Этого стоило ожидать. Было лишь вопросом времени, когда рабочие начнут забастовку. И, может быть, это хорошо? Что люди отказываются работать в таких поистине убийственных условиях, что они устали молчать и теперь открыто показывают свой протест и выражают недовольство и желание увидеть изменения? Наверное, хорошо. Элли отчаянно хотелось в это верить. Однако голос разума подсказывал ей, что долго такая забастовка не продлится и полицейские обязательно разгонят ее. Однозначно не обойдется без пострадавших, а, возможно, и жертв, если отчаявшиеся люди будут отказываться слушать приказы.
Девушка увидела, что начинается что-то неладное уже с утра, когда зашла в доки, чтобы проведать знакомых мальчишек и собрать у них последние новости. Там то ей и сказали, что рабочие с завода Чарльза Эквинтона планируют заниматься совсем не своими прямыми обязанностями. Как добежала до Сирены бродяжка и не помнит, в голове отчаянно пульсировала мысль, что нужно как можно скорее найти Франциска и рассказать ему все. Мужчина в это утро ранней пташкой не был, а потом Элли потопталась у закрытой двери порядка пары секунд, стиснула руки в кулак и ворвалась внутрь, застав контрабандиста за крепким сном младенца, которые ему обеспечила пустая бутылка… чего-то дурно пахнущего. После вчерашних событий в борделе Шевон сама не долго думая опрокинула в себя рюмку, чтобы хоть немного расслабиться. Эта рюмка ее и вырубила около десяти вечера, поэтому подскочила сегодня бродяжка спозаранку.
- Франц, просыпайся… – Поначалу она практически шептала и аккуратно касалась голого плеча мужчины. Все было безрезультатно, поэтому пришлось осмелеть. – Найт, проснись, чтоб тебя! Там рабочие на заводе… ты меня слышишь вообще?
В ответ последовали мычания и один глаз контрабандиста таки приоткрылся, но Элли подумалось, что соображал он вряд ли шибко сильно.
- Рабочие на заводе Эквинтона начали забастовку! Просыпайся или мы все пропустим!

Уже вскоре бродяжка вместе с контрабандистом широком шагом бежали в направлении завода, и первая рассказывала последнему о том, что ей удалось узнать. На дороге к заводу их уже встречала наспех сооруженная баррикада и несколько понурых молчаливых мужчин, совершенно не спешивших пропускать незнакомцев.
- Пожалуйста, пропустите. – Шевон выступила вперед. – Мы не желаем вам зла, мы хотим помочь. Пожалуйста, дайте поговорить с вашим главным. Вы же понимаете, что очень скоро сюда прибудут полицейские, и положение ваше, мягко говоря, весьма шатко. Прошу вас… что вам терять?
То ли сопутствующая удача, то ли большие искренние глаза девушки помогли им, но пройти за баррикады удалось. Рабочие указали им в сторону бочек, рядом с которыми стоял мужчина, и к нему они подошли вместе с еще одной женщиной, весь внешний вид которой показывал, что к рабочему классу и бедствующим она отнюдь не относится.
- Вы мистер Дримвуд? – Элли повторила фамилию, которую произнесли мужчины у баррикад, когда совещались пропускать их с Франциском или нет. – Нет, мы не из газеты, а уж тем более не от Эквинтона. Мы, - девушка стрельнула взглядом в сторону незнакомой женщины. – тоже хотим вам помочь. Мы давно в курсе вашей проблемы, и так же пытаемся добиться того, чтобы невинные люди перестали погибать. Меня зовут Элл, а это Франциск. Пожалуйста, выслушайте нас.

Если обстановка вокруг могла стать еще более напряженной, то она уж точно накалилась, когда все вокруг наверняка узнали, что рядом с ними находится демон, представитель адского посольства. Элли предпочла с женщиной в диалог не вступать, в то время как Франциск просто щебетал, словно перед ним и не демон вовсе стоит, а какая-нибудь его знакомая. С одной стороны, бродяжке очень нравилось, что контрабандист с такой легкостью всегда мог найти подход к любому человеку (и не человеку, видимо, тоже), с другой, ей бы хотелось, чтобы Найт уделял больше внимания мистеру Дримвуду, а не целям, по которым сюда пришла Китти де Кассар, хотя и самой ей тоже было интересно, что же хочет поиметь демон со всего этого безобразия.
- Нет, мы хотим помочь. – Шевон снова взяла слово и как-то украдкой обернулась, стоило ей заметить, что мужчина смотрит куда-то поверх них. Никого она там не увидела кроме суетящихся людей, поэтому решила сделать небольшой шаг ближе к главарю митингующих, крепко сжимая пальцы на своей руке другой. – Мистер Дримвуд, мы, конечно, не знаем, какие у вас планы, и может быть в рукаве припрятаны какие-то козыри, но вы должны понимать, что таким… прямым протестом вы вряд ли чего-то добьетесь. Хозяин ни за что не выйдет к вам и лишь из окон своего кабинета понаблюдает за тем, как полицейские разгонят протестующих дубинками. Мы понимаем вашу обиду и нежелание мириться с происходящим, мы с моим другом, - Элли обернулась на Найта, ища в его глазах поддержку, - уже некоторое время занимаемся вашей проблемой, и думаем, что к Чарльзу Эквинтону можно найти несколько другой подход. Вы сами подтвердили, что ваши просьбы на него не действуют, и что он плевать хотел на жизни и здоровье рабочих, поэтому мы думаем, что убеждать его изменить свою политику нужно иначе. Возможно, эти методы не совсем честны, но такого ублюдка, как он, не победить правилами. У нас с Франциском есть кое-какая информация, касаемо Эквинтона, которая, мы думаем, может заставить его пересмотреть свои взгляды. Я верю, что проблему можно решить без применения силы с какой-либо из сторон, и если мисс де Кассар тоже желает вам помочь, может, мы все сможем действовать заодно во имя общей цели.

У любой вещи всегда есть лимит. И сейчас они его исчерпали в разговоре. Элли понимала, что от всех их слов мистеру Дримвуду ни горячо, ни холодно. Этот человек больше всего устал от пустых обещаний и красивых речей, не приводящих ни к чему стоящему. Ему нужны были действия, и, если они хотели заполучить доверие забастовщиков, уж точно нельзя было стоять, сложа руки. К сожалению, в числе знакомых Элли не было никаких журналистов, да и вообще работников газет, но она знала, что вроде некоторые их представители не прочь пропустить пару рюмок в Сирене и потрепать языком, а потому, в этом вопросе Франциск, возможно, мог поспособствовать лучше их всех.
- Вы не подскажете имя этого журналиста, или хотя бы на какую газету он работает? – Шевон задала последний вопрос, прежде чем мистер Дримвуд снова погрузился в свои заботы и оставил их.
Ответ был краток: «Таймс» и Энтони Верген.
- Не знаешь никого из «Таймс»? – Элли подошла к своему другу, почесывая затылок. – Можем попробовать сходить туда, а можем к их конкурентам в «Дейли Ньюс», если напеть им правильную песню, они наверняка захотят заполучить материал раньше своих соперников. Только усилия наши будут напрасны, если мы не найдем того, кто захочет рискнуть своей шкурой в случае чего. Такой, который бы разделял позицию рабочих. Ты же добрую половину Лондона знаешь, давай, Найт, напряги мозги!
Девушка схватила контрабандиста за рубашку, подергала, как дергают маленькие дети, когда пытаются выпросить у родителей что-то жизненно для себя необходимое.
- Не думаю, что к Эквинтону мы сможем просто так подойти. – Элли посмотрела на демона. В ее силах она, конечно, не сомневалась, хотя бы потому, что просто не могла представить себе их границы и воображение в этом случае разыгрывалось хорошо. – Он хитрый урод, нам удалось это выяснить, и может не подпустить к себе даже такую… обворожительную женщину, как вы. Может, вы захотите помочь нам в поисках журналиста?

Как там люди обычно решают свои дела, Китти не знала и сейчас искренне интересовалась всем происходящим, погружаясь в процесс.
Журналисты? Ну, им же можно заплатить и запугать. Как показывал опыт, от страха и за деньги люди выполняли работу куда лучше. Дай им пряник, но стой с кнутом, если коротко.
Она бы возразила милой девушке, что Эквинтон ее подпустит. Не то, что подпустит, если будет надо, а сам приползет. Но это, опять же, было бы неправильно. Она не решает проблемы людей всякими "демоническими" способами, а помогает решать, соучаствуя и лишь изредка применяя способности. В конце концов, она же сюда пришла с целью показать, что демоны вполне... эээ... человечны? Гуманистичны? Короче, быть одним инструментов решения, а не решением.
Китти на секунду нахмурилась, услышав намек, что девушка - не девушка. И решила, что ей это не важно. Если оно выглядит, как девушка и ведет себя как девушка - оно девушка. Даже если оно под одеждой биологически мужчина. И почему еще ни кто не предложил продать душу за смену пола? Люди так заморачиваются из-за этого. А ведь это так скучно всю жизнь быть только одного пола.
- Мне нравится второй ваш журналист, - решила брюнетка, - серьезные типы обычно любят, когда их заслуги признают. И просят помощи. И я демон, а не ведьма, - деликатно поправила она мужчину, - но голову откусить могу, хотя я бы начала с крыс, отгрызающих по пальцу...
Глаза мечтательно свернули фиолетовым. Ах, эти стоны, эти крики, когда мелкие демоны, приняв облик крыс,  стремясь угодить медленно отгрызают суставы с пальцев, забегают человеку на грудь, что бы показать, как они едят его плоть, нежно обгрызают веки, если он пытается жмуриться, ммм...
- Извините, - вздохнула Китти, поняв, что ее занесло, - ведите, прощу. С прессой я еще не общалась.

Это звучит странно и для большинства не правдоподобно, но за весь сегодняшний день у Франца во рту не было одной капли алкоголя, хотя – будем честны – очень хотелось. Но увы, сейчас надо было держаться на ногах, соображать и, желательно выглядеть приличным и умным человеком. И, словно назло,  они стояли перед баром, надеясь найти здесь  журналиста... Общение с ними утомляет чуть ли не больше всех дел вместе взятых, да и еще норовят задать вопрос позаковыристей, но и отказать нельзя, так что остается лишь обреченно вздохнуть и приготовиться к продолжительной беседе. Как здесь не захотеть выпить?! Особенно если учесть, что при последней встречи Франц обдурил нужного им человека в карты, на что тот в одной из заметок как бы невзначай написал, что в доках увеличилось количество мошенников и посоветовал пока отказаться от карточных игр.
- План с откусыванием головы и крысами мне все еще нравится больше. – Пробурчал Франциск, с некой надеждой глядя на демона, вдруг она передумает играть в людские игры и продемонстрирует что-то впечатляющее. – У меня с ним сложные отношения, я вас представлю, а дальше будете говорить с ним сами, а то боюсь я не выдержу и оскорблю его тонкую журналисткую натуру.
- Герберт! – Франциск натянул на лицо самую доброжелательную улыбку. – Друг мой, сколько мы не виделись. – Он протянул руку, пожимая чужую сухую ладонь. Обычно рукопожатие журналистов скользкие, словно они сами, всегда пытаются как можно быстрее высвободиться из плена и приступить к расспросам. Судя по всему воспитание Герберта было значительно лучше, чем у его коллег. Тем не менее плюсов это ему не прибавило.
- да-да, знаю, что в последний раз мы расстались не очень хорошо, но сейчас у нас есть для тебя информация, которую ты просто не сможешь оставить без внимания. Я знаю, что ты отличаешься некоторым... пожалуй, что фанатизмом. Тягой к правде, к срыву покровов. Именно этого мы и хотим от тебя. Чтобы ты написал правду.
На самом деле, Франц был к отказу не просто готов – он предчувствовал его, как иногда предчувствуют дождь или снег. Словно в воздухе витало что-то подобное.  Но он надеялся ,  что цепкие лапки Герберта и правда зацепятся за эту тему. В конце-концов острые на язык журналисты не всегда зло. Когда их язык направлен в нужную сторону - они очень даже бывают полезны.
- И прошу, не смотри так на даму, это не особо вежливо, а еще она может откусить твою голову. К тому же наши новости, увы, не будут касаться ее личности.

Китти легко улыбнулась всему кабаку разом, ловя взгляды и ни как на них не реагируя. Пусть смотрят, перешептываются, снова бросают взгляды, испытывают... чувства. Разные, по желанию. Она предпочитала восхищение и радость, но сейчас ее это не интересовало. Если кто-то хочет, а точнее, сможет, то пусть боится.
Место само по себе было интересным, новым, полным новых оттенков чувств и эмоций, желаний и страданий, но бедным на улов. Честных и чистых тут почти не водилось, а самая светлая душа в этом месте стояла, похоже, рядом с ней, милая, милая девушка, заботливая и тревожная, как маленькая лестная птичка.
Журналисту демон улыбнулась более конкретно и вежливо, в честь знакомства. А кроме того, это же журналист! Помня о текущем, никогда не следует забывать о будущем, а пользу можно извлечь из любого человека, надо просто уметь играть на его струнах души.
Что тут за инструмент?
"Ну откуда такая уверенность, что демоны откусывают головы?" мимолетно поразилась Китти, решив потом, если встретит, спросить какого-нибудь демонолога-теоретика, все равно их много развелось.
- Это касается завода Эквинтона, - мягко произнесла брюнетка, - то, что рабочие бастуют, не желая умирать за гроши, это лишь последствия. Причины, то, что убивает их и почему хозяин, - это слово она произнесла с потрясающей небрежностью, с которой роняют косточку собачке, - не может ничего, совсем ничего, - мурлыкнула она, - сделать.
Причин Китти не знала, но ей было наплевать, их знала Эллери и она была готова их озвучить. А кроме того, как усвоила демон, в человеческом мире есть такая странная штука - если уверенно и громко солгать, эта ложь в умах и сердцах людей станет настоящей и правда будет уже никому не нужна.

Никто не любит журналистов, даже сами журналисты – уж в этом то Найт был уверен. А если они кому-то и нравились, то те люди просто не поняли их истинную суть, как, анпример его спутники. Элл и дамочка-демон так усердно пытались донести до Герберта плачевное положение рабочих, пробить на сочувствие, совершенно не понимая, что журналистам как обычно плевать на чужие беды. Им только дай возможность громкого заголовка и денег. Ради денег журналист сделает все, а Скотт, по мнению Франца всегда старательно поддерживал амплуа охотника за скандалами и легкими деньгами.
- Об это забастовке все равно напишут, приятель, возможно без подробностей, освятив как факт в новостной ленте или твои коллеги, которые, словно шлюхи, продадутся хозяину завода и напишут все, что он им скажет. Но, вроде бы те, кто пишут вымысел, называются писателями, а не журналистами. У тебя же обычно статьи другие - серьезными, без пустых сплетен и скандальных историй. Они рассказывают о действительно интересных, но в то же время достаточно тяжелых вещах. – Найт не читал ни одной его статьи, кроме той, которая подпортила ему бизнес, но он всегда умел красиво льстить, не испытывая при этом ни единого зазрения совести.
-Мы же оба с тобой знаем, что общественное мнение формируется легко, корректируется тоже. У тебя есть шанс не просто понаблюдать за этим событием со стороны, а побыть в самой гуще, получить факты, о которых пока не знает никто, даже взять комментарии у демона, которая стала случайным свидетелем происходящего. Только представь твоя статья, приоткрывающая секреты владельца того завода, истории от первых лиц , работающих там. Это ведь ведь это прямая работа журналиста - писать правду и только правду. – Франциск улыбнулся, всем своим видом показывая, насколько искренне верит в данное заявление. Он давил не на жалость к рабочим, а на простое человеческое тщеславие. Возможно, за скандальную статью, в которой говорится, что большой предприниматель осознано травит своих рабочих, Скотта побьют в каком-нибудь темном переулке, но Франциска это уже мало волновало
Уголки губ Найта слегка поднялись вверх,в ожидании реакции Герберта, который не спешил перебивать контрабандиста. Н-да, правдивым оказалось высказывание, услышанное им когда-то. "Главное достоинство журналистов в том, что они умеют слушать

Завод можно перекупить, Эквинтон может умереть, его наследники могут оказаться сговорчивее, от холеры можно найти и другое лекарство, в конце концов... Китти нравилось то, что получалось - большая часть умирает от болезней, добывая сырье для лекарств от болезней для меньшей части. Это было так апокалиптично.
Но, увы. В той меньшей части, увы, редко попадались истинные драгоценности, интересовавшие демонов, так... пустышки. Чаще всего, чаще, настоящее сокровище вызревало на грядке бедной чистоты, преодолений и препятствий, искушенное соблазнами лишь съесть лишнюю картофелинку или поваляться еще полчаса.
И вообще, статистика, конечно, лживая наука, с их средними числами, но в одном она не ошибалась - возьми больше, найдешь чаще. А если людей станет меньше, то демонам станет сложнее.
Парадокс.
А если людям помочь как-то, то они воспрянут духом, кого-то это может и сподвигнуть на добрые дела или ребенок такого рабочего засветлеет душой, поняв, что не все люди в мире - равнодушные сволочи. Ну и демоны, конечно. Не страшные и не равнодушные.
Объяснять все это журналисту Китти не стала. Вообще никому из людей не стала бы, не поймут. Это уже надо полагать себя основательно особенным, на изнанку вывернутым, что бы понять.
Зато Китти знала язык универсальный, на котором говорили все:
- Деньги не проблема, - с отменным равнодушием пожала она плечами, - если хотите, у вас будет возможность услать семью с матушкой подальше от Лондона, на время написания статьи. Если вам нужны деньги на информаторов, - о, в этом она разбиралась, - это тоже не будет проблемой.
Демон вежливо улыбнулась журналисту, сделала небольшую паузу:
- Я хочу, что бы под давлением общественности этот человек принял меры по обеспечению своих рабочих... защитными средствами, - последние два слова прозвучали с сомнением. Можно это сделать или нет, демона не волновало. Можно. Главное - мотивация. Ее волновало, правильно ли она подобрала слова.

Сказать по правде, Франциск Скотта  даже уважал. Так шустрая птичка уважает крокодила, который, конечно, зеленая скотина и на больших дистанциях относительно медленный, но вы видели вообще эти зубы? Он – видел и знал, что его статьи действительно имели силу. Но уважать – не значит любить, поэтому Найт фыркает, когда Герберт начинает свое « у меня жена, дети и матушка» и если какого-нибудь просточка Элла можно было провести этой слезливой историей, то Найт прекрасно понимал, что журналюга просто набивает себе цену, желая получить не только славу в своей профессии, но еще и нажиться на этой ситуации. И ведь подумать только, этот ход сработал, дамочка демон уже готова засыпать его деньгами. Отличный ход, Франциску осталось лишь намекнуть, что столь выгодное предложение в одночасье может оборваться.
- Помирай кто из твоих родных на этом заводе, ты бы запел по другому, верно приятель? Но тебя же лично это не касается, а значит можно позволить пустить ситуацию на самотек. Не зря говорят, что ваша профессия живет только ради собственной выгоды. – Возможно Франц и задел журналиста, но извиняться нет смысла, ему не стыдно за свои слова, которые он считает, если и не правдой в последней инстанции, то вполне правдивыми самими по себе.
- И нет, конечно же, это не трусость, я понимаю твою заботу о семье, Герберт, ты прав, сотни жизней не стоят того, чтобы хотя бы попытаться осветить эту тему. Прости за беспокойство, зря мы пришли с этой темой к тебе, надо было сразу идти к Андерсу, он может и не настолько талантливый, но с удовольствием вцепится в возможность и даже сам раздобудет грязи, которой можно щедро полить Эквинта, он умеет высасывать скандалы даже из пальца, не говоря уже про готовую ситуацию. Возможно статья будет в менее популярном издании, не содержать грамотного анализа, зато она будет и возможно даже задаст нужную волну. Ты то конечно смог бы добиться большего, хотя бы компенсации родственникам уже умершим и заболевшим рабочим, но у тебя же дети и мать. Какая жалость. – Франциск откровенно провоцировал,  как при игре в карты он провоцировал соперника повысить ставку или выложить все козыри. Этот метод « прекрати ломаться и хватайся за шанс, пока не лишился всего»  действовал на удивление часто.
"У нас есть немного информации, демон с деньгами и доступ к рабочим, а что есть у тебя?" – Франциск не произносит это вслух, но всем видом показывает как сильно ему надоел этот торг.
- Так что скажешь, Герби, попробуешь выбить для начала хотя бы компенсацию или нам правда лучше уйти и не тратить твое и наше время? – Франциск приподнимает бровь, а после с мерзким всхлипом отпивает чай, изящно оттопыривая мизинец.

Отредактировано Francis Knight (25 марта, 2019г. 16:13:10)

Слушая переговоры, Китти задумчиво разглядывала стоящий перед ней кекс. Ее телу были не страшны плохая еда или яд, что совершенно не означало, что она готова была пробовать. В конце концов, это даже не "русская рулетка", нервы не щекочет, а раз еще и невкусно, то зачем пробовать?
Брюнетка деликатно придвинула кекс к Эллери, решив, что раз уж этот человек ест один кусок с удовольствием, второму он точно обрадуется. Ну и обычно же люди чувствуют большее расположение к тем, кто делится едой? Преломить хлеб и прочие ритуалы...
После решения вопроса с кексом, Китти вдруг вспомнила, что творческие люди обычно лучше творят, когда страдают. А если причиной страдания будет семья, над которой нависло несчастье, то творить такой человек будет куда лучше.
Мысль была заманчивой, а главное - решала все вопросы торга. Но увы, демон вспомнила, что она на ближайшее время, до полуночи точно, добрая и создает собой такое же впечатление о Посольстве.
- Если хотите, можете отправить свою семью... куда-нибудь. В другой город, на какой-нибудь курорт, - небрежно взмахнула она рукой,  - деньги у них будут. Если не хотите никуда отправлять, они могут провести время в моем особняке. Там много комнат и хороший сад, детям будет, где играть.
Ну... попробовать стоило же? Ни в коей мере не заложники, наоборот, под защитой демона, рядом с Посольством! Да какой ненормальный даже всерьез обдумает мысль напасть на кого-то?
- Пусть ничего не предпринимает, - так же легко согласилась она, - вы правы. Репутация важна, а слухи и сплетни... о, они, в правильных устах, способны испортить жизнь хуже достоверных фактов.
Судя по всему, вокруг собралось общество, которого Китти не избегала, а просто большую часть времени игнорировала. Простой люд, рабочие, босяки, бродяги, алкоголики, журналисты и Эллери. Куда отнести это существо, она еще не решила, но, казалось, это был как раз "интересный случай"
- Свет, - продолжила брюнетка, - проблемы у лордов одинаковые, да и что там настоящего... Вы правы, жизнь кипит ниже. Рабочих куда больше и то, как они живут, делает их настоящими бойцами и хозяевами жизни. Изчезни роскошь и выживут отнюдь не благородные господа.

Одной из вещей, которую Франциск сам в себе ценил, эта была проницательность. Встречаясь по жизни с различными людьми, видя их впервые перед собой и еще толком не нащупав нити к их мыслям, Найт мог сказать, как сложатся у него дела с тем или иным человеком. Он заранее знал, что с Гербертом все будет далеко не гладко.
- По крайней мере я не прячусь за спинами супруги и детей. – Парировал Найт. Он выглядел явно достаточно уверенным в себе, положил одну руку на стол, простучав пару раз по чуть пыльной поверхности. Слова старого знакомого его никак не смутили, он лишь внутренне посмеялся такой реакции. Его ни раз тыкали носом в отсутствие семьи, на что мужчина отвечал. Что он, по крайней мере , свободен. Он мог бы еще много высказать журналюге, тем самым усугубив ситуацию. Но все же взял себя в руки, позволяя своим спутникам высказаться
Нат вообще любил моменты, когда с неприятными типами болтал Ферро, а ему везло воздержаться от подобных сомнительных удовольствий, оставаясь незримым наблюдателем и человеком, повышающим коэффициент серьезности намерений и убедительности ситуации. Вообще, по мнению контрабандиста, все эти переговоры слишком уж затянулись и торги начинали раздражать.
- Герберт, ты либо принимаешь предложение этой милой дамы, либо мы уходим-  Франциск обвел взглядом всех собравшихся. - Все мы люди занятые, не будем тянуть кота за яйца, господа, и  если все договорились, перейдем к делу.
Если на лице Найта и была тень раздражения, то она уже  исчезла, уступая место серьезности и внимательности. Им надо действовать быстрее, пока люди не отчаялись и не забросили свою идею, или пока их всех не разогнали «доблестные» стражи порядка.