Невозможно не любить Рождество. В эти предпраздничные дни, да и в сам праздник весь мир становится совершенно другим. Она загорается новыми красками и огнями, и огни эти отнюдь не только от множества свечей, которое люди выставляют вокруг своих домов, на окнах и на прилавках магазинов. Кажется, что ярче любых свечей в эти дни горят глаза, от предвкушения чуда, от ожидания чего-то нового и от надежд, с которыми принято встречать новый год. В эти дни все становятся хоть немножко добрее, улыбаются, говорят друг другу пожелания и покупают подарки. И именно за последними Элли сегодня отправилась. В последнее время дел в Сирене было много, к тому же, она была самым главным инициатором проведения праздника там, причем в ее понимании праздник подразумевал под собой не просто застолье, где все могут ухрюкаться за полчаса, как предвкушал господин Найт, в этом году праздник она хотела и собиралась встретить по всем канонам, потому что этот год первый за все время ее скитания по улицам, когда у нее появился настоящий дом и настоящие близкие люди рядом, с которыми хотелось разделить все это счастье. Очень жалко, что не было рядом Арона, ведь именно он и Франциск привели Элли в Сирену, и возможно только благодаря им она до сих пор жива. Сложно даже сосчитать, сколько сюрпризов будет ждать Арона по возвращении, начиная от того, что элл вовсе не Элл, а Элли, и заканчивая всеми делами, которые их бравая банда успела натворить за время его отсутствия. Элли очень надеялась, что у мужчины все хорошо, где бы сейчас он не находился. Ей хотелось верить, что он тоже собрался в кругу хороших друзей и так же, как и они сейчас, радуется наступлению Рождества. На даже отсутствие Ферро в Англии не освобождало его от подарка, который бродяжка намеревалась купить всем, и именно поэтому, улучив момент, она убежала из Сирены в сторону торговых рядов. Примерные представления о подарках девушка уже имела, даже знала торговцев, у которых эти вещи лучше купить, которые не загнут слишком большую цену за какую-нибудь шаль или портсигар. Сложнее всего было отыскать подарок для Франциска, потому что, во-первых, подсвечники продаются не на каждом углу, во-вторых, даже если бы они и продавались, у него их уже столько, что можно музей открывать. В алкоголе и табаке Элли не разбиралась от слова «совсем», а дарить ему женщину было уже за гранью, но, увы, это были практически все вещи, которые заставляли сердце контрабандиста биться чаще. В конечном итоге Шевон остановила свой выбор на шляпе, потому что его нынешняя уж совсем износилась.
В Рождество все люди становились чуточку добрее, в это Элли очень хотелось верить, и даже если сейчас они злятся и бурчат на всех, нужно полагать, что в любой другой день, злятся и бурчат они сильнее.
- Милая девушка! – Мужской голос раздался из-за спины, и бродяжка, не думая, остановилась и оглянулась. За последний месяц она настолько привыкла снова быть собой и особо не скрываться, что и сегодня вышла в платье. Ведь идти от таверны было недалеко, что могло с ней случиться?
- Вы это мне?
- Конечно же вам. – К ней подошел взрослый мужчина в матроской одежде, позади него вдруг вырисовался второй такой же. – Вы не подскажете нам, как пройти к главной площади? А то, кажется, мы слегка заплутали.
- Конечно! – Элли улыбнулась повернулась к незнакомцам боком, указывая рукой направление. – Вам нужно вернуться чуть-чуть назад, дойти до перекрестка и повернуть там налево. Если пройдете пару кварталов, выйдете на главную улицу, а с нее очень хорошо видно площадь.
- Я же говорил тебе, что нам нужно вернуться назад!
- Да нет же, я уверен, что если мы пройдем вперед, то сэкономим уйму времени.
- Нет-нет, если вы пойдете вперед, скорее всего, зайдете в тупик.
- Но мы уже были у перекрестка позади, и не смогли там сориентироваться.
- Давайте я провожу вас? – Элли улыбнулась.
- Нет, что вы, вы же шли совершенно в другую сторону, мы совсем не хотим вас утруждать.
- Мне не тяжело, к тому же, я еще не все купила. Пожалуйста, пойдем.
Не давая мужчина возразить, Шевон вышла вперед и повела их за собой, попутно еще раз осматривая все витрины. Покупать ей больше ничего нужно не было, но разве можно бросать людей в беде в Рождество? Два года назад ей посчастливилось встретить чудесную леди Сантар, которая бы с ней в этот момент была полностью солидарна. Шаль, подаренная ей, до сих пор согревает девушку, не только теплом своей шерсти, но и прекрасными воспоминаниями. В раздумьях Элли дошла до нужного перекрестка, повернула, и хотела уже было открыть рот, как обернувшись, увидела двух мужчины, стоящих к ней недопустимо близко.
- Пришли. – Прошептала она, боясь смотреть в чужие пугающие глаза. – Просто идите вперед и выйдете…
- Вы нас спасли, мисс. – Чужая ладонь коснулась щеки и девушка в ужасе дернулась назад, но отойти так и не смогла – уперлась во что-то мягкое. В грудь третьего непонятно откуда взявшегося матроса.
- Что вы делаете…
- Хотим отблагодарить вас, мисс.
- Пожалуйста, отойдите. – Она попыталась уйти в сторону, но один из незнакомцев грубой хваткой схватил ее за руку выше локтя, возвращая на место. – Я буду кричать.
- Не будешь, если хочешь, чтобы зубы целыми остались. – Матрос подошел ближе, упершись своей грязной рубашкой в пальто бродяжки, из его рта пахло перегаром, а когда она говорил, взору показывались желтые кривые зубы. – А теперь будь хорошей девочкой и доставь нам удовольствие.
Он провел толстым пальцем по подбородку, подвел его к ее губам, хотел приоткрыть их, но Элли сделала первое, что пришло ей на ум – укусила палец. Так сильно, как только могла.
- Сука! – матрос вскрикнул и в следующую секунду Элли ощутила жгучую боль на своей щеке, а во рту привкус собственной крови. Она бы пошатнулась, если бы ее не держали так крепко, а потому лишь выронила из рук пакеты со своими драгоценными подарками для друзей.

Рано или поздно это должно было случиться. Говорят же, мысль материальна, вот и пожалуйста. Стоило только на один вечер расслабиться, как то, чего Элли так боялась все эти годы своего существования на улице произошло. Причем в этом даже некого винить, она сама виновата, что так бездумно надела на себя платье и беззаботно прогуливалась по не самому благополучному и миролюбивому району Лондона. Вот почему, когда ты счастлив, ты просто не способен адекватно воспринимать окружающий мир? Почему тебе сразу кажется, что все вокруг должны быть такими же счастливыми и, что главное, добрыми? Глупо. Глупо, глупо, глупо! И теперь участь ее предрешена. Осталось лишь закрыть глаза и молиться, что какое-нибудь чудо…
Элли даже не сразу поверила своим ушам, когда услышала голос Франциска, но стоило ей открыть глаза, как контрабандист действительно предстал ее взгляду, но счастье при виде мужчины длилось недолго, потому что его быстренько сменило осознание того, что же сейчас произойдет. И нет, она бы ни за что в жизни не захотела, чтобы матросы эти сделали с ней то, что они там хотели, но от мысли, что сейчас Найту будут противостоять три здоровых мужика, внутри все сжималось и скручивалось. А уж когда того ударили и вовсе не смогла сдержать вскрика. Если бы на то была воля Шевон, она бы рванула к нему на помощь, как бы смешно это не звучало, только вот третий матрос так и держал ее за предплечье, и когда завязалась потасовка, ей ничего не оставалось кроме как выкрутиться и со всей силы вцепиться зубами в его огромную волосатую ладонь. Матрос взвыл, но своего бродяжка добилась – высвободилась из цепкой хватки.
- Франц!
Раздался свисток. Он подействовал на дерущихся как ведро ледяной воды. Двое уродов резко отшатнулись от Найта, хотя еще секунду назад все они напоминали настоящий клубок из тел, рук и ног, а третий даже не успел подойти – тут же пустился наутек и двое других последовали примеру своего друга, хромая, спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга. Элли и Францу стоило бы последовать их примеру, но девушка только и успела что подбежать к контрабандисту, схватить его за руку и испуганным взглядом уставиться на кровь на его лице. И это все из-за нее! Из-за ее глупости! Но глупость и не думала прекращаться, потому что в следующую секунду Элли выбежала вперед, буквально загородив мужчину грудью от приближающегося полицейского.
- Сэр, все не так, как может показаться! – А показаться могло, что Найт в одиночку избивал двух несчастных мужиков, потому что поддался то он им специально поначалу, и Элли еще предстоит спросить у него, где он научился так драться, но явно не прямо сейчас. – Те мужчины напали на меня, а мой друг меня защищал. Это за ними вы должны гнаться!

Элли готова была поклясться, что сейчас их с Франциском ждут большие неприятности, она была уверена, что полицейский не спустит им подобное с рук и обязательно отыграется хотя бы на двух участниках драки, поэтому девушка изо всех сил пор себя молила Господа, чтобы тот помог им. Ведь сегодня же Рождество и чудо должно случиться, разве нет? Не смотря на собственные предубеждения, на самом деле Элли знала, что жизнь на сказку совершенно не похожа, и если в книжках у них с Францем действительно мог бы быть шанс получить хороший конец во всей этой истории, то на самом деле…
- Чего? – Она моргнула и посмотрела на мужчину в форме, на его уставшее лицо, на котором просто написано, как сильно он хочет выходной, и как сильно не хочет всего вот этого вот. – Вы действительно просто так уйдете?
На какую-то долю секунды Элли действительно хотела возмутиться подобным поведением со стороны стража порядка, но вовремя прикусила язык, осознав все последствия и встретившись с его тяжелым уставшим взглядом. Она смогла лишь широко натянуто улыбнуться и вновь развернуться к Франциску, вид которого оставлял желать лучшего, не смотря на все его заверения. И весь ее словесный поток тут же обрушился на бедного побитого контрабандиста.
- Господи, Франц, чем ты думал?! Их же было трое! Трое! Они бы могли… Господи, даже думать не хочу, чего бы они могли, но ты… ты… ты же в одиночку их практически побил! Один даже за стенку держался, когда убегал, а если бы не полицейский, то… что бы тогда? Господи, дай мне посмотреть… - Элли обхватила лицо контрабандиста ладонями, посмотрела на разбитую губу, нос, а потом и в глаза, которые и казались немного потерянными, но все же сохраняли в себе эту шкодливую игривость, за которую девушка очень часто хотела дать мужчине в вышеупомянутый нос, но за нее это уже сделали. – Ты хоть понимаешь, как это было опасно?
Она достала платок и аккуратно начала вытирать кровь с чужого лица, а потом осторожно подвела Найти к стене дома и усадила на один из деревянных ящиков, потому что на ногах тот стоял не очень уверенно, хоть и не переставал повторять, что все с ним хорошо.
- Еще раз так скажешь, и я тебя укушу, понял? – Она пригрозила мужчине пальцем и опустилась перед ним на колени, не думая о том, что напрочь запачкает платье. Взяла его праву руку в свои, посмотрела на разбитые костяшки. Дотронулась до одной ранки кончиком пальца и тут же отдернула его, подняла взгляд. – Больно? Конечно же больно… Прости… Прости, это все из-за меня. Из-за моей неосмотрительности, глупости. Вот видишь, почему я все время хожу в мужском? Потому что с Эллом такое бы никогда не произошло, Элла бы никогда не заметили, а сейчас от меня одни только проблемы и неприятности.
Элли смахнула с глаз слезы, шмыгнула носом и приказала себе собраться. Она пытается быть сильнее, пытается не реветь по каждому поводу, но выходит пока что очень паршиво. Она плакала, потому что ей было страшно. Страшно от мысли, что могли сделать с ней те матросы, от мысли, что могло бы быть с Франциском.
- Спасибо, что спас меня. В очередной раз… Спасибо, что ты всегда оказываешься рядом и защищаешь меня, и прости, что каждый раз я приношу тебе одни только неудобства. Я даже если хочу сделать приятное, все равно все всегда порчу. Даже подарки вам купить не могу, не нажив при этом проблем.
Элли все не отрывала взгляда от разбитой руки контрабандиста, вглядываясь в окровавленные костяшки и смотря, как кровь, проступившая на них, смешивается с ее солеными слезами.

Она винила себя за все произошедшее. И пусть Франциск говорит все, что угодно, пусть слова его будут безумно милыми, трогательными и будут сжимать молодое девичье сердце в груди, вины ее они не умилят. Ей давно пора научиться думать и не относиться так беззаботно к этому ужасному миру. Да, этот мир ужасен. Он страшный, грубый, жестокий. В этом мире побеждают лишь те, на чьей стороне находится сила. Будто сила физическая или материальная. В этом мире не выжить таким просточкам, как она. А хуже всего то, что за собой в неприятности девушка вечно утягивает тех, кто эти неприятности за милю бы обошел. Только она виновата в том, что Найт то и дело корчился от боли, что у него шла кровь и он не мог оторвать руку от своей звенящей головы. А он еще умудряется подбадривать ее, обнимать… говорить все эти слова, от которых на глазах наворачиваются слезы.
Девушка утыкается в мужскую шею носом, втягивает носом чужой запах и, наверное, даже до конца не осознает, насколько сильно он ей нравится. Какое огромное чувство надежности и защищенности он дарит, и как сильно ей не хочется его терять. Ее бы воля, она просидела бы так еще очень долго, но мужчина был прав, им нужно было идти. Хотя потому, что уже темнело и холодало на улице. А еще потому, что раны его необходимо было осмотреть и хорошенько обработать, а сделать это можно было лишь в Сирене.
- Да, Арона здесь ждет очень много нового. – Элли улыбнулась и приобняла мужчину за торс, помогая идти вперед. В другой руке она крепко сжимала пакеты с подарками, оставить их было бы ужасной глупостью. – Я очень надеюсь, что неприятности мы будем находить не так часто. А то ни у кого здоровья не хватит. Предлагаю делать что-нибудь другое визитной карточкой нашей компании.

В Сирену они вошли через задний вход, со двора, чтобы не привлекать лишнее внимание своим внешним видом и не портить некоторым посетителям аппетит. В идеале им нужно было бы пробраться наверх к комнатам, там был Элли смогла уложить Франциска, потому что тому просто необходимо было полежать и вздремнуть часик другой. Но пришлось остановиться в подсобке, где Элли и усадила своего друга на какие-то мешки с продовольствием. Рядом поставила пакеты и быстренько выбежала в зал, благо, ни Искры, ни Роуз, ни Волчонка видно не было, и Шевон удалось взять некоторые медицинские принадлежности и незамеченной вернуться к контрабандисту, который привалился к стене и подставил голову легкому сквозняку, задувающему сквозь дверь.
- Вынуждена предупредить, что познания в медицине у меня минимальные, но перевязать тебя я точно смогу. – Она оторвала кусок бинта, смочила его перекисью и аккуратно коснулась разбитой губы мужчины. Тот сначала дернулся и Элли замерла в испуге, не решаясь продолжить. – Прости… но мне нужно все обработать, чтобы у тебя не было заражения. Если будет щипать, я буду дуть, вот так. – И она подула. – Мне мама в детстве всегда так делала. Знаешь, я ведь вообще прямо ходить не могла, вечно спотыкалась, падала, ударялась. У меня были содраны все коленки, локти и ладони, и даже слова о том, что настоящие леди так себя не веду, не помогали.
Девушка улыбнулась, вновь касаясь марлей разбитой губы мужчины и вновь подула на обожженное лекарством место, приблизившись к побитому, но все же дорогому и любимому лицу.

Все девочки с самого детства мечтают повстречать любовь всей своей жизни. Сначала она слушают сказки о принцах, которые превозмогая все тяготы судьбы спасают из плена ужасного дракона свою возлюбленную принцессу, потому они перечитывают эти книги сами и позже берутся за более крупные романы, суть в которых остается прежней. Прекрасный мужчина влюбляется в прекрасную девушку, и она тоже любит его. Но кто эти прекрасные мужчины? Они рыцари, принцы, галантные джентльмены. А девушки? Они принцессы, волшебницы, красивые леди. Разве Франциск Найт, контрабандист, хозяин таверны, подходит под такое описание? Разве Эллери Шевон, бродяжка, лишенная родного дома, с изуродованными ладонями и спиной, похожа на такую девушку? Нет, вовсе нет. И разве могут они такие неказистые теперь «жить долго и счастливо», как тому велят книги?
Элли не знала, что именно чувствовала к Франциску все это время. Она просто не могла точно классифицировать свои чувства, ведь до этого у нее не было никакого примера и никто не мог ей поведать, что такое симпатия к мужчине, который стал тебе совершенно не безразличен. Она помнит как любила своих родителей, как любила свою нянечку и свою собаку, и то, что сейчас она ощущает к контрабандисту не было похоже ни на одно из этих чувств. Оно тоже приятное, тоже трепетное, только теперь оно словно в сто крат сильнее других. И ей за него даже немножечко стыдно. Она никогда не представляла как это – поцеловать Франциска или обнять, но не по-дружески, а по-другому. Как обнимают друг друга влюбленные парочки, сидящие у них в зале. Ей становилось страшно от мысли, что порой ей так и хочется взять и коснуться рукой волос мужчины, поправив их, или задержаться в его объятьях чуть дольше, чтобы просто вдохнуть его запах.
Сейчас она была сосредоточена на том, чтобы оказать Найту помощь и благо ни о чем таком не задумывалась. Ровно до тех пор, пока контрабандист не замолчал и в подсобке не воцарилась тишина. Тогда она замерла с ваткой в руке и робко перевела взгляд, встретившись со взглядом мужчины. Дышала ли она тогда? Нет. Билось ли ее сердце? Колотилось словно бешенное.
Она сжалась, прижав руки к груди, когда Франциск резко подался вперед, приникнув к ее губам, крепко обняв за плечи и прижимая к себе. Ладошками она уперлась в его грудь, и если бы не его руки, крепко держащие ее, вовсе упала бы на пол от неожиданности. Она ощущала покалывание на лице от усов и щетины контрабандиста, чувствовала на губах вкус его губ, ощущала, как пальцы его лежат на ее спине, и одновременно с этим понимала, как внутри нарастает самый настоящий страх.
Не сразу, но Элли удалось отвернуться и отстранить от себя Франциска. Рукой девушка прикрыла собственный рот, на губах все еще чувствовался поцелуй. Ее первый поцелуй. Она смотрела на мужчину. Моргнула. И из глаз одна за другой покатились слезы.
- Зачем ты так?.. – Элли попятилась назад. Уперлась в какую-то бочку, поспешила ее обогнуть, так и не решаясь отвернуться от мужчины. – Зачем ты это сделал?

Никто никогда не любит неопределенность. Тебе хорошо, когда ты точно знаешь, что именно чувствуешь в этот момент. Будь то грусть, радость, злоба или любовь. Намного хуже, когда все эти чувства смешиваются воедино, создавая один большой непонятный комок, перекрывая друг друга каждую секунд, и в итоге мозги твои просто не знают, как именно им нужно реагировать. Нужно улыбаться? Или может плакать? А может быть кричать? Что, что именно нужно делать? Элли не знала, и уже от этого ей хотелось просто взвыть. Она привыкла, что Франциск всегда рядом, что он в любой момент подскажет советом или протянет руку помощи. Она привыкла, что за его спиной можно спрятаться от любых проблем, и рядом с ним все эти проблемы становятся неважны, потому что рядом с ним спокойно и хорошо. Но что делать, когда тот, к кому ты привыкла обращаться в трудную минуту, сейчас сам является этой… трудностью? Нет, не так. Франциск никогда не был и не будет «трудностью». Он будет кем угодно, но только не ей. Он будет другом, защитником, помощником, советчиком… Он будет первым мужчиной, рядом с которым в груди у девушки что-то приятно сжималось, а щеки каждый раз еле розовели, стоило ему аккуратно приобнять ее за талию или за плечи.
Бродяжка злилась на контрабандиста. Злилась, потому что он только что все разрушил. Разрушил этот счастливый мир вокруг них, посеял там сомнения, неопределенность и страх, потому что… Потому что Элли собственными глазами уже множество раз видела, как Найт обнимается в темном углу с какой-нибудь распутной подвыпившей дамой, или как он просто ходит по борделям, знает там практически всех «сотрудниц». И каждой из этих женщин мужчина клялся в своих чувствах, обещал кучу всего приятного, вешал на уши лапшу или просто говорил, что так как ней, ему не было хорошо никогда. И в этом был Франциск. И это было нормально. Но стоит только подумать, что он почему-то считает Эллери одной из этих дам, к горлу подкатывал комок горечи. Ведь она не такая. Совсем не такая. Неужели каким-то своим неосторожным действием или словом, она заставила его подумать именно это?
- Не должен был. – Согласилась девушка, сильнее сжав рукой платок на своей груди, словно пытаясь еще больше отгородиться и закрыться. – Но сделал.
Она встретилась с ним взглядом. Был непривычно видеть его таким потерянным и скованным. Даже несколько смущенным, как показалось Шевон. А ведь Франциск и смущение это совершенно противоположные вещи, она бы никогда не подумала, что контрабандист может быть таким. Поэтому если первым ее желанием и было убежать из подсобки куда подальше, то сейчас ей этого уже не хотелось. Ведь они друзья, не чужие друг другу люди. Последние несколько месяцев они только и делали, что помогали друг другу, делились секретами и переживаниями. Не должно все заканчиваться вот так.
- Почему? – Элли повернулась к Франциску боком и подошла чуть ближе к бочке, рядом с которой стояла. – В смысле… почему вдруг я? Ведь я совершенно не похожа на тех девушек, с которыми ты обычно, ну… - Она кашлянула в кулак, не в силах закончить. – Это, наверное, из-за того, что тебя ударили… ты… немного не в себе, да? В обычный день ты бы никогда не поцеловал меня, правда же? Я не обижаюсь на тебя, ведь все, случившееся сегодня, полностью моя вина, а те матросы на рынке явно не хотели просто поцеловать меня, да? – Голос дрогнул, и на этот раз Элли посмотрела на свои руки. Машинально начала ковырять кожу вокруг ногтей, раздирая ее до крови. – Я никогда не представляла какого это – быть рядом с мужчиной. Вернее… ну, представляла конечно же, когда девочкой была, но все это было сродни мечтам и походило больше на фантазии для книг, а сейчас мне безумно страшно от одной только мысли. Даже с тобой…
Она вздрогнула, вздохнула и отвернулась от мужчины окончательно, боясь теперь даже смотреть в его сторону, потому что от собственных слов было стыдно.
- Я… я сейчас не хотела сказать, что я когда-то думала о тебе, о нас… не думала вообще никогда! Я вообще не это имела ввиду и, в общем, наверное, мне стоит сейчас уйти, нужно… нужно подарки ваши упаковать и к вечеру подготовиться.

Когда он ушел стало как-то не по себе. Как-то пусто, тоскливо, грустно. Все время до самого вечера Элли не покидала мысль о том, что что-то у них с Франциском в подсобке пошло не так, что должно было быть по-другому, потому что когда ты чувствуешь себя так… так гадко и паршиво, это неправильно. Она замерлась в своей небольшой комнате, уселась на полу, как сидела всегда, разложив вокруг себя подарки для всех своих друзей. Для Искорки, для Роуз, для Волчонка, для Сантьяго и даже для Арона, пусть он сейчас и находится далеко-далеко от них, он все равно является неотъемлемой частью их банды. Без него здесь тоже одиноко. Может быть, будь Арон здесь, он бы смог как-то сгладить углы? Хлопнуть своего друга по плечу, и развеселить Элли, может быть, он сказал бы обоим, что ничего страшного не произошло и расстраиваться глупо. Может сказал бы, что еще ничего не кончено, ведь в тех же книгах, которые так любила Шевон, тоже есть печальные главы. Но они никогда не были в конце. Он встречались в начале, в середине, бывали и под конец, чтобы держать читателя в напряжении и заставлять переживать за главных героев, но на самых последних страницах все всё равно жили долго и счастливо.
Элли улыбнулась собственным мыслям. В руках у нее лежала шляпа. Она собирается подарить ее Франциску. Лучше всего, конечно, был бы подсвечник, но у контрабандиста их уже столько, что бродяжка побоялась, что не сможет найти ничего интересного. Девушка проводила пальцами по полям шляпы, убирала с нее маленькие перышки и прилипшие волосинки, а потом почему-то решила надеть ее на себя. Глядя на собственное отражение в небольшом зеркале, она улыбнулась еще шире. На щеках играл румянец, а в глазах был какой-то счастливый блеск.
Элли так и просидела в шляпе до самого конца, упаковав ее в оберточную бумагу самой последней. Внизу в зале уже вовсю шумели люди, чувствовалось царящее веселье, вызванное как радостью скорого праздника, так и выпитым алкоголем. С кухни вкусно пахло, все столики в таверне были заняты. Ведь не у всех людей есть семьи, с которым можно было бы справить Рождество. В Рождество самое главное не быть одному, и Сирена  этому очень способствует. У их небольшой компании тоже был свой собственный столик, он стоял чуть дальше от всех остальных и находился рядом с кухней, чтобы и Франциск и Роуз могли спокойно бегать туда-сюда. Елочка была небольшая и стояла прямо посередине. Все вместе они нарядили ее заранее, зато теперь посетители облюбовали дерево как бюро бесхозных вещей и то и дело складывали под нее и вешали на ветки то башмаки, то перчатки, то пустые (!) кошельки. В итоге получилась довольно странная рождественская елка, но всем, кажется, она и так нравилась. Однако класть под нее подарки Элли не стала, оставила рядом с собой и потом при случае вручит каждому. Ей было неловко вновь встречаться с Франциском. Особенно после его последних слов, на которые она так и не нашлась, что ответить. Они были неожиданными настолько, насколько это было вообще возможно в их ситуации, и предполагали, что в конечном итоге выбор то ей сделать придется. Радовало, что в зале они будут не одни.
Им всем удалось собраться лишь ближе к двенадцати. Когда у каждого гостя на столе стояла тарелка с едой и стакан его был налит до самого конца. Когда все вокруг потихоньку начало смолкать и какое-то незримое чудо и ожидание чего-то нового начало окутывать весь Лондон, всю Англию, да и весь мир. Чтобы услышать бой часов, открыли окна и двери. Было прохладно, но никто даже не подумал жаловаться.
Элли тихонько подошла к Франциску сбоку, коснулась руками в перчатках его руки, подняла глаза, но так и не решилась сказать что-то вслух. Вместо этого она крепко-крепко обняла мужчину, и так и стояла, уткнувшись носом в его грудь, пока не почувствовала прикосновение к своим плечам и спине.
- Я не знаю, готова ли я… - Прошептала она в надежде, что ее тихий голос будет услышан. – Не знаю, можно ли вообще быть к такому готовой, но… если и пробовать с кем-то, то только с тобой. – Элли, наконец, подняла голову, посмотрела прямо в глаза мужчине. – И мне не надо как в книгах, там все не по-настоящему. А у нас будет по-настоящему, да?

У них будет по-настоящему. Разве может быть по-другому? Если какие-то сомнения и были, они развеялись сразу же, стоило мужским рукам сомкнуться за спиной девушки, а худеньким ладошкам упереться в чужую грудь. Стоило только их глазам встретиться, как все сразу же стало предельно ясно. Да, невозможно было за считанные секунды избавиться от страха перед неизвестным, но страх этот был даже приятным. Он заставлял чувствовать новое, думать о новом и мечтать о чем-то хорошем, добром. Этот страх хотелось преодолеть, и от мысли, что в кое-то веке преодолевать его придется не одному, на душе становилось очень тепло.
- С удовольствием. – Тихо прошептала девушка и смущенно опустила взгляд, словно боясь быть услышанной кем-то помимо Франциска. Но всем было не до них, и никто даже особо не запротестовал, когда со стола исчезла бутылка вина и несколько блюд с едой. Элли взяла на себя посуду, не забыв прихватить сверток с подарком, и, аккуратно лавируя между уже изрядно подвыпившими телами, они с контрабандистом сначала добрались до лестницы, а затем поднялись на чердак.
Там хранилось много старых вещей, которые в зал или на кухню пристроить уже нельзя, но выбрасывать пока жалко, авось пригодится? Там лежали какие-то запылившиеся старые книги, одежда, какие-то приспособления для… работы всех членов их банды. Тут стоял даже один подсвечник, предусмотрительно забытый Найтом давным-давно, и сейчас свечи в нем зажглись, освещая заставленное хламом помещение. Чуть-чуть порывшись, Элли удалось найти поеденный молью плед. Вытряхнув его в окно, она сложила его пополам, постелив на пол рядом с тем же распахнутым окном. Рядом они поставили подсвечник и разложили еду. С улицы дул прохладный ветерок, загоняя вовнутрь снежинки. Те оседали на подоконнике, деревянной раме. Слышались песни, криво исполняемые пьяными голосами, слышался смех, и кто-то там снизу кричал, что до нового года осталось всего пять минут, хотя было лишь двадцать пятое декабря.
- Я о таком даже и не мечтала… - Элли сидела рядом с Франциском, крутя в руках бокал с красным вином, свою голову она положила ему на плечо и смотрела куда-то в пустоту, все еще пытаясь осознать собственное счастье. – Никогда в детстве, и с тех самых пор, как я оказалось на улице, я и подумать не могла, что буду считать себя самым счастливым человеком, живя в маленькой комнатушке в таверне, которую держат контрабандисты. И что один из них станет мне особенно дорог. Это самое лучшее Рождество в моей жизни. Спасибо тебе за все, Франц… - Она положила свою ладошку на его руку, переплела их пальцы. – Спасибо, что ты есть.

Если начать перечислять все вещи, которые за свою не особо долгую жизнь начала бояться Эллери Шевон, не хватит пальцев на руках и ногах. Да, жизнь бродяжки в какой-то степени закалила девушку, но в глубине души все еще жила напуганная маленькая девочка. Только дело все в том, что рядом с одним единственным мужчиной все эти страхи вдруг куда-то улетучивались. Одним своим присутствием он словно бы окутывал напуганную девушку, внушал чувство спокойствия, уверенности и какой-то неописуемой теплоты. И теплота эта была одновременно очень знакома и нова, когда Элли об этом задумывалась, ей начинало казаться, что нечто подобное было у нее давным-давно в детстве рядом с родителями, любимой нянечкой и собакой. Сейчас это все и даже больше воплощал в себе один единственный мужчина, и нельзя даже описать словами, как сильно Элли была Франциску за это благодарна.
Их душевный тихий разговор внезапно прервался, когда Найт спохватился, вспомнив о подарке, да и сама Элли, честь признаться, о своем и думать забыла, уж совершенно другие мысли сейчас наполняли ее голову. Есть вещи, которые большинству людей покажутся совершенно обычными и непримечательными. Большинство людей не обратит на них внимание, но для других, пусть даже для одного единственного человека на свете, вещь эта будет значить очень многое. Так и кулон, который Франциск протянул Эллери в своей ладони, с первых секунд стал для нее чуть ли не самой ценной вещицей на свете.
- Ох… - Она не могла подобрать слов, боялась даже притронуться к подарку, но и оторвать от него взгляд была не в силах. – Какая красота…
Еще Элли никогда бы не подумала, что поцелуи могут так сильно отличаться друг от друга. Тот самый первый, когда Франциск совершенно внезапно поцеловал ее в подвале, был отчасти неуклюж, спонтанен и резок, этот же воплощал в себе все те чувства, так долго копившиеся в душах двух людей, и если бы в поцелуе можно было тонуть… он был как волна накрыл их с головой.
- У меня тоже для тебя кое-что есть. – Спустя какое-то время, когда дыхание пришло в норму, проговорила Элли и потянулась к свертку, вручив тот в руки контрабандиста. А затем внимательно наблюдала как мужчина справляется с упаковочной бумагой. Когда же шляпа показалась на свет, она ловко схватила ее, отряхнула от возможных пылинок и с широкой улыбкой на лице протянула обратно Франциску, надев ее на его голову. – А то твоя уже порядком поизносилась.
Аккуратно пальчиками Элли пригладила растрепанные короткие волосы на его голове и поправила шляпу, вновь приблизившись к чужому лицу, словно какая-то неведомая сила так и подталкивала их друг к другу. И прошептала:
- Поцелуй меня еще раз… пожалуйста.