-Итак, давайте повторим. Как меня зовут? – ведьма заискивающе сложила ручки перед собой, смеривая самодовольным взглядом стоящих перед ней трех парнишек лет десяти.
- Не знаем, мисс
-Отлично,  -  заулыбалась ведьма, - Просто отлично. Что вы должны сделать, помните? – Летти манерно выгибает точеную бровь, наслаждаясь результатом своей филигранной работы. Немного исключительного ведьминского «убеждения» и бродяжки, абсолютно случайно выбранные на улице, уже говорят и делают, что ей угодно.
-Мы должны бросить в окна дома, который Вы нам показали, вот эти бутылки так, чтобы они обязательно разбились…- бормочет светлый парнишка посередине, обладающим самым осмысленным взглядом из всех. Хотя, вероятно, это была лишь видимость, о какой осмысленности вообще можно говорить применительно к беспризорникам?
-…а если вдруг они не разобьются, нам следует спуститься и разбить их, несмотря ни на что, а потом бросить туда вот этот пучок трав…- он поднимает голову, ища у Виолетты одобрения, так что она коротко кивает, и делает рукой знак продолжать, - как только запах и дым станут невыносимыми, нам стоит отойти подальше и подождать как из здания начнут выбегать люди, а после побежать в разные стороны клича мистера Децемуса…
-Точно так, только без мистера…просто Децемуса, - сморщилась Летти, произнося в очередной раз это горчащее на языке имя.
-И после Вы дадите нам пирожных и яблок, сколько мы пожелаем, да?
-Конечно-конечно, - она преодолевает брезгливость и едва-едва касается пальцами волос одного из мальчишек, - И даже немного шоколада, - на ее губах заиграла елейная улыбка. Честно признаться, ей было не жалко, просто она предполагала, что пресловутое «после» никогда не наступит, но вселять в детей надежду показалось ей отвратительным занятием, как раз достойным хорошенькой ведьмы. Она проверила на их руках тонкие шерстяные нитки, завязанные хитроумным способом и позволяющие спутать их разум столь выгодным ей…точнее им образом. Она так старалась не только ради себя или мести, просто в ней неожиданно проснулось желание покрасоваться перед ловкой и сильной ведьмой сэра Говарда, отправленной ей на усиление. Виолетта, несмотря на природную вредность, очень любила наблюдать за более опытными коллегами и нагло подворовывать у них особо полезные навыки или гримуары..это впрочем, она повторять не планировала. Так что она очень порадовалась, что ей оказана такая честь - работать совместно с одной из сестер Шеллоб. Поликовала внутри, но снаружи вида не подала, хотя если она справится успешно, возможно получит неплохие отзывы при посольстве, а кто знает что может пригодиться в будущем?
- А если вас спросят, как я выглядела? – она наклоняется чуть ниже, не сводя с них пытливого взгляда.
-Не знаем, мисс, мы никого не видели, мисс, мы всего лишь уличные хулиганы.
- Прелестно…тогда можете бежать, - она еще долго смотрит им вслед, подавляя какой-то странный дискомфорт от того, что отправила детей едва ли не на верную смерть, с другой стороны, они выкурят Децемуса из его логова, как охотники выкуривают из нор гадких барсуков, а после разведут по сторонам его сообщников, оставив главную добычу, слишком разумную, чтобы отвлекаться на пешки, ведьмам.
У Виолетты, одетой в подходящее для такого случая черное платье, на лице видны очевидные следы бессонной ночи, проведенной за гримуарами, дабы иметь возможность продемонстрировать все лучшее, что только она умеет или могла бы уметь, имей чуть больше опыта или более сильного покровителя. Но на то у нее и есть напарница, не так ли?
Летти правда пришлось лично прирезать четверых упитанных летучих мышей, чтобы их кровью, разбавленной ладаном, нарисовать магический круг, исписанный  каббалическими символами,   едва различимый на темном полу склада, куда и планировалось заманить Децемуса.
-Это ведь поможет удержать его? – она бросает на вторую ведьму вопросительный взгляд, - Будет забавно наблюдать, как он мечется в ограниченном пространстве, это ведь его собственные методы, так что ему должно понравиться, - усмешка невольно проскальзывает на губах.
Летти еще была не слишком хороша в масштабных иллюзиях, так что ей пришлось попросить помощи с этим у ведьмы сэра Говарда. Для пророка это место должно было показаться спасительным островом, где можно спрятаться от собственных демонов, что должны были загонять его в ловушку.  Стараниями двух очаровательных нахалок общему врагу должны были являться изуродованные образы его же прошлых жертв, не имеющие лиц, но вполне четко называющие его имя, тянущие  руки, следующие по пятам вместе со сворой голодных одичавших  псов, стремящихся урвать себе кусочек на ужин.
- Мне возможно следует отправиться туда и проследить, чтобы все получилось. Я бы с радостью отправила фамильяра, не убей он его, - буквально рычит Летти, сбиваясь со спокойного голоса, - Но видит Сатана, сегодня он получит по заслугам.

-Каким бы местеутоляющим не стало аутодафе, вонь все равно выходит неповторимо сногсшибательная, такая, что мучаются  помимо прочего и сами палачи, - уголки губ ведьмы изгибаются в ехидной усмешке, - О, я бы хотела смотреть как он страдает, чтобы ничего меня от этого не отвлекало, - она послушно следует за своей суетливой компаньонкой. По сравнению с ней Летти ощущала себя какой-то возрастной, ее движения всегда были степенными, преисполненными манерной  плавности, она не позволяла себе лишних мелкий жестов, слишком резких движений даже теперь, когда внутри все клокотало от нетерпения. Но ей тем немее нравилось наблюдать за ведьмой поопытнее, которую издали можно было принять за юную хрупкую красавицу, а вблизи удивленно осесть от холодной решительности и жестокости, что скрывали ее бездонные глаза. Это не были глаза ребенка, о нет, это были глаза ловкого и умелого палача, особенно сейчас, когда событие казни было все ближе.
Виолетта пристально вгляделась в водную гладь - иногда она подергивалась едва заметной рябью, но за легкой пеленой были отчетливо видны мальчишки, спешащие к укрытию лжепророка.
- Чем? – она ехидно заулыбалась, - У меня было так много вариантов, так много, что я не могла решить. Беладонна, болеголов, стрихнин…Но потом я вспомнила об уроках великих людей, о тех, кто знал о ядах едва ли не больше самих ведьм, - ее взгляд становится агрессивно прищуренным, а рука скользнула в карман, откуда она достала маленькую колбу с порошком, - «Кантарелла» -секретный рецепт великого семейства Борджиа, мучительный рецепт бессмертия, самая идеальная месть, на мой взгляд. Он хотел меня зарезать, будто жертвенное животное. Я не желаю ему быстрой смерти, - Летти показала второй ведьме красивый стальной кинжал, с рубином, украсившим рукоять, - Яд обеспечит ему страдания, кинжал позволит веществу проникнуть в кровь, твое сильнейшее колдовство не позволит ему позвать своих  темных духов на помощь, и он будет кричать, изгибаться от боли, также как до этого страдали наши сестры, - она посмотрела на нее, облизнув губы, и положила кинжал на небольшой столик возле зеркала, - Тебе нравится?
Она опускает глаза на водную гладь и довольно поджимает губы, потому что в этот самый момент из окон дома начинает валить густой серый дым, и уже через минуту на улице начинают появляться фигуры в капюшонах, размахивающие руками и что-то кричащие. Который из них Децемус?
- Infra, infra…- бормочет Летти, вынуждая птицу спустится ниже,  и медленно опускает медальон, что был заколдован на крови пророка, все ближе к зеркальной поверхности, он едва покачивается в ее руках, а потом резко дергается и подается вправо, в сторону одной из таких одинаковых на первый взгляд фигур, - Этот! Точно этот! Давай же, отправляй его прямиком сюда, он ведь обязательно побежит в сторону центра, думая спастись в толпе, но он туда не попадет, правда ведь?  - Летти переплетает пальцы, и ждет, ждет пока более опытная ведьма сделает следующий ход. Магией порталов и параллельных измерений она сама еще не владела, но она обязательно научится, если будет пристально смотреть.
В какой-то момент Виолетте даже показалось, что она уже слышит кровожадное рычание голодных псов. Момент расплаты все ближе.

Она наблюдала и довольно улыбалась, у нее в глазах едва-едва проскальзывали искорки сладкого колдовского безумия – это когда магия просится наружу, колет кончики пальцев, заставляет почти что вздрагивать от возбуждения. Ох уж эта непрактичная ведьминская мстительность, ее не унять никакими лекарствами и даже хмельным вином, а Виолетта ей конкретно заболела, так сильно, что облизывала губы, не сводя глаз с улиц Лондона, по которым метался заклятый ненавистный враг, разодетый в церковную рясу и увешанный крестами, а никто не мог ему помочь, потому как просто не замечал. Разве не прекрасно? Он ведь не заслуживал помощи, а его проклятая темной магией амуниция хоть и помогала, но не надолго. 
Летти улыбнулась, получилось как-то излишне злорадно, и глянула на свою напарницу, которая едва ли не рычала, вжившись в свое новое амплуа. Ей не хотелось одергивать, но приходилось, Децемус должен был оказаться здесь, в этом скромном ангаре живым, но это не мешало покусывать его за полы одежды, хватать за ноги и нагонять страха. Только он не боялся, Летти все внимательнее вглядывалась в воду, чуть ли не ныряя  в нее головой, но вместо ужаса, на лице мужчины проскальзывало скорее легкое беспокойство. То ли он был уверен в своей непобедимости, то ли ждал поддержки своих черных богов,  то ли просто не считал нужным показывать свой страх. Кто его разберет, да и важно ли это…
- Направь его в проулок чуть правее, так  через квартал он окажется у нас, - Летти ехидно хмыкнула, и поморщилась, услышав сначала жалобный визг, а после увидев, как одна из собак, очевидно особо настырных,  упала и задергалась в конвульсиях, так погиб и ее недавний любимец,  только вот остальные псы все равно гнались добычу туда, куда им приказывала  Бестия, а Виолетта сжимала пальцами пузырек с ядом и нетерпеливо ждала, переступая с ноги на ногу.
…важно было лишь то, что благодаря ловкому мороку, Децемус вбегал в спасительное убежище, а оказался в руках у двух злорадных ведьм. Пророк сделал лишь несколько шагов, но стоило ему переступить меловую черту, как ритуальный круг замкнулся, а воздух буквально заискрил вспыхнувшей магией. Летти, имея в запасе пару минут, вальяжной походкой прошествовала ближе и, надрезав свою фарфоровую ладонь острым лезвием кинжала уронила по капельке крови вдоль периметра круга. Ведьминская кровь, смешиваясь со звериной кровью детей ночи, вспыхивала голубоватым пламенем, надежно запирая врага внутри. Виолетта же присела рядом, прижимая окровавленные ладони к полу и жадно облизываясь, будто ей предстоит знатный пир, а не жестокая расправа. Собаки первое время выли где-то за чертой здания, царапались в двери, а потом внезапно перестали, будто бы исполнили свою роль и сошли со сцены. Теперь дело было за колдуньями, за их сильной магией и злобной хитроумностью.
Виолетта призывно посмотрела на Шеллоб:
- Я буду сдерживать его, сколько смогу – она зыркнула на старика, который уже засуетился внутри западни. Сколько пройдет времени, прежде чем его Боги придут ему на помощь? Медлить нельзя. Летти прикрыла глаза, и пол под ее ногами насытился тонкими как вены красными прожилками, они словно щупальца подбирались к ногам пророка, не давая ему метаться.

Виолетта как-то некрасиво осклабилась, наблюдая, как напыщенно дерзкий всего лишь минуту назад пророк теперь был похож на загнанного в лампаду серокрылого мотылька – секунда другая и его крылья обратятся в пепел, принося с собой порцию страданий и безысходности. Рыжие волосы в томном свете свечей казались насыщенно алыми, словно знамя возмездия, а в глазах лишь глубокая топкая чернота.  Она не слушала, ни его угрозы, ни попытки призвать своего жалкого Бога – только смотрела. Она ведь не верила в Богов. Кому они нужны, когда ты окольцован дьяволом. Она пошевелила тонкими пальцами, украшенными множеством колец. А ведь кольца Египтяне придумали, как способ поклонения своим вымышленным богам. Какая-то в этом была нездоровая ирония, в том, что в каждом из этих искусных кусочков металла была спрятана немалая сила,  дарованная отнюдь не богами.
-Тсссс, - она откинула волосы с плеч и сделала несколько неслышных грациозных шагов вперед, переступая границы круга, вторгаясь в заполонившую пространство и окутавшую их троих темноту. Летти взглядом нашла свою наперсницу. Та была сейчас похожа на жутковатую жрицу ночи, на исчадие ада, если выражаться менее литературно, но это выглядело так пугающе прекрасно, что можно было рисовать картины.
-Тише – тише, - ее зловещий шепот пробивал себе дорогу в темноте и растворялся где-то под крышей. Она остановилась недалеко от Децемуса, лениво бросая взгляд на цепь, что тот сжимал в руке – жалкий анклав былого могущества. А теперь лишь железка. Она усмехнулась и все не сводила глаз с блестящих звеньев, а ее губы беззвучно шевелились. Летти поднесла руки к губам, нагрела ладони и едва-едва подула на них, а потом отвела глаза. Пару мгновений и металл в руках старика раскалился настолько, что ему пришлось выпустить своего единственное оружие, которое со звучным лязгом рухнуло к его же ногам. Только тогда ведьма приблизилась, откинула бесполезную железку в сторону носком начищенной туфли и замерла, сжимая в руках заветный кинжал. Магия, наконец, сделала свое дело, сплела тугую паутину. Децемус больше не мог трепыхаться, не мог противиться, мог только кричать свои жалкие ругательства. 
Виолетта заглянула ему в глаза и довольно улыбнулась.
-Ему страшно, слышишь? Он боится. Как простые смертные, - ее заливистый смех, заполнил собой помещения, - Как жалкие беспомощные людишки. Никто больше не помогает ему. Как же это печально. Печально, что ты не сможешь попрощаться со своим великим богом. Он бросил тебя здесь, оставил на нашу милость…- в ее голос прокралась злорадная хрипотца, когда она плавно коснулась тонким лезвием его кожи. Магия вокруг насыщала воздух, он словно подрагивал, как во время сильного зноя, его можно было втягивать носом, ощущать его приторный темный вкус. Лишь одно ее движение и он насытится еще и запахом смерти, металлом крови, столь желанной сладостью мести. Она расправила плечи.
- За каждую из ведьм, что ты убил. За каждую из наших сестер, которой ты причинил страдания. За каждую испорченную жизнь, за каждую подлость. Ты ответишь, - она коснулась лезвия пальцами, а металл в ответ едва слышно зазвенел, ударившись об одно из массивных колец, на ее безымянном  пальце. Забавно, что именно на пальце, где билась вена любви, сегодня было кольцо, несущее в себе клеймо смерти. Губы Виолетты искривились в неком подобие злорадной улыбки, когда легкое свечение кинжала возвестило – все получится.
Было бы гуманнее всадить нож ему в сердце, но слишком быстро, слишком мало крови, слишком просто. Она провела лезвием по его запястью, будто намечая надрез – но за этим едва ощутимым прикосновением тянулась красная глубокая борозда, рождаемая не силой нажатия, но магией. Она любовалась его скривившимся лицом, чертя уже следующий надрез – чуть выше первого. А потом третий. Столько, сколько ведьм он замучил. За каждую. Четвертый. Пятый. Он все еще не мог шевелиться. Магия сдерживала его, и только лицо кривилось от боли, да вены надувались, будто в отчаянной попытке сопротивляться.
Летти откровенно наслаждалась каждым мгновением, пока вдруг что-то не заставило ее почувствовать неприятное беспокойство. Она обернулась, будто выныривая из сна, захлопала глазами, крепче сжимая кинжал, но не могла отделаться от ощущения, что пелена вокруг стала чуть менее плотной, сети слабее, а оружие в ее руке стало казаться тяжелее нужного. Ведьма глубоко вдохнула и собирая последние силы, сжала кулаки, решив что надо бы поскорее со всем этим покончить. Она старалась не подавать виду, но по неизвестной ей причине, магия медленно и предательски покидала ее.

Она не ожидала такой подставы. Она была так самоуверенна, что даже не допускала вероятности подобного провала. И хотя Виолетта обладала не дюжей стрессоустойчивостью, на такие повороты судьбы ее не хватило, так что она безапелляционно позволила старику повалить себя на грязный залитый воском пол, попутно стирая пышными юбками кропотливые рисунки мелом.
Когда ведьма, наконец, собралась с мыслями, большую часть которых занимало жуткое зрелище перед глазами - заляпавшая платье кровь пророка и его бешено вращающиеся глаза -  дышать у Виолетты выходило уже с трудом. Она пыталась сбросить его с себя, но тщедушный на вид Децемус, на деле оказался свинцово тяжелым, а волна ярости, очевидно придавшая ему немало свежих сил, позволила ему не размыкать хватку, несмотря на все ее старания от нее избавиться.
«Где чертова Шелоб? Неужели она настолько втянулась в шоу, что останавливать его не собирается?», - так и носилось в голове, пока она беспомощно трепыхалась и хватала ртом воздух, едва и не рыча от досады, пока не сообразила, что все еще сжимает в руке пресловутый кинжал.  О да, определенно бывают случаи, когда магии цены нет, когда она вытаскивает из самых казалось бы безнадежных передряг, но бывает, когда нет ничего лучше старой доброй злости, от который глаза чернеют, а нож в руке превращается в самое смертоносное в мире оружие. А у Летти злости хватило бы на целый десяток разбойников, так что она сжала зубы и ударила, несмотря на мутнеющую перед глазами картинку. Лезвие не с первого раза, но все-таки вошло в плоть, что ощущалось невероятно приятным триумфом. Она слышала, как он взвыл от внезапной боли, а хватка на ее шее немного ослабла, это дало Виолетте возможность хватануть драгоценного кислорода и ударить еще раз прямо под ключицу, чтобы наверняка, и разжать пальцы, высвобождая рукоятку спасительного оружия, а потом брезгливо оттолкнуть еще дрожащее тело и освободиться, жадно дыша, стирая с щек еще теплые капли крови. На вкус та была отвратительно горькой, совсем не такая, как предпочитала рыжая ведьма. Виолетта продолжая сидеть на полу, рассмеялась, звонко и чуточку безумно, опустила глаза на пророка, принесшего ей столько мучений, и засмеялась опять.
- Так даже лучше. Собаке, как говориться, собачья смерть,  - ее голос вышел хрипловатым из-за недавно выстраданной экзекуции. Она провела прохладными ладонями по шее и хмыкнула – останутся синяки, да и к дьяволу, они лишь будут напоминать ей об этой расправе, какие-то жалкие пару недель, а может и меньше, если она того пожелает. А пока ей лишь хотелось бокалами пить густой сладкий воздух, насыщенный металлом и хорошего красного вина. Она с усилием встала, заставила себя сделать пару шагов, чтобы поднять цепь, брошенную Децемусом на пол. Она тащила ее за собой, приближаясь к нему, отчего та жутковато лязгала о каменный пол, а на губах застыла зловещая усмешка. Старик еще был жив, дергался, цепляясь за жизнь. Магия ей больше не помощница, так что придется пачкать очаровательные белые ручки кровью. Прелестно. Летти накинула цепь ему на шею и нашла взглядом свою более сильную и способную наперсницу.
-Мне нужна собака, - лицо ее исказилось в странной нелицеприятной гримасе,  - Призови мне собаку, прошу, - она все еще сжимала в руке конец цепи, игнорируя подбирающуюся из темноты слабость. Она могла бы придушить его сама, но она хотела смотреть. Смотреть и смеяться. Поэтому решила, что участие пса будет крайне символично, ведь это Децемус оборвал жизнь единственного существа, к которому Летти испытывала нечто вроде нежной привязанности, так ему и должно умереть, во слову четырехлапого цербера. .

Виолетта никак не могла решить, что волнует ее больше – полуживой Децемус, в один миг испарившаяся к чертям магия или жуткое место, где они оказались. И даже возможность, наконец, сделать пару размеренных вдохов не принесла ей спокойствия. Шеллоб могла бы сама отправить пророка в мир иной, сократив время на спецэффекты, но Летти прекрасно знала философию таких высокородных ведьм – только собственная выгода и не более.
Комната ей не слишком понравилась, здесь было вычурно страшно, как на городской ярмарке в шатре ужасов, но зато тихо – ни единого лишнего шороха, ни единой ветринки, ни одного контакта с внешним, другим миром.
Летти сердито прищурилась на Шеллоб, радуясь, что лицо ее прикрыто рыжими волосами в достаточной степени, чтобы скрыть любые  проявления эмоций. Она опустила глаза на тело под ногами – оно уже едва шевелилось, но все еще дышало. Ей очень не хотелось пачкать свои нежные белые ручки об этого гадкого человека, но выбора ей обстоятельства совершенно не оставили. На несколько мгновений она замерла, будто размышляя, а затем взяла одну свечу, служившую частью этого мистичного антуража, присела, и, жутковато улыбнувшись, поднесла пламя к волосам старика, те как и положено тут же вспыхнули, а из его пасти раздался душераздирающий крик, переходящий в предсмертный хрип. Она кинула свечу поверх его плаща, и огонь медленно стал поглощать темные волокна, пробираясь к коже. Виолетта сделала пару шагов назад, наблюдая как старик корчится на полу, и поморщилась от отвратительного запаха.
Отчего то, показалось ей забавным, то как страдает хваленый инквизитор, от той же участи на которую обычно обрекал других. Только большинство ведьм терпели пытку молча, сцепив зубы и задыхаясь от крика где-то внутри, а он позволяет себе орать и харкать кровью на идеально чистый пол.
В зеленых глазах Виолетты отражаются язычки дьявольского пламени, пока она неподвижно наблюдает сцену смерти своего врага, как апофеоз театральной постановки, смотреть которые она так привыкла. Ее губ снова коснулась кривая усмешка. Прошло немного времени и комнату накрыла вязкая тишина. Тело больше не издавало звуков, не дергалось в конвульсиях, не боролось за жизнь – оно превратилось в тлеющую груду мусора, не имеющую никакой ценности и ничего человеческого.
-Все, готово, - ее голос прозвучал на удивление холодно и безразлично. Возможно, стоило добавить в него хоть капельку триумфа? Летти фыркнула.
- Ты умеешь делать удивительные вещи, - мечтательно пропела рыжая, прогуливаясь по комнате, касаясь взглядом своего отражения в зеркале, - Однажды я тоже смогу. А теперь мне надо вернуться, мои личные дела требуют моего безотлагательного вмешательства, - ведьма задумчиво смотрит на кольца, которые не искрятся магией, как раньше. Это ей совсем не нравится. Это ведь не могло произойти из-за ритуала? Она, впрочем, слишком гордая, чтобы делится подозрениями с кем-то сильным и малознакомым. Поэтому лишь смотрит исподтишка, сжав губы в тонкую линию и теребит ткань платья.