она говорила тихо, и как-то немного расстроено, очевидно потому, что даже имея на руках козыри в виде магии, не могла изменить ситуацию и вынуждена была в этом признаться малознакомому человеку.
- Все эти люди оказались здесь не случайно, но их не интересует истинная причина приглашения, они довольны уже тем, что были отмечены самим Королевским театром в качестве почетных гостей. Хотя пригласили их вовсе не за их знатность,  - Виолетта посмотрела по сторонам, убедившись, что их разговор никто не может подслушать и остановилась в непосредственной близости от собеседника, открыто смотря ему в лицо, - Но они богаты, а значит требуют к себе трепетного отношения. Ведь сообщи я им правду, что театру нужны их добровольные пожертвования, они побросают салфетки на скатерть и покинут это место, устроив шум во всем Лондоне и газетах. Ведь это моветон – открыто просить деньги у богатых людей. Это их оскорбляет. Деньги у таких людей нужно выпрашивать.  Хотя если бы каждый из них выписал чек на небольшую сумму, это бы покрыло годовой бюджет театра, а они бы даже не заметили потери, тем более что расходы окупились бы через полгода или год. Но так нельзя. Им нужно знать какие они замечательные, ценные, прекрасные, как много могут сделать, они будут рады услышать это от меня, потому что я, по их мнению очаровательное украшение нужное лишь для этих целей, но деньги дадут мистеру Твинклу, потому что только он, как они считают, может ими распорядится, - она даже немного посмеялась своим собственным словам и отвернулась в сторону, потому что выдерживать чужой внимательный взгляд показалось ей на удивление нелегкой задачей, -  Вот как обстоят дела на самом деле, мистер Бертран. И я надеюсь, что Вы проявите милосердие, и оставите это нашей маленькой тайной. Я бы могла найти способ не давать Вам ответов, но считаю Вам стоит знать правду, ведь Вы совершенно не похожи на остальных присутствующих, - Виолетта немного поджала уголки губ, заправив за ухо рыжий локон, - Если бы я только знала, какой Вы, я бы не стала настаивать на Вашем приглашении. И это, уж поверьте, комплимент, - ее взгляд стал задорно хитрым, а на губах снова заиграла  улыбка, - Ах да, если теперь Вам захочется незаметно исчезнуть отсюда, я Вас пойму и совершенно не обижусь…

Она неожиданно для себя почувствовала странное облегчение. Если уж он не захотел сбежать, то и остаток вечера не будет испорчен, и такое прекрасное знакомство не будет упущено. Она, конечно, понимала, что возможно дело все в образе – жестах, платье, рыжих волосах, умении заинтриговать рассказами, флере таинственности, который ей  так любили приписывать ценители прекрасного, да и внешности, на которую нередко засматривались. Понимала, но надеялась, что это не единственная причина. Впрочем, истинная мотивация вскрылась почти сразу за загадочными намеками. Да, она действительно не прогадала.
Виолетта выразительно на него посмотрела и даже немного удивилась, выгнув бровь.
- Выходит, хотите, чтобы я стала Вашим проводником в высший свет? – она задумчиво посмотрела куда-то вверх, не скрывая задорной улыбки. Она поразительно легко словила его азартный настрой. Для нее это была вовсе не сделка на деньги, а скорее игра. Обычно Виолетта никогда опрометчиво не соглашалась на такие предложения, ведь все стремились извлечь побольше собственной выгоды, предлагая так мало взамен. Но этот случай обещал стать исключением, из всех известных ей правил этого извращенного общества. Напоследок, она прищурилась, изучающе вглядываясь в его лицо, будто могла навскидку раскусить его замысел, а после протянула ему тонкую, унизанную кольцами кисть:
- Что же…хорошо, договорились, но денег ваших театр не возьмет. Мы поступим немного иначе…- она не договорила, лишь хитро улыбнулась и приосанилась, словно готовясь к выходу на сцену, - Я покажу Вам кое- что действительно интересное, запоминайте, но главное, ничего не отрицайте, - Виолетта взглядом профессионального охотника осмотрела зал. Она знала каждого из этих людей. Кто-то из них был более богат, кто-то предпочитал разбазаривать деньги, кто-то относился к расходам вдумчиво, разные профессии и сферы занятий, кто-то предпочитал трудиться, а кто-то прожигать жизнь на светских приемах, кому-то досталась должность, а кому-то состояние отца, объединяло их только одно – они все были крайне тщеславны и этим Виолетта и привыкла пользоваться.
Некоторое время понадобилось, чтобы выбрать «жертву», ей оказался владеющий обширными землями граф Вартенбург из Северного Йоркшира. Занимался он в основном своим поместьем, в Лондоне бывал редко и по особо важным делам, его частенько величали скучным затворником далеким от светской жизни, так что сейчас он улыбался во все стороны, надеясь запомниться на этом мероприятии и немало пил, пытаясь расслабится и влиться в разговор.   
Ведьма навесила самую очаровательную из своих улыбок и жестом пригласила Андре последовать за ней, они ненавязчиво приблизились к мужчине, который как раз отошел за новой порцией напитка.
- Мистер Вартенбург, как рада, что Вы все-таки смогли прибыть! Давно не видела Вас на наших спектаклях. Неужели Вы потеряли интерес к театру? – она кокетливо склонила голову к плечу, сложив руки перед собой.
- Что Вы, мисс Брайант, как бы я мог…к сожалению, дела поместья не давали мне вырваться даже на несколько дней, - он сдержанно заулыбался, не стесняясь разглядывая актрису. Несмотря на титул и богатство репутация по части женщин у него была не слишком хорошей, он все еще был холост, несмотря на возраст, а в его поместье регулярно гостили молодые особы, имена которых почти всегда оставались в тайне, как и их дальнейшая судьба. Виолетта, рассматривающая его исключительно как источник инвестиций, не сильно из-за этого беспокоилась, но в уме держала.
- Познакомьтесь, это Андре Бертран, наш гость из самой Франции, - Летти мягко протянула имя и игриво повела плечами, - И к тому же щедрый театральный благодетель, ох, мы так ему благодарны, за его щедрую инициативу поучаствовать в судьбе театра, - она эмоционально рассуждала, не забывая поглядывать на реакцию собеседников. Граф с начала немного удивился, а потом очень демонстративно заинтересовался, сведя густые брови к переносице.
- Но ведь  театр спонсирует Королевская семья, да всем это известно, - он окинул парочку подозрительным взглядом.
- Но ведь это не значит, что больше никому нельзя оказать этому прекрасному месту финансовую поддержку? Мистер Бертран столь любит театр, что не смог удержаться. И я не могу не сказать, как это чудесно! – в ее голосе нескрываемо сквозили нотки восторга, которые просто нельзя было проигнорировать, и не поддаться. Вот  мистер Вартенбург и поддался.
-Как думаете, мистер Твинкл, не будет против, если я тоже присоединюсь? Я считаю это долг каждого англичанина участвовать в развитии театрального искусства, тем более, когда речь идет о главном театре Лондона. Может, мои средства пойдут на пару новых нарядов для примы, - Летти едва заметно скривилась.
- Мои сценические наряды стоят безумно дорого, - она легко засмеялась, бросив на него пристальный взгляд. Мужчина в ответ только усмехнулся и коротко кивнул.
Выдохнула Виолетта только когда граф уверенной походкой направился в сторону Директора, она вопросительно посмотрела на ставшего свидетелем этой сцены Андре и лукаво улыбнулась. 
После землевладельца на очереди оказался состоятельный кораблестроитель, знатный путешественник, торгующий предметами искусства со всего света в своей аукционном доме, супружеская пара, содержащая крупное предприятие по выделке ткани и кожи, увлекающийся алхимией потомственный врач, судья, имеющий за душой парочку доходных домов, и юный маркиз, только-только осваивающий повадки высшего света.
Все эти люди были на удивление рады познакомится с Андре Бертраном, кроме прочего потому, что он появлялся в компании Виолетты, а расставались с деньгами потому, что не могли позволить себе уступить в чем-то недавно прибывшему представителю иного государства, который, как им виделось, познал тонкости происходящего, быстрее, чем они, вращающиеся в этом постоянно.  Летти все это время держалась довольно отчужденно, нарочито вежливо и льстиво, она была ровно такой, какой ее желали видеть, но совсем не такой, какой каких-то полчаса назад ее видел Андре, она даже разговаривала иначе, ровно как прима театра, не меньше.
Когда они отошли в сторону, Летти привстав на полупальцы, тихо шепнула ему на ухо:
- А теперь сами. И если у Вас получится, я покажу Вам то самое загадочное зеркало. Отличная сделка, не находите? – когда она отстранилась в ее глазах плясали по лисьи хитрые искорки.

Когда мужчина отошел, Виолетта не стала озадачивать себя поисками новой компании. Ведь перед ее глазами разворачивалось нечто вроде очаровательного спектакля, к постановке которого она приложила свои ловкие руки. Ей было занятно смотреть на мимику и реакцию окруживших его людей, на их торопливые жесты и беглый интерес в глазах, на взгляды полные любопытства и осуждения разом, что на компанию бросали чопорные англичане, и наконец, ей действительно нравилось наблюдать за самим Бертраном и тем, как он ведет себя в обществе. Не зря говорят, что для полноценного мнения о ком-то просто необходимо взглянуть на него со стороны.
«Да он буквально ровня мне в этом мастерстве», - подумала Виолетта, усмехнувшись, и отвела глаза в сторону. К ней пару раз пытались подойти ее коллеги, задавали рядовые скучные вопросы, на которые она отвечала лениво и вяло, лишь бы ее снова оставили в одиночестве. Большая часть списывала ее поведение на усталость, другие припоминали капризный характер, но никто не осуждал и не ставил в укор, особенно после того что видели. Сегодняшний вечер станет еще одним кирпичиком в крепком фундаменте ее положения и статуса в Ковент-Гарден. Она сможет выдвигать больше требований, а как козырь выкладывать на стол свою незаменимую гениальность, выручившую театр в такое тяжелое для него время.
Она прикрыла глаза и сделала вид, что смотрит в другую сторону, то ли на вычурный бант, прикрепленный на платье одной из дам, то ли на излишне блестящее колье другой, а голову повернула лишь тогда, когда Андре подошел достаточно близко, чтобы она могла заметить. Она не любила выдавать свою излишнюю заинтересованность, правило это не распространялось разве что на предметы искусства.
- Вы правы, еще пару уроков, и Вы не уступите даже мне в закулисных играх, но я проводить их не буду, - она насмешливо поджала губы, - Ведь тогда, Вам будет неинтересно появляться на таких приемах и я обязательно заскучаю, - она без сожаления рассталась со своей предыдущей компанией – с бокалом – оставив его на подносе вовремя подсуетившегося лакея, что еще недавно был отчитан за неправильный цвет салфеток.
Виолетта для себя приняла решение в тот же момент, как Андре согласился на ее условия и растворился в толпе. Она бы в любом случае показала ему пресловутое зеркало, и даже два старинных зеркала, если бы они только были в театре, даже если бы результат авантюры вышел неудачным.
- Безусловно, можете считать, что прогулка к зеркалу - это привилегия, что достается за хитрость и гибкость ума, - Летти ненавязчиво осмотрелась по сторонам, - Я бы предложила нам выйти через разные двери, но я не боюсь сплетен, Вы, насколько я заметила тоже, зачем усложнять такие простые вещи как экскурсия по коридорам театра никому не нужной конспирацией? – Виолетта откинула волосы назад и направилась в сторону выхода. Конечно, это не могло остаться незамеченным. Но какое ей до этого, право слово, дело? Она итак излишне прогибалась под этих снобов.
- Надеюсь, Вы не боитесь темноты и не чураетесь потустороннего? – Виолетта испытующе посмотрела на шедшего рядом мужчину, - История этого зеркала столь же длинная, сколько наполненная странными событиями, которые бы многие назвали вмешательством паронормальных сил, древним колдовством или попросту мистикой. Впрочем, верить в это или нет…каждый волен решать сам за себя, - ее губ коснулась загадочная усмешка. Они пересекли несколько больших полутемных залов и приблизились к лестнице, доступ к которой имел лишь немногочисленный персонал, для посетителей эта часть здания была закрыта.
- Нам предстоит спуститься вниз, на цокольный этаж, но не волнуйтесь, никаких опасностей для жизни, - она посмеялась, прежде чем снять со стены одну из небольших тусклых ламп. Виолетта в силу обладания магией предпочитала любым источникам света свечи, ведь ими она могла легко управлять, но в данной ситуации приходилось обходится средствами, доступными простым смертным. С каждым шагом по неширокой винтовой мраморной лестнице становилось все темнее, чем дальше от них оставался шум заселенного этажа, тем плотнее их окутывала пронзительная тишина, которую разрывали только звуки их собственных шагов. Коридор, в котором они очутились, показался на удивление длинным, вдоль него, конечно, висели лампы, но зажигать их Виолетта поленилась, отчего-то ей показалось достаточным наличие тусклого света в ее руке. Кроме того, здесь было ощутимо прохладнее. Одетая в довольно открытое платье девушка невольно поежилась.
- Никто точно не знает, сколько лет этому зеркалу. Но в театре оно оказалось в 1734 году, когда было открыто здание, это был подарок Джону Ричу и театру в целом. Говорят, оно уже тогда не сверкало новизной, но несло в себе что-то таинственное, - Летти, довольно обыденным движением взяла Андре под руку и повела вперед, - Первое время оно висело в фойе театра, прямо при входе, но после пожара его перевесили в греческий зал на втором этаже…Удивительное дело, но этот предмет обихода преследует множество странных слухов. Его не раз пытались перепродать или подарить, но каждый раз покупатель или одаряемый умирали за пару дней до заветной даты. Забавно, не находите? – в пустоте коридора ее голос, сдобренный нотками актерства, звучал на удивление театрально и проникновенно, она даже сама наслаждалась, когда эхо возвращало ей обратно обрывки фраз, - Но бывали истории и похуже. Многие видят в этом зеркале…нечто необъяснимое, - она взмахнула рукой, чуть не выронив лампу, и тут же оставила эту затею, - Одна балерина, что танцевала ведущую партию, была настолько одержима, что проводила перед ним несколько часов в день, а когда директор отказался продать ей его, совершила суицид.  Один гость театра, посмотревшись в зеркало, был так взбешен, что попытался разбить его, кинув в него бокал, но тщетно, объяснить причину в последствии он так и не смог. Были и случаи странного помешательства среди актеров. После очередного пожара, когда было построено третье здание, его перенесли сюда, подальше от всех. Мистер Твинкл называет его «Проклятым зеркалом», но его настоящее название «Зеркало Салле», это написано на раме, в самом углу, - она мягко улыбнулась, прежде чем резко остановиться и повернуться к стене.
- Вот мы и пришли, - Виолетта сделала шаг назад, потянув за собой Андре, так чтобы они оказалась от зеркала на почтительном расстоянии, имея возможность рассмотреть его целиком. Рама его поблескивала, отражая свет и давая возможность увидеть многочисленные декорирующие детали. Чего среди них только не было. Филигранная объемная резьба по металлу отражала как будто странную запутанную историю – здесь были и птицы, и многочисленные цветы, лианы, оплетающие зеркало с боков, грозди винограда, мягкие переходы между ними сплетали всю эту какофонию воедино. Но в глаза бросалось другое – яркий контраст между верхней и нижней частями зеркала – сверху резьба была изящнее, тоньше, металл светлее, а картинка напоминала пышный насыщенный жизнью сад, снизу же рама выглядела грубее, линии становились резче, растения казались хищными, а все свободное пространство было заполнено странными символами.
Она поставила лампу на пол, придвинув ее ближе к стене, на которой висело зеркало, стоило свету попасть в нужную точку на раме, как в металле заиграли блики, и отражение стало видно гораздо лучше, само же зеркало, казалось, будто подсвечивается изнутри, каким-то загадочным светом. Хотя возможно, это лишь казалось.
- Считается, что каждый, кто заглядывает в зеркало первый раз, видит что-то свое, если приглядится. Я сколько не смотрела, так ничего и не увидела, - девушка пожала плечами, печально вздохнув, - Но вдруг Вам больше повезет.

Разве не ради этого она стала ведьмой? Ради комплиментов, признаний любви, полных трепета взглядов, внимания и подарков. Возможно, так и было. Сейчас же, спустя несколько лет, все это потеряло вкус, сейчас ее привлекало лишь что-то неоднозначное или острое, что-то из ряда вон выходящее, а потому среди жадных до ее благосклонности поклонников она регулярно скучала, ведь каждый из них повторял предыдущего, выдавая слова обожания, пусть более  изобретательные, но все с той же целью. Она привыкла, что в ней видели невероятно красивую и притягательную картинку – произведение искусства, что так хочется заполучить в свою коллекцию и любоваться, но не более. Летти это не раздражало, ведь это наделяло ценнейшей возможностью манипулировать, но иногда в ней как будто просыпалось нечто вроде женской гордости, напоминающей, что за точеной фигуркой скрывается гибкость ума, хитрость и деловая хватка, которые на свою же беду, столь многие недооценивали.
Что до Андре, ей показалось, что он разглядел, она ведь устроила столь талантливую демонстрацию своих способностей, но теперь ее начали одолевать сомнения. Ведь она, хотя и не подавала вида, все отмечала – каждый взгляд, жест, мимику.
Виолетта чуть крепче сжала его ладонь, не отводя взгляда от зеркала. Стоило глазам привыкнуть к темноте, как отражение стало более четким, очерченным тенями и подсвеченным будто откуда то изнутри. Она никому про это не рассказывала, но первое время отчаянно пыталась раскрыть тайну этой антикварной вещицы, приходила сюда едва ли не каждый день, изучала, разглядывала, пыталась вытянуть из него  магию, но оно ничем не отличалось от множества других зеркал, украшавших стены театра, лишь было чуть более искусным и загадочным. Сейчас же что-то словно изменилось. Нет, ничего не пыталось выскочить наружу и убить их, картинка не искажалась трещинами или морщинами, но внутри что-то неприятно натягивалось каждый раз, стоило ей чуть пристальнее вглядеться. Она внимательно рассматривала все такие же рыжие волосы, а потом перевела взгляд чуть в сторону, на мужчину, что стоял рядом, и едва заметно усмехнулась – рядом отчего-то оказался не всесторонне приятный ей Андре Бертран, а кто-то другой, с ухмылкой, залегшей в уголках губ и недобрыми темными, как смоль, глазами. Этого человека ей видеть сейчас хотелось меньше всего, так что она рассердилась и на себя и на зеркало, но взгляд отвести не могла – стояла как завороженная, даже позабыв вовремя моргнуть. Из оцепенения ее вывел мягкий вкрадчивый голос. И она улыбнулась, правда как-то обреченно и грустно. Видение в зеркале растворилась в тоже мгновениие, и она медленно повернулась к мужчине, что стоял рядом и вопросительно на него посмотрела.
- Получается, Вам не так уж интересно зеркало…- в ее голосе сквозил ироничный укор. Она немного расстроилась, но тут же с этим смирилась. За все время, что она крутилась в свете, ей только однажды довелось встретить того, кто не произнес вслух ни одной похвалы в ее адрес, ни одного комплимента или знака внимания, хотя она просто не могла ему не понравиться, это стало для нее настоящим вызовом и поводом для размышлений, пока она не узнала истинной причины такого отношения.
-Что же, я должна гордиться тем, что могу превзойти по привлекательности даже столь заслуженный и искусный экспонат, - она опустила глаза куда-то вниз, чуть поджав губы, и выдержала излишне долгую паузу – А Вы все же видели ту самую звезду,  что разрезает своим светом любую тьму? – она делает пару небольших шагов и встает прямо напротив него, спиной к зеркалу, не желая больше видеть его злорадного блеска, - Ту самую, что помогает найти путь морякам в ночи и дарит надежду страдальцам, любующимся на небосвод? Ту, чей яркий свет виден и через пелену облаков и через туман? – она замирает на расстоянии вдоха от него и пристально смотрит в глаза, - Или Вы видели меня? Ту, для которой вся жизнь лицедейство, которая провернула аморальную аферу, желая вытянуть из богачей деньги, обманула на ваших глаза стольких уважаемых людей и не моргнула глазом? И все же, Андре? – имя его бархатом слетает с ее острого на резкости язычка, взгляд становится испытующим, а губы расплываются в хитрой усмешке, - Вы видели, то, что там действительно было или лишь то, что хотели увидеть? Свет или темноту?
Настроение у Виолетты из меланхоличного стало излишне игривым, и хотя она обещала себе не колдовать сегодня, что-то внутри щекотало и рвалось наружу. Ничего сложного, лишь незаметное движение тонких пальцев. Секунда. Две. И единственный источник света погас, оставив их в кромешной темноте подземного коридора. 
- Сквозняк, возможно, - протянула ведьма тихо, но ее голос все равно набатом отразился от каменных сводов потолка и прошелестел дальше в темноту. Поворачиваться она не рискнула, так и замерла в нескольких сантиметрах от мужчины, радуясь, что ее хитрой улыбки сейчас невидно, зато поток холодного воздуха теперь стал ощущаться сильнее.

Виолетта поджала губы. Однако, у этого человека, в отличие от нее самой, была душа, и за этой душой что-то определенно было. Нечто настоящее, человеческое и печальное, как в хороших книгах,  которые так любила почитывать Летти в свободное время. С каждым его словом он становился ей все более любопытен, он был живым, и у него была своя история, частичку которой ей довелось услышать. К тому же если он позволил себе проявление настоящих эмоций перед ней, значит, он хоть немного ей доверяет? Эта мысль показалась ей на удивление теплой и приятной.
- Выходит, я была права не позволив директору продать зеркало, когда в театре начались проблемы, ведь оно стоит целое состояние, возможно тогда не пришлось бы устраивать этот прием. Да, я совершенно точно была права, - Летти коснулась холодной стены. Темнота ее не пугала, как и проклятое зеркало. Она предполагала, хоть и не озвучивала мысль вслух,  что это творение какой-нибудь сильной ведьмы, которой уже давно нет в живых, а умелый мастер, который был ей околдован и немного безумен, создал раму, надеясь, таким образом, избавится от наваждения, но проклятье навсегда осталось внутри и притягивало к себе все новых жертв год за годом.  Расколдовать его было невозможно, избавляться бессмысленно, а наблюдать даже спустя годы было забавно.
Впрочем, голос Андре все еще казался ей чересчур печальным, и хотя она знала множество средств от печали, не одно из них бы совершенно точно не сделало его счастливее, ведь у любой магии, есть обратная сторона в виде неприятных последствий. Виолетте безумно захотелось самой разложить карты Таро на его судьбу, у нее это выходило очень ловко, и хотя предсказания были лишь набором образов и видений, они давали вполне четкие ответы на некоторые вопросы.
Стоило ей совсем глубоко забраться в собственные размышления, как тусклый свет снова коснулся стен, отразился в серебре зеркальной рамы, бросил блики на ее точеное лицо и рыжие волосы, высветил стоящего у другой стены Бертрана.
- Неужели Вы еще не поняли? В этом мире практически не существует вещей, способных задеть мои чувства, Ваши проницательные истории, как и откровения любого рода уж точно не относятся к ним, - Летти кривовато улыбнулась, - К тому же я в судьбу совершенно не верю. Если бы она существовала, мы бы не оказались здесь с Вами, я бы не играла в этом театре и скорее всего навсегда осталась бы в той подворотне, где родилась, - несмотря на снисходительность  тона, произнести это оказалось сложнее, чем она думала, - Но я здесь, и виной тому не счастливый случай,  о котором я обычно всем рассказываю, а лишь мои уверенные действия. Я не одобряю фатализма, ведь он заставляет нас склоняться перед иллюзорным противником, которого мы не можем ни увидеть, ни узнать. Именно страх перед судьбой и приводит нас к роковым ошибкам, и хотя я склонна думать, что Вам не страшно, в Ваших словах звучит обреченность, которая, уж поверьте, не станет лучшим спутником, она лишь приведет Вас во тьму…- ей нравилось говорить загадками и ловить при этом его осмысленный и понимающий взгляд.
- Расскажите мне с чего Вы это взяли? – она сделала небольшой  шаг ему навстречу, чуть склонив голову к плечу, - Про смерть в море? Встретили убедительную гадалку на уличной ярмарке? Вещий сон? Проклятье рода? – Летти мучило любопытство, она привыкла получать ответы на вопросы, когда ей того хотелось,  если не добровольно, то легким не обременительным колдовством, но сейчас ей хотелось честного разговора, ведь оказавшись рядом с таким человеком она тоже чувствовала себя немножечко живой. 
- Простите, я слишком любопытна, и  я не имею права задавать Вам столько вопросов, а Вы вовсе не обязаны мне отвечать, -она пожала плечами, виновато опустив глаза, - Я вас, очевидно, совсем утомила…Может, уже хотите подняться наверх к яркому свету, к людям? – она снова бросила взгляд на зеркало, которое, казалось, неподвижно замерло, в ожидании новой жертвы.

Понадобилось некоторое время, чтобы глаза вновь привыкли к яркому свету и уютному теплу, которыми окутывал первый этаж театра, более привычный как для посетителей, так и для театральны служащих.  Даже ее гость в этом антураже стал выглядеть чуть менее потерянным, хотя, как ей показалось, был все же чересчур бледен даже для лютой зимней поры. Ведьма решила, что переборщила с прогулками по катакомбам и страшными историями, или же, что еще больше ей не понравилось, зря открыла человеку доступ к тайнам, которые точат душу сильнее, чем вода камень. А она ведь вовсе не желала ему зла.
Виолетта едва поспевала за мужчиной, значительно ускорившем шаг. Девушка даже оглянулась через плечо, проверяя, не гонятся ли за ними неведомые призраки или норовистые сплетницы или еще кто похуже, но обнаружила лишь пустой коридор. Летти удивленно взглянула на Андре, покачала головой и резко остановилась, делая вид, что засмотрелась на висевшее на стене уже несколько десятков лет полотно. Картина вовсе не выглядела особенной, она даже не могла припомнить, откуда та появилась в театре, кто ее автор и имеет ли она хоть какую-то ценность, но продолжала смотреть так, будто впервые увидела пресловутое «Рождение Венеры» кисти Боттичелли.
-Нет ничего важнее настоящего, мистер Бертран, - она протянула, не поворачивая головы, - Того, что окружает Вас сейчас.  Стоит отвлечься на призраков прошлого или будущего, и вы что-нибудь да упустите, а потом будете думать, что это был тот самый момент, но Вы были слишком заняты, чтобы это заметить, - Летти чуть склонила голову к плечу, - Цените реальность, - когда она, наконец, снова оказалась к нему лицом, улыбка на ее губах могла показаться даже чересчур открытой. Виолетта совершенно не умела быть мягкой, но последние слова прозвучали почти что ласково, как никогда прежде.
-Я буду только рада показать Вам театр, - радостно подхватила она смену темы и уверенно зашагала вперед, правда в совсем ином направлении, от того, куда пытался завести ее Андре, - Если Вам это действительно интересно, что же, я польщена. Большинство наших гостей не желают забираться выше зрительного зала, и моей гримерки, конечно же, - фыркнула она немного недовольно, гордо шествуя по широким и пустым коридорам театра.
-У театра, как и у всего, есть обратная сторона, только в отличии от общепринятого мнения она не менее прекрасна. Для ценителей конечно же, - хитро добавила Летти, прежде чем в одном из коридоров не остановилась возле маленькой едва заметной двери, - Мы, как и должно, войдем с черного входа, смотрите под ноги и берегите голову, в отличие от парадных пространств, здесь все гораздо компактнее и запутаннее, - с этими словами она скользнула внутрь. Как она смогла открыть дверь, не имевшую даже ручки, останется загадкой, ведь говорливая и находчивая ведьма сделала это так незаметно, как только могла. Им пришлось прошмыгнуть в узком коридоре, подняться по крутой лестнице наверх, перебраться через натянутые балки, и теперь уже снова спуститься вниз, прежде чем, спустя каких-то десять минут молчаливой, но занимательной прогулки,  оказаться сначала за кулисами, где сейчас в отличие от дней премьер было поразительно тихо, валялся оставленный неловкими помощниками реквизит и горело пару ламп.
- Мы уже почти пришли. Вы готовы? – ее голос неожиданно для нее самой восторженно подскочил вверх. Она обожала выходить на сцену, это было невероятное, не поддающееся описанию чувство, наполняющее ее странной яркой эйфорией, с которой могло сравниться разве что искусное заклинание. Даже теперь, когда на ней не было сценического костюма, грима, а волосы не были уложены в сложную привлекающее внимание прическу, ее все равно переполняла странная радость, на волне которой она схватила Андре за руку и едва ли не вытащила следом за собой на самый центр, откуда актеры обычно начинали свои сольные партии.
Здесь их окутывал полумрак, разрезаемый лишь слабым источником света где-то наверху. Декораторы опять позабыли погасить все освещение, тем самым создав для них ту самую атмосферу волшебства и таинственности, которую так ждешь в театре. На их удачу, занавес был поднят после дневной репетиции, позволяя видеть полную картину. Виолетта глубоко вдохнула и заулыбалась сама себе. Ей поразительно редко удавалась насладиться тишиной зрительного зала, пустотой сцены, ведь здесь всегда царила суета, творческий беспорядок и шум, который она все же тоже любила.

- Весь мир - театр.
В нём женщины, мужчины - все актёры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль…

Ее голос звонким эхом разнесся по темному залу. Она стояла, привычно расправив плечи, вскинув голову и сверкающим взглядом смотря куда-то вдаль. Правда краем глаза, со свойственным ей кокетством все же следила за реакцией мужчины. Обычно на нее смотрели из зала и всегда с восторгом, ему одному удалось стоять так близко, и где-то внутри билось волнение – не стало ли от этого менее привлекательно? Когда в зале снова воцарилась тишина, она снова повернулась к Андре.
- И что же? Чувствуете театральную магию? - на ее губах промелькнула хитрая улыбка, - Я вас не разочаровала?

Отредактировано Violetta Bryant (13 октября, 2019г. 22:09:41)