Палуба то и дело опасно кренилась под ногами, и Хьюго мечтал только об одной вещи: поскорее очутится на твердой земле. Это шло в разрез с общим настроением всей этой поездки, во время которой он не то чтобы специально оттягивал момент возвращения домой, но уж точно его не торопил. И хотя в памяти до сих пор были живы воспоминания о том, как размытые очертания Джерси вдали наполняли душу сладким предвкушением и трепетом, Хьюго уже давным давно не испытывал ничего подобного. А уж теперешняя причина его возвращения (и ее последствия) тем более никакой радости не вызывала.   
И все же, увидев впереди знакомые скалистые берега, Хьюго ощутил предательское тепло в груди.
Из-за приближающейся возможности избавиться от качки, не иначе.
Ему повезло застать в Гранвиле одно из рыболовецких судов из Джерси. В принципе, на то и был расчет, когда он прибыл во Францию и сделал выбор в пользу более крупного портового города, а не мелких деревушек на побережье. От какого-нибудь Портбейла плыть было значительно ближе, но и вероятность встретить там кого-то с острова была ниже. А сидеть и просто ждать не хотелось.
- Скоро будем, милорд.
Хьюго лишь рассеянно кивнул капитану в ответ, не в силах отвести взгляд от постепенно заполняющего собой линию горизонта берега. Наверное, ему стоило скоротать поездку за разговорами, узнать, как обстоят дела на острове, услышать последние новости, начать вникать в местные проблемы, но он не смог себя заставить, как будто до встречи с матерью и сестрой у него не было никакого права на это. Впрочем, никто из команды и не стремился нарушить невидимый круг отчуждения вокруг Хьюго, видимо посчитав неуместным отвлекать новоиспеченного графа от скорбных мыслей.
Наконец сходни были поданы, и ноги встали на что-то вожделенно устойчивое. Хьюго машинально отметил, что доски причала под слоем грязи, были новыми и добротными. Такими же выглядели и сваи. Их маленький порт находился в гораздо более удовлетворительном состоянии сейчас, чем был два года назад, когда Хьюго в последний раз гостил дома. Неужели отец в последнее время все же решил заняться и нуждами острова?
Быстро договорившись с капитаном, что его немудреный багаж будет доставлен в Мофант-холл не позднее вечера, Хьюго направился вверх по широкой улочке, соединяющий порт с остальной частью города. При виде его люди расступались, кланялись и, конечно же, начинали оживленно перешептываться. Он хорошо понимал, чем был вызван этот повышенный интерес. Они хотели хотя бы так, по внешнему виду, попытаться предугадать чем обернется для них новый хозяин острова, который наконец-то вернулся домой. И Хьюго нисколько бы не удивился, если в результате все сошлись на философском и таком жизненном: ну хуже-то точно не станет, хуже уже некуда.
Относительно быстро добравшись до двухэтажного небольшого строения с лаконичной полувыцветшей вывеской на входе "У Финча", Хьюго вошел внутрь, с удовольствием оставляя любопытные взгляды за тяжелой закрывшейся следом дверью. В нос ударил привычный запах эля и готовившейся на кухне еды.
- С возвращением, милорд, - возвышающейся над стойкой Финч даже не выглядел сколько-нибудь удивленным, за что Хьюго был ему благодарен. - Прикажете послать кого-нибудь в Мофант-холл, чтобы за вами выслали экипаж?
Эта невозмутимая деловитость хозяина единственного на ближайшие пару миль питейного заведения, которое было по совместительству еще и гостиницей (и в данном конкретном случае действительно единственной на острове) и сосредоточением всех новостей и сплетен, всегда импонировала Хьюго. Казалось, что Финч и к внезапному обвалу крыши отнесется с хладнокровным спокойствием.
- Спасибо, Финч, не стоит. Если я могу одолжить у тебя лошадь, это более чем устроит.
- Боюсь, что она будет несколько отличаться от той, к которой вы привыкли, милорд.
- У нее тоже четыре ноги, - ответил Хьюго и наконец-то позволил себе слегка улыбнуться.
Этот диалог с разными вариациями происходил каждый раз, стоило ему только оказаться дома. Это была своего рода традиция, и ему было приятно видеть, что хотя бы здесь ничего не изменилось.
Они еще немного поговорили ни о чем, пока младший из сыновей Финча седлал лошадь, но оттягивать неизбежное было совсем не в характере Хьюго, и он сразу отправился в дорогу, как только лошадь была готова. 
Но только лишь увидев перед собой темный фасад Мофант-холла, Хьюго по-настоящему поверил в реальность происходящего. Он и сам не понимал, что все это время все было для него словно во сне, как будто где-то на краю сознания жила спасительная мысль, что можно взять и проснутся. И теперь ответственность тяжелой ношей легла на плечи, отрезая старую жизнь от новой.
Хьюго легко спрыгнул с коня, перебросил поводья невесть откуда взявшемуся мальчишке-конюху, и взлетел по ступенькам главного входа. Он сам толкнул тяжелую высокую резную дверь, не утруждая себя стуком и ожиданием, когда кто-то из слуг откроет ему. В пару широких шагов он оказался в центре небольшого холла с высоким потолком и глубоко вздохнул. Хьюго наконец-то был дома.

Не давая себе времени слишком много думать и анализировать, Хьюго направился прямиком в гостиную. И с каждым сделанным им шагом дом, до этого словно затаившийся из-за его вторжения, начал оживать: наверху скрипнула половица, где-то хлопнула дверь, серой тенью промелькнула в коридоре одна из служанок. Хьюго ускорился, словно что-то тянуло его вперед, и остановился только тогда, когда встретился с лучащимся теплотой взглядом матери.
Хьюго вдруг понял, что не может ничего сказать. Должные случаю слова, что он так тщательно подбирал по дороге, вылетели из головы, показавшись сейчас глупыми и ненужными. Он мог бы рассказать матери и сестре, что рад их видеть, что соскучился, что разделяет их скорбь и потерю. Но даже в лучшие свои приезды у него не получалось ничего подобного, а теперь и подавно. Поэтому он просто обнял мать, неуклюже ткнувшись носом ей куда-то в щеку, целуя, и затем неловко обнял Агату, которая в трауре выглядела ещё более отчужденной и замкнутой, чем обычно.
- Добрый, - эхом откликнулся он, переводя взгляд с одной на другую и стараясь не думать о том, как сильно сдала мать с момента их последней встречи. Черный цвет платья ей совершенно не шел, делая старше и грузнее.
- Нормально, - односложно ответил он на вопрос, послушно следуя за матерью обратно в гостиную и садясь рядом на диван. То, как она сжала его руку и не хотела ее отпускать, поселило в душе щемящее чувство. - Я не мог раньше, - объяснил он Агате, но только прочитав в ее глазах суровую серьезность, понял, что это было укором. - Я все равно бы не успел, даже если бы сорвался немедленно.
Хьюго мог бы рассказать и больше, например, как не сразу получилось у него выбить приказ на временное увольнение, но что-то в выражении лица Агаты подсказало, что она бы все равно не оценила. И он не винил ее, потому знал, что даже не пытался успеть на похороны.
- А вы? Как вы здесь? Как дела на острове? - это было неуклюжей попыткой заполнить повисшую неуютную тишину хоть чем-то.
- Мы? - удивленно переспросила мать, как будто этот вопрос никогда до этой минуты не приходил ей в голову. - Мы хорошо, - добавила она тихо, оглянувшись на Агату, словно ища у той поддержки, - справляемся...

Он прекрасно видел, что даже сдержанное "нормально" плохо соответствует действительности. В доме отчетливо чувствовались траур и скорбь. А еще - какая-то еле уловимая настороженность. И только сейчас ему пришло в голову, что мать с сестрой так же как и остальные жители острова не знают, что принесло с собой его возвращение. Эта мысль была неприятной, хотя в их подобной реакции не было ничего удивительного: он слишком много времени проводил вне дома: сначала из-за учебы, потом - армии. Но Хьюго никогда не испытывал по этому поводу сожалений, и вот теперь впервые задумался, насколько все это было правильным.
Замечания Агаты вызвали на лице легкую улыбку. Она не собиралась ходить вокруг да около, обсуждая погоду и минусы их удаления от столицы. Ему по себе был знаком этот решительный деловой настрой и нежелание терять время за пустыми разговорами. И это, наверное, было еще и попыткой переключится на что-то другое, чтобы отвлечься от чувства утраты и невеселых мыслей. Так что получалось, что в этом они были схожи.
А еще оба, видимо, были одинаково плохи в ведении приличествующих случаю разговоров. Только мать пыталась хоть как-то сгладить углы это странной беседы, стараясь свести все в общепринятое светское русло.
Но Агата не дала сбить себя с толку, а Хьюго неожиданно это продолжил:
- Ты хочешь послать за ним прямо сейчас? - прямо спросил он, слегка поддаваясь вперед.
Голос не звучал иронично-удивленным, и это не было попыткой пошутить или ехидно поддеть, намекая на отсутствие гостеприимства по отношению к тому, кто устал после длинной дороги.
- Хьюго, - протестующе воскликнула мать, - ты же только приехал.
Но Хьюго не отрывал предельно внимательного и серьезного взгляда от сестры, игнорируя возражения.

В пору было расхохотаться: об его усталости с дороги Агата даже не думала, зато о комфорте старика Аддерли - вполне себе, о чем прямо и сообщила. Разумеется, смеяться Хьюго не стал, но вдруг понял, что это небольшое открытие его задело.
Он смотрел на Агату и недоумевал, когда это его маленькая сестра так повзрослела. Она всегда была тихой и молчаливой, больше слушала, чем говорила и проводила с книгами гораздо больше времени, чем с живыми людьми. Ее нельзя было назвать стеснительной, скорее отстраненной и замкнутой, но сейчас, говоря о делах их дома, она выглядела по-настоящему... живой? деловой? очнувшейся? Он не мог подобрать подходящего определения, но зато отчетливо видел одно: это Агата, а не мать, была здесь хозяйкой в последнее время.
И ее "следует" прозвучало скорее как настойчивая рекомендация, чем предложение. В котором явственно слышался еще один упрек.
- Всенепременно, - отозвался Хьюго немного более иронически, чем рассчитывал.
Могилу отца можно было навестить и позже, но он не хотел огорчать мать и Агату, понимая, что для них это важно. Он легко вскочил со своего места и встал рядом с сестрой:
- Проводишь? - настал его черед "не спрашивать".
И, судя по ее недовольному взгляду, она была не в восторге, но перечить не стала.
Из дома они вышли в гробовом молчании. И примерно половину пути прошли, думая каждый о своем. Хьюго как наяву видел вереницу одетых в черное людей, идущих в похоронной процессии, осунувшиеся лица Агаты и матери. Когда он получил известие о смерти отца, тот давно уже лежал в земле, и единственное о чем Хьюго пожалел тогда, что не мог поддержать их в этот момент. Не словами, с этим у него всегда были проблемы, но хотя бы простым присутствием.
- Расскажи мне, как мама? - он попытался нарушить повисшее молчание, надеясь, что сейчас Агата может быть более откровенной.
Разумеется, он бы и сам нашел дорогу, даже без уточняющих инструкций и уж тем более - провожатых. На маленьком кладбище вокруг церкви Сент-Мартина сделать это было не трудно. Полуразрушенный склеп представлял собой довольно жалкое зрелище и мало походил на благородное последнее пристанище. Могила отца выделялась рядом свежим, аккуратным пятном.
Цветы и тишина. Если бы отец уже не был мертв, то обязательно бы умер тут от скуки.
- Я никогда не стану им, Агата, - вдруг твердо сказал Хьюго, глядя на могильную плиту.
Хотя, на самом деле, это было больше обещание самому себе. Это был его самый главный страх, который он никогда толком не осознавал. Но где-то в глубине души Хьюго всегда опасался того, что когда-нибудь кровь возьмет над ним верх.
- Я хочу многое здесь изменить, - он пристально посмотрел на Агату.
Она должна была понять. Она должна была хотеть того же самого.

Хьюго не мог сказать наверняка, что именно его остановило от того, чтобы ответить ей тут же. Уж точно не память отца, которому было бы полезно послушать, в каком плачевном положении находился остров. И чтобы понять последнее, совершенно не требовалось знать все свежие местные новости, как считала Агата. Достаточно было пройти от причалов к трактиру, добраться до Мофант-холла и посетить сам дом. Все увиденное им сегодня просто вопило об упадке, и только новая пристань, пожалуй, выбивалась из общей удручающей картины. Поэтому, когда Хьюго говорил про изменения, он имел ввиду именно это, а не то, когда именно нужно выходить в море на промысел или засеивать оставшиеся клочки полей. 
Наверное, промолчав, он просто пощадил чувства самой Агаты. Ее гневная реакция была совершенно для него неожиданной, но Хьюго все же сообразил, что начни он сейчас доказывать ей свою правоту, и ее негодование только бы набрало обороты. Он и правда слишком опрометчиво поверил, что она поймет, забыв о том, что Агата в отличие от самого Хьюго все это время жила тут, на острове, под полным влиянием отца. И ее фраза, о том, как много тот делал для них, лишь только подтверждала это.
- Ну что, ты доволен? - хмуро спросил Хьюго у могильного камня.
Он постоял еще какое-то время, думая о своем, но на самом деле давая Агате возможность спокойно уйти. Хотя желание догнать и объясниться было все еще сильно.
Вернуться домой сразу все равно не получилось. На выходе из кладбища Хьюго столкнулся с преподобным Гордоном, что задержало на добрых сорок минут. А по дороге обратно, его еще пару раз останавливали с приветствиями и робкими расспросами. Поэтому, когда Хьюго добрался до Мофант-холла, его вещи давно уже прибыли, и времени как раз оставалось на то, чтобы подготовиться к ужину.
Хьюго не сразу сообразил, что ему приготовили другую комнату. Оказаться в спальне отца на правах хозяина было странным. Как будто он занимал чужое место. Как будто Хьюго уже становился похожим на него.
И в столовой это чувство только усилилось. Хьюго буквально заставил себя сесть во главе стола как ни в чем не бывало. Агата упрямо избегала его взгляда, мать выглядела печальной, но все же нашла в себе силы ободряюще ему улыбнуться.
- Кто занимался делами острова? - в повисшей тишине, нарушаемой лишь редким шорохом одежды, вопрос прозвучал резко. Насчет вовлеченности в это отца Хьюго не обманывался.

Отец бы непременно разрушил эту неловкую атмосферу. Сказал бы пару ничего не значащих фраз и разбил общую скованность своим очарованием. Хьюго никогда таким не был и давным давно отказался от мысли таким стать, но сейчас как-никогда думалось, что подобное умение пригодилось бы.
Впрочем, Агата на удивление разговорилась, хотя тема все равно оставалась щекотливой.
В сильное участие отца в вопросах графства он так и не поверил. И даже искренне изумление Агаты не убедило. Потому что если бы отец всем этим занимался, то не довел бы остров до такого. И уж тем более не уезжал бы в Лондон, оставляя все на мистера Рединга, а потом вообще ни на кого.
- Да, хочу. Спасибо, - Хьюго приходилось только гадать, насколько в действительности сама Агата была в курсе всех дел. Ее готовность подготовить для него бумаги наталкивала на определенные мысли.
А вот по мистеру Редингу он нисколько не горевал. Они встречались однажды, и бывший управляющий произвел тогда впечатление не сильно далекого человека. Если бы он не взял расчет в прошлом году, то Хьюго бы все равно уволил его сейчас. Так что....
- Для начала я хочу сам во всем разобраться, - шпильку пришлось опять проглотить, подчиняясь предупреждающему взгляду матери, - а потом уже можно решать про управляющего. Если в это и правда возникнет необходимость. Но заполучить к нам кого-то толкового, действительно, будет сложно.
На самом деле, именно в этом и был его план. Это было тем, о чем он думал по дроге сюда. Хьюго просто не мог пустить дела острова на самотек, но и к гражданской жизни он уже не стремился. Поэтому он решил разобраться с делами, выправить финансовое положение  графства, а потом все же найти хорошего управляющего и вернуться в армию. Но даже он понимал, что вываливать все это открытым текстом прямо сейчас перед матерью, было бы не самым разумным.
- Я все еще не оставил старую идею с месторождением: графству нужен стабильный доход, людям - места для работы, - это было чуть ли не первое, что он решил, когда узнал о смерти отца, когда понял, что остров ложится теперь на его плечи. И что у него теперь развязаны руки - тоже. - Нужно хотя бы попробовать оценить насколько это рентабельно. Этим же никто не занимался?
Можно было не спрашивать. Хьюго и так знал, что нет. Но на реакцию Агаты посмотреть стоило.

Про взрыв газа он не слышал. Никто не потрудился ему рассказать, но и сам Хьюго, если быть до конца честным, не особо рвался узнавать про дела острова. Наоборот, каждый раз по приезду домой он себя одергивал, потому что это все равно никогда ни к чему хорошему не приводило кроме очередного бесполезного скандала, ведь отец не желал слышать и слушать.
- Если правильно обращаться с газом, риск минимальный.  Даже лопатой можно отсечь себе пальцы на ноге, если не уметь копать.... эээ... извини, мама....
Хьюго постарался глубоко вздохнуть и успокоиться. Лучше всего было бы вообще отложить разговор на потом, но он начал снова, не в силах остановиться.
- Тем более это значит, что нам нужен специалист. Может быть газ нужно как-то отводить, чтобы избежать новых взрывов? Или расширить одну из расщелин, чтобы его стравливать? Вдруг в следующий раз на воздух взлетит половина острова?
О, как же ему это было знакомо! Любимая тактика отца - игнорирование проблемы до последнего, вместо ее решения!
- Технологии развиваются, Агата, то, что было нерентабельным и трудным вчера, вполне может стать прибыльным и не таким сложным завтра. И тут нужен кто-то, кто во всем этом понимает, а не гадает, как мы тут сейчас с тобой. Или как гадал отец, раз никого так и не пригласил!
Он видел, как ей не нравятся эти слова, хорошо чувствовал, как неотвратимо меняется настроение за столом. Но хуже всего было то, что он и сам распалялся все больше и больше, осознавая, что ничего фактически не изменилось. Только теперь он спорил с Агатой, а не с отцом, но слышал его доводы и отговорки, сказанные ее ртом. И от этого становилось только хуже.
Только вот он был теперь хозяином острова, и никто не мог его остановить. И сейчас как раз пришло время об этом напомнить!
Он уже открыл было рот, чтобы сказать непоправимое.
- Хьюго...
Мать слегка сжала его запястье, вынуждая посмотреть на себя, и Хьюго как будто очнулся.
- А как бы ты стала поправлять дела острова, Агата?

Хьюго проводил Аагату тяжелым взглядом, но до сих пор лежащая на его запястье рука матери предупреждающе сдерживала, не позволяя ответить.
- Дай ей время. Нам всем оно нужно.
Да, действительно, им всем оно было необходимо. Чтобы свыкнуться с мыслью... смириться... понять, что делать дальше. Хьюго заставил себя отступить и успокоиться, хотя ответы на замечания Агаты еще долго вертелись на кончике языка.
- Прости, мама, - после недолгого молчания наконец сказал он, - нам следовало быть умнее. Хотя бы одному из нас...
Они еще немного посидели вдвоем, говоря на нейтральные, ничего не значащие темы, и разошлись по своим комнатам, как только это стало возможным.
Хьюго думал, что проваляется без сна всю ночь, вспоминая события этого длинного дня, но на поверку он уснул практически тут же, стоило только голове коснуться подушки.
Утро выдалось на удивление солнечным и спокойным. И оказалось слишком неподходящим для скорбной, унылой атмосферы, что тут же воцарилась в кабинете, стоило им всем там собраться по случаю приезда мистер Аддерли.
Хьюго попытался было усадить его за стол отца, но тот категорически отказался. Вместо этого он занял один из диванов и кофейный столик, на которых тут же принялся раскладывать в известном только ему одному порядке все привезенные бумаги. И пока мистер Аддерли был занят своими приготовлениями, Хьюго попросту утонул в воспоминаниях, связанных с этими стенами. Начиная с восемнадцатилетнего возраста, ни одно из них не было радостным или хотя бы просто приятным.
- Позвольте мне еще раз выразить всем вам своим глубочайшие соболезнования в связи с кончиной графа Джерси, - мистер Аддерли начал внезапно, и выпавший  ненадолго из этой реальности Хьюго вздрогнул от старческого, слегка каркающего голоса. - Думаю, все формальности не займут у нас слишком много времени. Мы начнем с завещания, а потом я передам вам бумаги на движимое и недвижимое имущество, что имеются в моем распоряжении. Завещание же было составлено и оформлено по всем правилам, и не может трактоваться двояко...
Но несмотря на все заверения они еще долго барахтались в витиеватых выражениях и пояснениях, прежде чем педантичный мистер Аддерли добрался до сути. Которая оказалась именно такой, какой они все и ожидали... ровно до того момента, как прозвучало смехотворно низкое годовое обеспечение Агаты. Даже по меркам скудного дохода их графства сумма была ничтожной.
- Подождите, мистер Аддерли, - не слишком учтиво прервал его Хьюго, - вы уверены, что прочитали все правильно?

Мистер Аддерли закончил, а Хьюго все никак не мог оторвать своего взгляда от сестры. Хотя и без пристального наблюдения было понятно, как именно она себя чувствует. На ее месте Хьюго бы тоже не хотел, чтобы его какое-то время трогали, жалели или тормошили с расспросами. И, наверное, он сидел бы с точно таким же лицом, усиленно пытаясь сохранить маску безразличия, держась на одной только гордости.
В нем же самом сейчас опасно бурлили сильные эмоции, и Хьюго даже пришлось на пару мгновений прикрыть глаза, чтобы совладать с ними. Но несмотря на все старания гнев и негодование все никак не хотели поддаваться контролю, они только росли подпитываемые яростью и негодованием.
- Мистер Аддерли, - Хьюго прервал тишину, найдя в себе силы говорить более-менее спокойно, - могу ли я взглянуть на завещание?
По лицу матери проскользнуло недоумение. Поэтому он прокашлялся и пояснил, боясь, что мистер Аддерли тоже поймет эту просьбу не правильно:
- Разумеется, я нисколько не сомневаюсь в ваших словах или в подлинности документа. Мне просто... - "мне просто нужно воочию убедится, насколько плохим родителем был наш с Агатой отец", - мне просто хочется все еще раз перечитать.
Он и сам до конца не понимал, на что именно надеялся, прося о подобном. В перечитывании и проверке не было никакого смысла, Хьюго ни на секунду не верил в то, что мистер Аддерли мог в чем-то ошибиться. Но где-то в глубине души жила детская наивная надежда, что все не могло быть настолько плохо. Отец ведь не был злым и мелочным человеком. И он любил Агату.
Хьюго пробежался несколько раз глазами по тексту. Но чуда не произошло. И теперь уже он не мог смотреть на Агату, чувствуя себя глупо, как будто только что подарил ей ложную надежду и потом сам же забрал ее.
Хьюго потянулся, чтобы передать бумагу обратно мистеру Аддерли, когда взгляд неожиданно зацепился за нечто странное.
- Завещанию почти двадцать лет? - дата, стоящая рядом с подписями в самом конце страницы, просто обескураживала. - Он даже не удосужился обновить его?!
Последняя фраза вышла полной горького разочарования и осуждения. Хьюго не смог сдержаться, потому что все это стало последней каплей, разбивающей любые иллюзии на счет отца.