Чарльз Уотерстон (Charles Waterstone)
О персонаже |
1. Полные имя и фамилия персонажа, возраст, раса
Чарльз Крейтон Уотерстон;
родился 13 января 1844, 42 полных года;
человек.
2. Род деятельности
Обучался в колледже Затонувшего Корпуса по специальности инженерное дело, имеет степень бакалавра.
Владелец машиностроительной мануфактуры в окрестностях Манчестера, меценат, спонсор научных экспедиций Бримстоунского университета.
3. Внешность
В аристократических кругах бытует мнение, будто истинно высокое происхождение не скроет ни грязь, ни лохмотья, ни запущенная борода: настоящего дворянина выдадут жесты и тонкие черты породистого лица. Не менее сильна уверенность в том, что, в свою очередь, никакие роскошные одежды, модные причёски и дорогой парфюм не скроют происхождения низкого, которое непременно найдёт выражение в походке и носе картошкой. Вероятно, в некоторых случаях эти правила действительно работают. Но Чарльз Уотерстон не относится к числу персон, сие подтверждающих, напротив, он для многих аристократов - бельмо в глазу, прочие же нередко забывают о том, что он не может приходиться им родственником и что они никак не могли знавать его папеньку или маменьку в нежном возрасте карапуза, утопающего в пене кружев.
Чарльзу Уотерстону не нужны роскошные одежды, модные причёски и дорогой парфюм, чтобы произвести впечатление. Костюм его обыкновенно сдержан, жесты точны, взгляд внимателен и даже в его улыбке сквозит некая наглухо застёгнутая строгость, - возможно, секрет именно в ней, ведь порода, кажется, просматривается в нём даже тогда, когда он молчит.
Но скорее всего, секрет в его интеллекте, в начитанности и образованности, не ограничивающейся перечнем знаний и навыков, уходящей глубже - в умение анализировать и сопоставлять, делать прогнозы, предположения и выводы. Впрочем, об этом - в других пунктах. Здесь добавим лишь, что цвет внимательных его глаз уходит во тьму сырого леса, тёмные волосы к сорока годам припорошил невесомый снег первой седины, а его руки - пожалуй, именно та черта внешности, что обличает низкое происхождение: в пусть длинных, но узловатых пальцах, в жилистых сильных ладонях нет ничего от аристократического изящества, и в широких плечах немного от него осталось.
Прототип: Hugh Jackman
4. Способности и навыки
Достойные познания в сферах естественно-научных, инженерных, гуманитарных и социальных дисциплин благодаря прилежной учёбе в университете, частично углублённые уже собственными силами по окончании оной; высокая эрудиция в других самых разнообразных областях - здесь знания более поверхностны. Склад ума аналитический, хорошая память, использует мнемонические техники, о которых читал в популярных журналах, знает азбуку морзе. Несмотря на технический профиль образования, от природы склонность к гуманитарным наукам выше.
Неплохой практический опыт работы на нескольких металлобрабатывающих станках на заводе отца (теперь уже его собственном заводе), проходил обучение управлению дирижаблем (на "Мухе"), однако опыта самостоятельных полноценных полётов нет. В студенческие годы занимался греблей.
Силён и вынослив, в быту нетребователен. Умеет сносно готовить (без разнообразия, но есть можно). Обладает ужасным почерком, однако наловчился изображать от руки схемы механизмов, технический рисунок поставлен. Свободно говорит на французском языке, читает и частично понимает на слух немецкий (говорить практически не может). Лишён музыкального слуха и как следствие совершенно равнодушен к любой музыке.
5. Общее описание
Крейтон Уотерстон был сыном купца, который унаследовал от отца коммерческое чутьё, но по стопам его не пошёл. Сказать по правде, чутьё сына было на порядок лучше, нежели отцовское: успехи Найджелла Уотерстона были нестабильны, "жирные" годы сменялись голодными, едва привыкнув жить на широкую ногу, он вновь обрастал долгами. К счастью, он обладал достаточной мудростью для того, чтобы прислушаться к суждениям подрастающего сына, и однажды оставил купеческую деятельность, остановившись на вершине, и вложил прибыль в новое дело. Небольшой металлургический заводик исправно функционировал, принося не баснословные, но приличные доходы, которых хватало семейству, чтобы чувствовать себя комфортно, не метя в богачи. Всё изменилось в одночасье в одну прекрасную... о нет, конечно же, ужасную, ужасную ночь, когда планету накрыла лихорадка глобального катаклизма, в результате которого на дне морском оказалось сразу три крупнейших металлургических завода - основные конкуренты Уотерстона.
Не самое лучшее местоположение завода Уотерстонов вдруг сделалось стратегически идеальным: пострадал он очень мало и довольно скоро смог продолжить работу. На волне последствий катастрофы Крейтон Уотерстон поднялся выше, чем когда-либо мог себе представить, а его сын стал первым юношей в роду, который смог пройти обучение в Бримстоунском университете.
Разумеется, Крейтон чрезвычайно гордился сыном и никогда не считал лишним напомнить собеседнику о том, где и с кем он учится.
И разумеется, ему и в голову не могло прийти, как нелегко порой приходилось Чарльзу в знаменитых стенах своей альма матер. Снобизм особ высокородных, безответственность молодых людей низкого происхождения, предвзятость, ксенофобия и прочие прелести цивилизованного общества не обошли стороной интеллектуальный цвет нации, коим полагало себя - и небезосновательно в целом, - население Бримстоуна. Это, конечно, касалось далеко не всех, но в те времена Чарльз ещё не успел выработать стойкий иммунитет к человеческим суждениям и взглядам, посему многое принимал на свой счёт и чересчур близко к сердцу, в связи с чем страдал без меры, однако на изломе стал крепче и к выпуску отрастил неплохую броню, которая затем с годами делалась лишь прочней.
Крейтон изначально видел сына в Колледже Брасс Холла, полагая банковское дело наиболее приемлемым для службы на благо семейного предприятия, однако Чарльз со всем старанием убедил отца в том, что инженерные навыки принесут пользы не меньше, если не больше, и оказался-таки в Затонувшем Корпусе. Если уж говорить начистоту, доведись младшему Уотерстону выбирать профессию самостоятельно, он взялся бы за археологию, географию или даже ксенозоологию, ибо с детства имел склонность к поискам и жажде открытий, чему обновлённый мир, в который ему случилось родиться, со всем своим духом неизведанного и таинственного, только способствовал. К счастью, университетская система не ставила жёстких рамок, и Чарльз с зачислением получил широчайшие возможности для удовлетворения своей потребности в знаниях.
По окончании университета младший Уотерстон занялся тем, ради чего был отправлен туда отцом: принялся применять свои знания и навыки на благо семейного дела. Крейтон нимало не был разочарован сыном: все вложенные в него фунты Чарли сполна отработал, разрабатывая новые схемы производства, тестируя станки и внося в их устройство полезные изменения. Стоит отметить, что Чарльз не раз покидал Туманный Альбион, однако все его поездки были связаны с поиском инноваций металлообрабатывающей промышленности и ограничивались Европой, тогда как желания и помыслы его давно уже были направлены в иные края. Сколь много времени и сил ни отнимала бы его работа на "Уотерстон индастриз", а истребить любопытство и жажду открытия новых земель она не имела сил.
Еще в университете Чарльз столкнулся со слухами, - следует признать, вовсе не легковесными и вполне долговечными, - на разные лады перепевающими сказ о новых землях, поднятых землетрясениями со дна морского. Землях, не нанесенных ни на одну карту, таящих несметные сокровища, населенных диковинной фауной и чудесной флорой. Разумеется, не он один был очарован этими рассказами, и не он один стремился в неизведанные дали, а это означало, что стоит поторапливаться, пока всё не открыли прочие энтузиасты.
Однако Крейтон был человеком в высшей степени практичным, амбиций сына не разделял, полагая синицу в руках преимуществом куда более серьезным, нежели журавль в небе, и весьма недвусмысленно дал Чарли понять, что ни о каких путешествиях неведомо куда в поисках неведомо чего речи быть не может. Настроен он был столь бескомпромиссно, что предложил сыну считать, что в университете он обучался по гранту "Уотерстон индастриз" и теперь обязан отработать вложенные в него немалые средства. Тут-то бы Чарльзу оскорбиться, затаить обиду и, прилежно отработав стоимость обучения, покинуть отчий дом и компанию, но он предпочёл уяснить положение дел, принять его и отодвинуть претворение в жизнь дерзновенных прожектов в отдалённое будущее. Здесь следует отметить, что Чарльз обладает такой полезной чертой характера, которой лишены многие другие люди, подобно ему охочие до всего нового и таинственного: он весьма терпелив и в этом порой напоминает змею, которая способна проводить часы в полной неподвижности в ожидании жертвы, которая станет её добычей. Напоминает ещё и тем, что в моменты такой вот "застылости" проступает в нём нечто опасное и хищное, чему иное словесное описание подобрать нелегко.
Казалось, Чарльз совершенно оставил свои мысли о путешествиях в неизведанное, сосредоточившись на компании и путях её развития, свободное время посвящая самообразованию и посещению интеллектуальных клубов, в которые мог быть допущен человек его происхождения. Он нередко бывал на лекциях в университете и поддерживал некоторые знакомства в преподавательской среде. Политикой Чарльз интересовался мало, поддерживал Либеральную партию, как и его отец, который также оказывал партии спонсорскую поддержку. Что касается спонсорской поддержки исследований Бримстоунского университета - в этом вопросе Чарльз также не получил отцовского согласия, несмотря на все свои убедительные доводы. С точки зрения Крейтона именно политики составляли движущую силу общества, но никак не наука, с чем Чарльз никогда не мог согласиться.
Что касается личной жизни - на этом поприще Уотерстон успехов не добился. Несмотря на то, что он всегда оставался на виду, о сердечных делах его мало кому что-то известно, многие полагают его убеждённым холостяком, среди других бродят слухи о бурном романе во времена молодости, который закончился трагично. Так или иначе, Чарльз не был женат и не имеет детей, по крайней мере официально.
В 1880 году, после смерти Крейтона Уотерстона, направление спонсорской деятельности "Уотерстон Индастриз" предсказуемо изменилось, и Чарльз наконец смог заняться тем, к чему с детства лежала его душа. Как ни странно, за все годы его вынужденного бездействия никто так и не открыл волшебных островов и не привёз в Англию чудесных трофеев, что, наверное, могло бы натолкнуть другого на мысль, что он ошибся, и фантазии его имеют с реальностью мало общего. Однако Чарльзу положение дел лишь добавило энтузиазма. Он принялся спонсировать исследовательские поездки университета с условием, что по возможности в команде будет найдено место для него самого.
Об игроке |
6. Способ связи
7. Пробный пост
Признаться, соблазн прислать графине, которой недолго оставалось ходить в графинях, вместо свадебного платья воронью мантию из сказки, был велик, и наверняка среди таминмирской знати нашлось бы немало людей - преимущественно женского пола - которые такому повороту событий не то что не удивились бы, но даже и обрадовались как поводу заявить: "Я ожидала чего-то в этом роде" или "Ну а что вы хотели, они же все там, в Рейвен-холле, дикие" или нечто в подобном роде. Но Энриг решил не радовать на сей раз кумушек, в чём не последнюю роль сыграла Фиона и знаменитые вышивальщицы её свекрови, прославившиеся благодаря бесподобным и не имеющим во всём королевстве равных расшитым жемчугом шелкам. Энриг не страдал бесконечным стремлением пускать пыль в глаза местной знати, обыкновенно довольствуясь своим громким титулом и приличным достатком и больше внимания уделяя иным материям, однако он согласился с сестрой в том, что платье из густо расшитого белым и розовым жемчугом шёлка станет свадебным нарядом, достойным не герцогини даже, а королевы, и всяко удовлетворит вкусам придирчивых альмарейцев, даже если фасон для них будет несколько старомоден. О сестры же Гвиллион узнал, что в Альмареа невест принято облачать в белое в отличие от традиционного таминмирского красного, и розовый оттенок, который придал белому шёлку редкий и дорогой жемчуг, казался ему весьма уместным компромиссом.
В связи с тем, что за три дня приехать из Альмареа успел бы разве что самый резвый друг или родственник графини Уолден, не озабоченный к тому же церемониальными сложностями, подарком, костюмом и прочей ерундой, Гвиллион справедливо полагал, что свита невесты будет невелика, и самым заметным лицом в ней останется плохо ему знакомый граф Бретон, выглядящий всякий раз как живой парадный портрет и вызывающий откровенные сомнения в своей способности по-человечески развлекаться. Конечно же, судить по внешности не стоило, но Гвиллион привык, и, так или иначе, подмога Бретону всё же должна была потребоваться - не хотелось рисковать жизнью жениного родственника, а ведь в ситуации, когда граф окажется единственной мишенью для полутора десятков дротиков, его шансы схлопотать один из них куда-нибудь в плечо заметно увеличивались. Считалось, что традиция швырять дротики в друзей невесты совершенно безопасна ввиду большого расстояния, с которого проходил обстрел, но небольшие ранения случались то и дело, а граф Холт в прошлом столетии, говорили, лишился глаза. Навряд ли граф Бретон обрадовался бы потере одного из своих обсидиановых вороньих глаз, справедливо рассудил Энриг, и прихватил для свиты Этни десяток бравых молодцов из мелкопоместных дворян Западного Герцогства.
Парни разоделись в пух и прах, видимо, предположив, что пышность туалета компенсирует его старомодность, и теперь Энриг поглядывал на них со смесью сожаления и веселья, представляя, как понравится будущей герцогине свита из тропических попугаев. Он слышал, альмарейская королева держала во дворце немало этих ярких птиц, так что, может быть, Этни почувствует себя среди них как дома?
На опушке Западного леса он с товарищами оказался буквально за четверть часа до прибытия экипажа графини Уолден. Дождавшись его, он спешился, пока невеста выходила из кареты с помощью своего параднопортретного кузена, и подошёл к ней, чтобы с торжественостью, но без тяжеловесности преподнести ей венок, сплетённый травницами Рейвен-холла. Выглядел он, конечно, не столь роскошно и величественно, как жемчужное платье, которое, к слову, действительно превратило Этни в настоящую королеву, ведь был сплетён из растений, имеющих магическую силу по заверениям травниц, а далеко не все такие растения могут похвастаться пышными яркими цветами и листьями. Однако, венок был важней платья, ведь в подобных венках выходили замуж многие поколения жён Гвиллионов, и каждый был особенным. Чем именно отличался один от другого, Энриг не знал, но перед тем, как его соорудить, травницы разве что душу не вытрясли из него, расспрашивая о внешности, ворасте, родословной и даже характере избранницы, не обращая внимания на его попытки снять с себя ответственность, уверяя дотошных женщин, что знания его в этих областях весьма скудны и обрывочны. Но запах это сплетение багрового, изумрудного, землистого и золотого источало поистине волшебный: терпкий, загадочный, обволакивающий. Небольшой букетик из тех же цветов, что составляли венок, украшал его праздничный камзол, дразня тем же ароматом вот уже целое утро.
- Миледи, - улыбнулся Энриг, прежде чем изобразить приличествующий встрече с наречённой поклон, - примите сей венец как символ и гарант беспечальной жизни, что ожидает вас под кровом Рейвен-холла, - он протянул Этни венок, лежащий поверх обеих раскрытых ладоней, и добавил уже более будничным тоном, поздоровавшись с её спутником, - Ввиду малочисленности вашей свиты я взял на себя смелость пригласить несколько молодых дворян для проведения забавной церемонии сражения за невесту... Да, миледи, нам с вами снова придётся расстаться, но уверяю, на сей раз ненадолго. Мы только постреляем дротиками в ваших спутников. Ручаюсь, обойдётся без членовредительства.
Отредактировано Goodwin (20 июля, 2017г. 15:13:25)
