Виолетта впервые за долгое время ощутила то, что смертные называют «усталостью» - ее периодически клонило в сон, она становилось все более раздражительной, а где-то в области висков стучала тягучая головная боль. Летти уже несколько ночей не спала нормально, мучаясь от ночных кошмаров, путающихся с реальностью, просыпаясь каждый раз с новой порцией глубоких царапин, то на предплечье, то в районе ключицы, то на щиколотке. Последний месяц выдался сущим адом, проклятая ведьма не давала Виолетте покоя своими домогательствами, вторжениями и изощренными пытками, вроде нападения животных, птиц или неясных видений, которые мешали спокойно существовать даже такой безразличной и сдержанной девушке, как Летти. За все это время ей удалось раздобыть лишь одно заклинание, ненадолго блокирующую преследовательницу и, оставляя Виолетту в недосягаемости, но оно требовало много сил и хватало его ненадолго, а полностью устранить сильную соперницу способов пока не нашлось. 
Первый раз, посмотрев на свое отражение в зеркале, в мыслях ведьмы промелькнула неприятная мысль о том, что она не слишком красива, это был яростный укол ее самолюбию, причиной которого стали синяки под глазами, отчего то посеревший цвет лица (хотя может виной тому лишь плохое освещение), но самое ужасное – слегка затравленный взгляд, вместо привычного горделивого и надменного.  Виолетту даже передернуло от такого зрелища, но зато ей на ум пришло здравое решение – необходимо что-то предпринять и притом срочно. Раз справиться сама Летти не способна, то придется обратиться к кому-то поопытнее и половчее, кто бы помог несчастной пострадавшей справится с ее бедой, не требуя при этом непомерной платы. Не могла же она, право слово, прибежать с этой бедой к Гидеону? Он бы не погладил ее по голове  за подобные выходки,  демону вполне могли не понравиться варварские способы саморазвития, включающие в себя кражи гримуаров у уважаемых колдуний.
Виолетта считала полной глупостью благотворительность. Зачем отдавать свои деньги и время, помогая другим? Пусть помогают себе сами, а остальное естественный отбор, но она была рада, что все еще существуют такие глубокие личности, как мадам Морон, любящие помогать всем подряд, о чем постоянно судачили в Лондоне, и при этом являющиеся ведьмами, о чем регулярно болтали на шабашах. Виолетта самонадеянно решила, что та ей поможет, разыскала адрес через высоконравственных знакомцев, надела в меру скромное, но изящное зеленое платье, и отправилась делать то, что не любила больше всего на свете – просить о помощи.
Когда кэб остановился напротив внушительного особняка, ведьма завистливо присвистнула – выглядело сооружение внушительно и очень богато, впрочем Летти была только вначале своего пути, и должными стараниями и умеренным подхалимством она тоже когда-нибудь заполучит от своего покровителя подобный особнячок, а пока ее хорошенькие апартаменты в центре Сити вполне соответствуют ее потребностям – успокаивала она себя.
Девушка горделиво вышагивает по дорожке, проходящей через ухоженный сад прямо к массивным дверям, и вынужденно опускает голову, чтобы казаться немножечко несчастной и обиженной, а не стервозной как случалось с ней частенько.
- Добрый вечер, могу я увидеть мадам? – голос ее немного вкрадчивый разрезает тишину огромного дома, когда она обращается к возникшему перед ней дворецкому, немного экзотического, пожалуй, вида. Виолетте не пришлось ждать слишком долго, что не могло ее не радовать, томно вдыхая, она последовала за семенящим впереди слугой вглубь роскошного особняка, не забывая любопытно рассматривать интерьеры.
- Мисс Барум, - она склоняет голову в вежливом приветствии, - Спасибо, что согласились принять меня, - Виолетта поджимает губы, и чуть прищурившись, смотрит на ухоженную немолодую женщину перед ней, от нее исходит поразительная магическая энергетика, а еще толика коварной таинственности,  которую ей частенько приписывают светские щебеталки. Ведьма, не страдая  излишней скромностью, присаживается на диванчик, и манерно вздыхает, - Во всем высшем свете только и разговоров как о Вашем милосердии и щедрости, Вы с таким самопожертвованием помогаете простым смертным, что, могу ли я надеяться, с радостью поможете и своей коллеге по ремеслу? – она кладет руки на колени и разглаживает ткань платья, -  Меня постигла беда, с которой я не имею возможность управиться самостоятельно, и кроме Вас в этом городе никто не сможет мне помочь, ведь обратится с проблемой подобного профиля, я могу лишь к ведьме, и более того, ведьме такой опытной и талантливой как Вы, - ее губ касается осторожная улыбка. Виолетта была талантливой актрисой, а лесть – часть сценического мастерства.
- Я перешла дорогу одной …ведьме, - она делает вынужденную паузу, пока не уточняя деталей, - За что та не побрезговала обрушить на меня все казни египетские, это сущее мучение и я не знаю как от этого отделаться. Если не верите, взгляните сами, - Летти протягивает ей руку ладонью вверх, чтобы среди хитросплетений тонких судьбоносных линий мадам Морон могла разглядеть правду.

У Виолетты была одна безумно вредная, но совершенно непоправимая привычка – всех, кто был значительно сильнее ее, она недолюбливала. Недолюбливала со всей своей врожденной и приобретенной стервозностью и страстью, но очень и очень скрытно. Она ведь не была глупой ведьмой и прекрасно знала, кто правит этим миром. А теперь она как-то даже слишком нахально прищурилась на властную богатейку, в которой ей почему-то не хватило сочувствия. Где же драматичные вздохи? Где сочувственное похлопывание по плечу? Летти опускает глаза, едва пригубив содержимое бокала. Кто знает, вдруг там страшный яд или зелье, которому подвержены даже колдуньи?
Впрочем, в следующее мгновение она улыбается, слегка надменно, не скрывая удовольствия от услышанного вопроса.
-Стоило ли? Определенно, да…Неразумно было бы сожалеть о том, что стоило столько …труда, не находите? – а ее визави определенно находила, будь она ярой противницей подобных краж, давно бы выставила рыжую вон – имела право, как и имела право сдать ее с поличным безумной растеряше «коллеге», что мучает Летти, пытаясь вернуть свой гримуар. Но не исключено, что обаяние Виолетты, а может ее красноречие, а возможно какая-то более тонкая материя, которую не разглядеть даже самым наметанным на подобные вещи глазом, заставили Иветт встать на сторону виновницы возникшего конфликта.
Виолетта хмурится. Про оплату она и не подумала.  Возможно, она рассчитывала, что у нее за услугу ничего не попросят? Она ведь уже привыкла, что просит обычно она, а тут такая непредвиденная ситуация. Ведьма медленно обводит взглядом богато убранную гостиную – картины, вазы, дорогие безделушки – материальными ценностями сидящую напротив знакомицу не удивить точно. А что еще у нее есть? Гримуар она не отдаст точно, разве зря она так долго ради него мучилась? Девушка теребит ткань платья, рассматривая невероятной красоты украшения на мисс Морон, и захлебывается от досады и зависти. Какое, право слово, безобразие, она и себе должна добыть что-нибудь столь же красивое и статусное, когда разберется со всем этим.
-А чего бы Вы хотели? – ее голос ловко становится мягким, заискивающим, обволакивающе вежливым, как и положено иметь просящему, - Я могу достать Вам любые билеты в театр, на любой спектакль, хотите? Впрочем, это скорее как приятное дополнение…я догадываюсь, что этого мало,  - она наигранно разочарованно цокает языком, - Чем я могла бы быть Вам полезной, мисс Морон? Боюсь, я вряд ли могу добыть то, чего не можете получить Вы сами…а уж удивить Вас не способен уже никто, - уголки ее губ ползут вверх в подобии полуулыбки. Она делает еще пару глотков вина и с подозрением смотрит на слугу – не любила она посторонних свидетелей.
- Нет, что Вы, смерти себе подобным я, конечно, не желаю, - лукавит Летти, - Но я бы хотела освободится от ее чересчур пристального внимания, понимаете о чем я? – она немного наклоняется вперед, - Пусть смириться с утратой своей вещицы, надо было приглядывать за ней внимательнее, и оставит меня в покое, я не желаю видеть ее призраков, страдать от ее магии, и уж тем более меня утомило ее вмешательство в мою работу, - в конце не хватало бы только топнуть ножкой, для большей решительности, но Виолетта воздерживается, она все-таки не на сцене. Конечно, она бы больше хотела, чтобы патлатую тварь из-за которой она уже какую ночь не может выспаться, разорвали на части черти или хотя бы псы, которых она напускала на Летти, а лучше бы ее постигли все ужасы инквизиции, она бы сама поднесла спичку, будь такая возможность. Но не озвучивать же все эти недобрые пожелания сейчас, когда она рискует попасть в черный список и лишиться помощи  и симпатии столь сильной покровительственной особы, что сидит перед ней.
- Но я бы оставила это на Ваше усмотрение, ведь с Вашим опытом, оно виднее, как разрешать подобные ситуации…ну так и что же Вы все-таки хотите? Не сочтите за грубость, но наш дальнейший разговор может потерять смысл, если цена для меня окажется непомерно высока? – почему-то Летти подумала о том, что ведьма захочет отобрать ее гримуар или ее свободу и уж тогда она вздернет нос и удалиться, ведь это, как ни крути, самые ценные ее приобретения.

Виолетту, хоть и вздорную, но все же не лишенную здравого смысла, от возмущенных скандальных криков, всплесков руками и истерик, удерживал солидный возраст, опыт и, конечно, сила оппонентки. Она лишь только недобро сверкнула глазами, оставив все просящиеся наружу эмоции при себе. Но сколько недовольства было в этом взгляде! Ведьма очень не любила, когда все складывалось не так, как она задумывала. Летти даже страстно захотела резко подняться на ноги, взмахнув прекрасными рыжими волосами и удалиться, звучно стуча каблуками, но ноги ее не послушались. И верно, отступать сейчас, и настраивать Ивет против себя было смертеподобно.
Она поднимает глаза на оказавшуюся столь близко к ней угрозу, но взгляда не отводит. Летти была до слабоумия отважной, это и подтолкнуло ее к краже гримуара. Стоит ли говорить, что книга была невероятно красивой, с богатым переплетом, множеством убористо исписанных страниц и рисунков, за каждым из которых прятался если не код, то загадка. Она не одну ночь просидела над книгой, но ей еще не покорились они все. Скопировать все это граничило с невозможным, а ей не нужны были жалкие подачки вроде парочки переписанных страниц, она хотела получить все. Она желала  стать гордой владелицей вещи, от который испытывала такой благоговейный трепет, каждый раз когда открывала. Казалось, талмуд сочиться магией. Вернуть его? Какая чушь!
- А что заставит меня увериться…., - ведьма немного отклоняется в сторону, избегая ее повторного чересчур покровительственного прикосновения к своим волосам, - …что Вы сами не пожелаете оставить книгу себе? Может, это лишь способ, заполучить гримуар в свою коллекцию? – Виолетта облизывает губы, вызывающе поправляя прядь волос. И откуда в ней эта ненужная отвага? Другая бы прыгала от радости, восторгаясь такой подачкой, под прикрытием милосердия. Но она так не поступит, это ведь заденет ее гордость, а если от проклятья и можно как-нибудь избавиться, то от уязвленной гордости ритуалов еще не изобрели.
Виолетта перебирает пальчиками по подлокотнику дорогого кресла и смотрит куда-то перед собой, а потом удивленно вскидывает голову.
- Вы ведь знаете, что без печени люди не живут? – Летти как-то загадочно улыбается, - Почему не хотите получить парнишку целиком? Мне кажется, так от него, очевидно, будет больше практической пользы…впрочем, - она резко поднимается на ноги, чтобы оказаться ровно напротив своей именитой собеседницы, - Вы желаете, чтобы я убила бедолагу в угоду вашей внезапно возникшей импульсивной алчности, а в добавок к тому, вернула украденный гримуар, прокорпев несколько дней над копированием его страниц? Я считаю, что цена за Ваши услуги непомерно высока. И хотя мы не на рынке, я намерена торговаться, - Летти по-лисьи щуриться, сложив руки перед собой, - Мне нужно несколько дней на подготовку, а после не извольте сомневаться, Вы получите печень на тарелке с золотой каймой из фарфорового бутика с Мэдисон стрит, а бедный Томас отправится к праотцам. Гримуар же останется у меня, станет собственностью Виолетты Брайант, а я, так и быть, отдам Вам пару страниц на свой выбор, чтобы потешить ведьму, которая его утратила, призрачной надеждой начать собирать его снова. Мне кажется, это сделка более достойна нашей истинной сущности,  - ведьма деловито прогуливается туда-сюда по комнате, как бы невзначай рассматривая стены.
-Согласно человеческим законам, что закреплены королевскими ордонансами, кража – преступление, а  если верить человеческой религии, это страшный грех. Но ведь их религия вместе с монархом поклоняется богу, а у нас у ведьм своя религия, разве нет? Разве не дьявол наш великий учитель? И разве он не учит нас избегать слабости, искоренять ее в себе и окружающих? Утратить свой гримуар, свою опору, не уследить за ним – слабость, а заполучить то, что плохо лежало, воспользоваться возможностью – сила. Так на чьей стороне ведьминская правда? – Летти делает шаг в сторону Ивет и протягивает ей руку, - Так что, мисс Барум, мы договорились? – ее улыбка кривиться, - Как только Вы даете согласие, я отправлюсь выполнять обещанное, - рука Виолетты не дрогнула, а в ее очаровательной рыжей головке уже крутились шестеренки, как же незаметно извести Томаса, которого судьба наделила слишком приятной внешностью, чтобы его заметила одна из кровожадных ведьм.

Отредактировано Violetta Bryant (20 января, 2019г. 21:53:08)

Виолетта повидала немало жестокостей и извращений, на шабашах и улицах города. Они совершались по капризам ведьм, с легкой руки демонов или из-за психических расстройств простых смертных. Сама же она была откровенной чистоплюйкой, до невозможности брезгливой и придирчивой, поэтому подобные увеселения предпочитала обходить стороной. Только, как уже давно было замечено недалекими обывателями, чем сильнее ты пытаешься от чего-то убежать, тем яростнее оно тебя нагоняет. Не то чтобы Летти переживала за сохранность человеческой жизни, ей были чужды сострадание и гуманизм, но отчего-то марать руки было не слишком приятно, особенно не хотелось вмешивать в это любимый театр. Но имея на одной чаше весов драгоценные знания гримуара, а на другой  жалкое существование второсортного актера – она сделала очевидный выбор в пользу себя любимой.
Ведьма, само собой, не планировала делать все своими руками, к тому же дар убеждения, сдобренный хорошей долей магии, у нее был высококачественный, так что ей ничего не стоило найти пару мясников и уговорить их задержаться до ночи в лавке, дабы разделать одну запоздавшую к ним на прием «свинью». Малыш Томас, к слову, внешне мало напоминал это жирное малоопрятное животное, он был чистоплотным голубоглазым блондином с тонкими запястьями и не менее тонкой душевной организацией, он был невзрачным, бережливым, плавным и мягким в движениях, отчего никогда не получал ведущих ролей, но стабильно появлялся на втором плане, в угоду платившим за это богатым поклонницам, тянувшим его после этого на свои шелковые простыни. Виолетту он обхаживал с восторгом малоопытного юнца, отсыпал ей льстивых комплиментов, целовал ручку, но на большее никогда и не смел рассчитывать. И как могла охочая до обожания ведьма не воспользоваться этим?
К слову, первый день она с трудом переживала общество Иридани – он дышал, шевелился, хлопал глазами – то есть делал все, что так ее раздражало, к тому же ее не покидала мысль, что он больше шпион, чем охранник, хотя и безумно очаровательный и до безобразия покорный. Это послушание оказалось очень кстати, когда ведьма после очередного вечернего спектакля изящной тенью приблизилась к Тому и попросила проводить ее до ее апартаментов. Разве мог он отказаться? В тот момент в его глазах плескалось столько радости, что Летти стало даже как-то лестно и спокойно, что парнишка умрет, испытав на последок легкую стадии эйфории. Очевидно, он и правду был слишком наивным для этого жестокого города. Иридани было поручено следовать за ними тенью, в обличии черного кота, дабы не позволить коварной сопернице сорвать хитроумные планы мисс Брайант. Впрочем, от нее требовалось только обаяние и колдовство, остальное легло на плечи исполнителей, которых она вынудила в этом участвовать. Ей хватило смелости за этим наблюдать и даже нацедить в бокал свежей крови, дабы выпить, разбавив добротным красным вином и щепоткой черного перца. У нее в глазах заплясали искорки дьявольского задора, когда она, огибая лужи крови на полу, направилась к выходу и щелкнула пальцами, заставив сжимавших в руках ножи линчевателей забыть обо всем и впасть в странный анабиоз до самого утра, когда им пришлось одним  иметь дело с последствиями бурной ночи.
***

Она явилась к мадам Морон ровно через четверо суток, в платье глубокого красного цвета, идеально прической и надменной улыбкой на губах. В руках она сжимала лишь четыре страницы плотной, но слегка пожелтевшей бумаги, а за ней по пятам шествовал держащий в руках огромное золотое блюдо, накрытое крышкой, Иридани. Виолетта манерно поприветствовала дворецкого, по знакомой тропе прогулялась до гостиной и по-хозяйски села на диван.
-Поставь на журнальный столик, радость моя, - ее губы вздрагивают в кривоватой усмешке, когда она пристально смотрит на произведение искусства, которое пару дней назад приобрела в ювелирной лавке. Блюдо было полностью позолоченным, покрыто серебряными вензелями с вкраплениями муранского стекла,  а на нем красовались две аккуратные фарфоровые тарелки нетипично черного цвета с красными цветами и алыми следами крови, от покоящихся на них свежеизвлеченных из тела нерадивого актеришки печени и сердца.
Виолетта теперь ждала щедрой похвалы от хозяйки дома, она определенно заслужила похвалу и возможно даже парочку комплиментов.

Отредактировано Violetta Bryant (5 февраля, 2019г. 08:49:17)