Brimstone |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Brimstone » Недоигранные эпизоды » Двое в лодке, не считая моллюска
Jeremy Wells и Moran Airstone
Бримстоунский университет, конец апреля 1886 года
Каждый усложняет себе жизнь по-своему и уступать соблазнительному искушению накануне экзаменов – непозволительное удовольствие. Контрабандисты в неприступных стенах оплота науки – не просто удачная находка, но также донельзя полезные связи и гарантированные 4 унции бесценных щупалец с редчайшим ядом.
Отредактировано Moran Airstone (2 июля, 2017г. 00:43:31)
Джереми сидел на ящике, набитом, судя по запаху петрушки и сельдерея, зеленью и овощами для кухни. Рукой он облокотился на борт корабля, другую рассеяно засунул за пазуху. Его поза должна была изображать ленивую расслабленность, но внутри он никак не мог побороть беспокойство, думая о всех рисках совершаемой им авантюры. Товарная баржа медленно обогнула прибрежные скалы и повернула к маленькому причалу, на котором их уже ожидали люди с университетской кухни. Джереми был одет в поношенную грязную одежду, его лицо было измазано грязью, а на лоб была надвинута потрепанная кепка. Он считал, что в таком виде был похож на приехавшего на заработки ирландца. Это сильно контрастировало с его обычным строгим и прилизанным видом, так что его не должны были узнать.
Узкая и длинная баржа на паровом ходу наконец достигла пристани. Рулевой затушил двигатель и судно прошло еще десяток ярдов по инерции, а затем глухо стукнулось о берег. От удара камня о борт Джереми встрепенулся и потер усталые глаза, ради сегодняшнего дела ему пришлось подняться посреди ночи, ведь из Лондона лодка отплывала в полпятого утра. Капитан, которому Джереми заплатил за доставку, осмотрелся и кивнул ему, а затем махнул рукой своим помощникам, те поспешно кинулись привязывать лодку к причалу и разгружать баржу. На пристани стояла пара университетских работников, однако, к своему удивлению, Джереми не увидел среди них Чарльза, молодого слуги, с которым Джереми договорился, что тот встретит его на пристани и поможет перепрятать контрабандный груз на кухне. Его отсутствие было непредвиденной неожиданностью, но медлить было нельзя, справляться пришлось в одиночку. Дабы не привлекать к себе внимание Джереми подхватил первую попавшуюся коробку и вместе с ней вышел на берег, водрузил свой груз на землю, а затем, старательно отворачивая свое лицо от встречающих людей, вернулся к лодке. Матросы помогли ему поднять и перекинуть через борт большую тяжелую бочку, ради которой Джереми и затеял эту авантюру. Содержимое ее булькало, а внутри что-то подозрительно шевелилось, но заметить это можно было только положив на бочку руку. А вот исходивший от нее тонкий неприятный запах мог привлечь ненужное внимание. Джереми опустил бочку на землю и покатил ее по земле в направлении ворот. Делать это было не просто - бочка с большим трудом перекатывалась по крупной гальке. Когда он уже преодолел половину пути до ворот и прошел мимо одного из встречавших слуг, тот окликнул его.
- Эй, дурень, ты что делаешь, ты же так побьешь... - начал молодой лакей, но поровнявшись с Джереми он замолк и изменился в лице. - О, мистер Уэллс, вы ли это?
Джереми метнул взгляд через плечо. Второй слуга, мужчина постарше, по-приятельски пожимал сейчас руку капитану и о чем-то бодро говорил с ним, но вряд ли этот разговор отвлек его надолго. Джереми проигнорировал узнавшего его молодого человека. Вместо того чтобы ответить, он поднял свой драгоценный груз в руки и еще быстрее двинулся в сторону служебных дворов и кухни. Он завернул за угол, но навязчивый молодой человек не отставал от него.
- Вы не узнали меня, мистер Уэллс? Это же я, Поуп! Ловко мы с вами провернули то дело с галлоном пунша на Рождество...
- Замолчи и не привлекай внимание, - раздраженно перепил суетливого молодого человека Джереми. Естественно, он узнал этого проходимца. Поуп был одним из тех университетских слуг, которым Джереми регулярно приплачивал как за соучастие в своих делах, так и просто за то, чтобы те отводили в нужное время глаза. - Где Чарли? Тот что с кухни. Он должен был встретить меня на пристани. Беги сыщи его, я заплачу тебе четверть шиллинга если обернешься быстро.
- Да я вам про то и говорю, он прислал меня сегодня вместо себя вам в помощь, - и парень простовато рассмеялся. - Так что давайте сюда ваши четверть шиллинга!
Однако очень быстро по лицу Джереми он понял, что на эти деньги ему больше рассчитывать не приходится, и торопливо продолжил.
- Все дело в том, что Чарли слег со вчерашнего вечера, сэр. У него лихорадка, вздулось пузо. Доктор в лазарете говорит, что это может быть тиф, а я говорю, что просто устрицы во вторник были не самые свежие, сэр. Меня и самого...
- Ладно, я понял, хватит подробностей, - Джереми поморщился, определенно Чарли прислал вместо себя не лучшую замену, - лучше помоги мне.
Вдвоем они затащили бочку в одно из подсобных помещений кухни. Джереми чуть приоткрыл крышку, впуская внутрь кислород. Сию секунду комнату наполнил тошнотворный запах.
- Мда, ну и запашок... Ты вот что делай, парень, проветривай тут почаще. Если спросят про запах, скажи что это те самые тухлые устрицы еще не выветрились. И не дай Бог повар зажарит эту тварь в бочке на ужин, ты уж проследи. Лучше всего - если только сможешь, постарайся никого сюда не пускать пока я не вернусь.
Джереми дал слуге еще несколько инструкций: не закрывать бочку наглухо, чтобы существо внутри не задохнулось, следить чтобы оно не вылезло (Джереми не был уверен насколько далеко могут уползти осьминоги, но чувствовал что ждать от этих существ стоит всего худшего), не лезть в бочку и ни в коем случае не трогать ядовитого осьминога голыми руками. И, сделав это, он ушел, надеясь что Поуп просто не успеет напортачить в его отсутствие.
Он прошел в общежития и поднялся в свои комнаты, час все еще был ранний, так что его никто не заметил. Там он переоделся и привел себя в человеческий вид. Дождавшись девяти часов он отправил со слугой записку для Моран Эйрстоун. Это был простой лист бумаги, сложенный в три раза. Запечатанный конверт кто-нибудь посторонний мог бы принять за любовное послание.
"Любезная мисс Эйрстоун, меня в высшей степени впечатлили ваши доклады о практическом применении ядов моллюсков. Давайте обсудим их сегодня за лэнчем в одиннадцать? —J.W."
Вся фееричность томленого сонного часа обрывается равным счетом даже не столько на самом пробуждении, сколько на попытках обуздать обстоятельства, вынуждающие признать весь грядущий день не просто недобрым, но полным смятения и удручающих неожиданностей. Для Моран, завоевавшей в свое время почетный хронический недосып, этот рубеж давался особенно тяжело, и поскольку самостоятельно просыпаться ей не удалось пока что ни разу, на прикроватной тумбе обосновался порядком ушибленный будильник, который исправно нес свой ночной караул весь учебный год. И вот, стрелки преданного стража наконец коснулись нужной ему отметины, чтобы положить ежедневной процессии старт. В паническом визге изношенный механизм грузно щелкнул, воодушевленно подпрыгнул на месте, засуетился и мигом принялся истошно звенеть, опасливо заваливаясь то на одну, то на другую сторону, после чего был традиционно сброшен на пол отработанным пинком наполовину дремлющей Моран. Однако в этот раз он так просто не сдался: издав воинственный скрип, он торжественно шлепнулся на бок и завертелся вокруг своей оси с пущей уверенностью. Знаменовать это могло лишь одно: день выдастся на удивление паршивым.
Встать и выключить будильник ей удалось отнюдь не сразу – вечерний моцион через потайные служебные проходы с подкупленной служанкой и огромным аквариумом объемом в сто с лишним галлонов отзывался тянущей болью в мышцах по всему телу. Разумеется, можно было поступить куда проще и протащить незамысловатую конструкцию без хлопотливой конспирации, но тогда весь ее план рисковал дать трещину (причем во всех доступных контексту смыслах). Для нее суббота хороша была вовсе не отсутствием занятий как таковых, учиться Моран хотела и любила, но вот лишние глаза или уши (или любая другая часть паталогически любопытных наблюдателей) сейчас пришлись бы ей явно не к месту. Другим не менее благоприятным фактором стали экзамены, буквально замкнувшие студентов по учебным корпусам или личным комнатам. Но несмотря на все угрозы одиозного провала, шалость удалась: теперь аквариум искрился на свету чистейшим дистиллятом и дожидался своего гостя. Как, впрочем, и Моран. Всю неделю с момента переговоров с местным контрабандистом-кудесником, Джереми Уэллсом, ее терзали смутные сомнения об актуальности всей авантюры как таковой, ведь предположение, ради которого все это затевалось, основывалось большей степенью на собственных домыслах и лишь единственном ныне опубликованном исследовательском докладе двенадцатилетней давности. Но и отступаться было поздно, поэтому Моран вооружившись всеми силами и знаниями, пустилась подготавливать комнату к приезду одного из редчайших и опаснейших головоногих, появившихся с катаклизмом в водах Англии.
Отличаясь особой ядовитостью, стрельчатый осьминог имел размер небольшой, и даже развившийся с катастрофой феномен гигантизма не оказал на него достаточного влияния, чтобы того нельзя было протащить в корпус незамеченным. В то же время другую, куда большую проблему составлял резервуар для его содержания – будучи всего 20-25 дюймов длиной, он требовал максимального объема исключительно чистой воды. Всего за пару дней пребывания в той же жидкости ему удавалось полностью загрязнить ее своим токсичным секретом, от которого мог издохнуть сам. Именно поэтому Моран в крайней степени беспокойства сновала с перебинтованной ногой по комнате в попытках собраться к утренней службе вовремя. В голове бесцеремонно шумели мысли и всевозможные варианты событий, но поток сознания перебил стук в дверь.
– Секунду! – рявкнула Моран и в судорожной спешке зашнуровала жилет. Спустя мгновение в дверном проеме показалась рябая макушка.
– Вам письмо, мисс! – звонко выдавила низкорослая девушка, имя которой она постоянно забывала. Обычный такой сверточек, ничего примечательного, Моран рассеяно покрутила его в пальцах. – Любовное? – тут же заискрились девичьи глазенки.
Моран ликующе ухмыльнулась. Бумага все еще источала тонкое, желчно-тухлое амбре, которое не только прояснило голову с памятью, но и заставило ее выдохнуть с тяжело скрываемым облегчением. Так мог пахнуть только осьминог.
– Навряд ли бы любовное послание так смердело, Эзра – засмеялась она, поведя свертком у ерзающей от любопытства девушки перед лицом.
– Фу! – служанка немедленно попятила курносый нос прочь от источника вони и с досадой добавила: – И правда… Что ж, выходит, не сегодня. Мисс!
И тут же ретировалась, бросив мимолетный поклон. Помнится, именно она доставляла практически такую же записку самому Джереми или передала ее с другими слугами, которым позволено входить в мужское общежитие Брас Холла. Как бы каких слушков не поползло.
Следом за Эзрой зашелестели платья у соседних дверей – все собирались на службу, поспешила и Моран.
"Любезная мисс Эйрстоун, меня в высшей степени впечатлили ваши доклады о практическом применении ядов моллюсков. Давайте обсудим их сегодня за лэнчем в одиннадцать? – J.W."
Превосходно! Еще один шаг преодолен. Дело осталось за малым, но едва ли не самым тяжелым. С другой стороны, у нее все еще было достаточно денег, а деньги, как водится, подберут ключик к любой двери даже без твоего участия.
По дороге к церкви Моран бегло исследовала глазами лица идущих. Найти мистера Уэллса необходимо было сейчас, чтобы после службы избежать утомительного поиска друг друга среди кучек разбредавшихся студентов. Даже в томном полумраке часовни благодаря внушительному росту и ярким волосам заприметить его оказалось нетрудно, и она старалась сесть едва ли не последней, чтобы тот успел поймать ее взгляд до того, как блеклая Моран смешается с толпой. «Да обернись же,» – взмолилась она, пристально вперившись в рыжую макушку настолько усердно, что это, судя по шепоту и тихим смешкам, заприметили и соседки по лавке. Ничего, пускай уж лучше думают, что они любовники, чем обоих выдворят прочь из университета за действия, глубоко порочащие устав заведения. Наконец он неуверенно повел головой в сторону, как это бывает с людьми, ощутившими на себе взгляд, и Моран, встретившись с тем глазами, улыбнулась.
Все, что требовалось теперь – это высидеть катастрофически долгую службу, сейчас казавшуюся попросту бесконечной.
Отредактировано Moran Airstone (5 июля, 2017г. 13:18:09)
К тому времени как Джереми разобрался с первоочередными делами и привел себя в порядок, за окном уже окончательно рассвело. Звон церковного набата напомнил ему о воскресной службе, и он направился к часовне в потоке других людей. Обитатели Бримстоуна выглядели сонно и желали друг другу доброго утра, в то время как Уэллсу из-за его раннего подъема казалось, что время уже перевалило далеко за полдень. В часовне он занял место на краю лавки, поближе к входу, чтобы иметь возможность встать в любой момент, на случай если ему придется уйти раньше. Сидящие рядом с ним дамы и молодые люди при его появлении заметно напряглись. Кто-то из них шепнул ему "Во что ты снова впутался? Пахнешь так, словно искупался в болоте", но Джереми лишь устало отмахнулся от их слов. Сидящая позади их компании девушка шикнула на них, открыла веер и демонстративно принялась им обмахиваться.
В этот раз он чуть опоздал на службу, капеллан уже закончил читать вступительную часть, уступив место одной из монахинь. Та бубнила библейский текст не отрывая глаз от книги. Слушатели усердно делали вид, что им не скучно, некоторые студенты тихонько переговаривались. Джереми решил воспользоваться случаем и оглядеться. Должно быть где-то здесь была и девица Эйрстоун, но он ее не нашел глазами и решил, что если девушка получила его письмо и ей все еще нужна была эта морская тварь, она сама без проблем отыщет его сегодня. В настоящую минуту его куда больше интересовала владелица большого белого чепчика в самом первом ряду - миссис Франклин, повариха со школьной кухни. Она была заботливой и приветливой, но строгой женщиной. И что еще хуже, она хорошо знала кто такой молодой мистер Уэллс, чем он занимался и каким проходимцем был, и провести ее вокруг пальца было непросто. Если молодой человек хотел еще раз пройти сегодня на кухню чтобы забрать оттуда осьминога, ему следовало убедиться, что кухарка будет в это время где-нибудь подальше.
Монахиню на ее месте сменил молодой священник, он тоже прочитал несколько страниц Евангелия. Затем к алтарю снова поднялся капеллан церкви. Пожилой седой мужчина поднял руки и благословил присутствующих. Затем он начал проповедь. Прихожане заметно встрепенулись, разговоры смолкли, все присутствующие обратились в слух. Священник говорил негромко, но его голос четко и отчетливо звучал в наступившей тишине. Джереми давно заметил, что капеллан был мастером слова, он умел говорить и знал как удержать внимание публики. Многие из присутствующих наверняка приходили сюда не только из-за своей религиозности и приличий общества, но для того чтобы послушать очередную мудрую речь их духовного наставника. Сегодняшнее выступление было несколько мрачнее обычного. Капеллан вспомнил притчу об Иове и заговорил о природе зла в мире, о том какие трудности Господь посылает людям, чтобы испытать их веру.
- Выйдите на улицу, - говорил капеллан, близясь к концу своего выступления. Его голос становился все громче, возносясь к округлым сводам церкви, - Взгляните на грозовые облака над вашими головами! Посмотрите в лица дьяволам, что ходят среди вас, в адский огонь в их глазах! Это лицо Бога, от которого все вы отвернулись!
На несколько минут под сводами церкви наступила полная тишина. Джереми увидел как у одного впечатлительного юноши глаза заблестели от слез. Затем напряжение спало. Капелан в очередной раз покинул свое место и начал подготовку к причастию. Двое сидящих неподалеку почтенных профессоров неодобрительно покряхтели, один из них шепнул другому, достаточно громко, чтобы Джереми услышал, что дескать падрэ конечно всегда был крепок на слово, но в этот раз явно перегнул, когда назвал демонов лицом Бога. Где-то за спиной раздалось тихое хихиканье, но Джереми не придал ему значения. Однако, случайно повернув голову, он краем глаза увидел в толпе прихожан облако вьющихся золотистых волос и пару пристально смотрящих на него глаз. Это была Моран Эйрстоун, он оглянулся и кивнул ей с выражением лица, которое как он надеялся, должно было означать "после службы". Затем он снова проследил глазами за кухаркой. Та приняла причастие в числе первых и заняла место возле исповедален. Значит все шло как обычно, и можно было ожидать что миссис Франклин по своему обычаю проведет в церкви первую половину воскресного дня.
Когда служба наконец подошла к концу, Джереми снова нашел в толпе Моран, свою нынешнюю клиентку и сообщницу, нагнал ее и склонившись шепнул.
- Доброе утро, сразу к делу - он на кухне. Приехал утром и вроде бы был цел и здоров, если вам это важно. Надеюсь вы все у себя подготовили, забрать его нужно прямо сейчас, иначе к вечеру он попадет на чей-нибудь стол.
Он предложил даме руку и вывел ее через высокие церковные двери на улицу. Так они шли некоторое время по вымощенной дорожке, но там где все прочие посетители воскресной службы пошли налево они повернули направо и нырнули во внутренний дворик служебных помещений.
На кухне в этот час никого не было. Джереми облегченно вздохнул - наконец-то все снова шло по плану. Однако дверь в кладовую была приоткрыта. Улыбка медленно сползла с лица молодого человека. Он осторожно подошел к двери, пригляделся и вошел внутрь, оставив своей спутнице возможность проследовать за ним. На полу кладовой сидел его, Джереми уже мысленно установил на этого человека право собственности, слуга Поуп. Кажется он искал что-то между кадкой с маслом и картофельными мешками. Перебирая в голове все самые скверные сценарии произошедшего, Джереми ринулся к открытой бочке. Как он и опасался, она оказалась пуста. Нет, она, конечно, все еще почти до краев была заполнена морской водой, а вот ее обитатель исчез. А вокруг на полу блестели лужицы грязной воды.
- Где осьминог? Куда он делся? Ты же должен был следить... - молодой человек в ярости схватил слугу за шиворот, поставил его на ноги и резко потряс. Тот, неожиданно для Джереми, оттолкнул его от себя и одернул его руку.
- Ну, ну, мистер, вы руки-то не распускайте! Кто оставил бочку открытой, не помните? Точно не я! Сами и виноваты.
Уэллс прикрыл глаза и стиснул зубы, мысленно проклиная себя и лакея (признаться, в основном его) за глупость и бспечность.
- Мисс Эйрстоун, как думаете, куда мог направиться предоставленный сам себе моллюск?
Вы здесь » Brimstone » Недоигранные эпизоды » Двое в лодке, не считая моллюска