Алиса Уотсон (Alice Watson)
О персонаже |
1. Полные имя и фамилия персонажа, возраст, раса
Алиса Уотсон, 13 лет, человек/медиум (спиритуализм)
2. Род деятельности
Воспитанница Гидеона Клэйрка, помощница в антикварной лавке, затычка во всех бочках
3. Внешность
Прототип: Raffey Cassidy
Худенькая, но не тощая девочка 13-ти лет среднего для своего возраста роста. Высокой не назвать, но и миниатюрность уже не про нее. Светлый оттенок кожи был бы очень ценным приобретением, будь Алиса благородного происхождения, однако сейчас эта деталь внешности приносит скорее неприятности, чем удовлетворение. Дело в том, что кожный покров легко и быстро краснеет, если выпадают особенно жаркие и солнечные дни, но никакого загара - только боль и покраснение, благо Лондон не является местом, где принимают солнечные ванны.
И все же солнышко “одарило” Алису россыпью едва заметных веснушек и легким золотистым переливом в темно-русых волосах.
Алиса не испытывает никаких неудобств ни в женских платьях, ни в мужской одежде, предпочитая в душе последнюю за удобство. Подвижность и крайняя степень любопытства оставляют свой отпечаток на целостности вещей, но Алиса в чем-то перенимает повадки своего учителя, стараясь в любой, даже самой простой одежде, выглядеть чисто, опрятно и со вкусом.
Все еще плохо ориентируется в светских манерах, однако умеет держать осанку, скромно улыбаться и опускать взгляд, молчать, чтобы не показать свою глупость преждевременно.
4. Способности и навыки
*умеет читать и писать. Пишет корявенько, но крайне старательно. Читает все подряд, но не все понимает
*ничего не знает о медиумах, но упорно пытается выяснить природу этой “чувствительности”
*довольно вынослива в физическом плане
*хорошо и быстро бегает
*гениально сует нос не в свои дела, делая вид, что это вышло совершенно случайно
*не знает норм этикета, иностранных языков и зачем какая вилка нужна
5. Общее описание
Алиса стала пятым ребенком в семье и ждали её, откровенно говоря, без бурных оваций и восторга. Почти с первых дней жизни она была предоставлена сама себе. Мать, у которой и без того малышни был полный двор, уделяла Алисе ровно столько внимания, сколько хватало, чтобы девочка научилась ходить и говорить, знала, что такое хорошо и что такое плохо. В остальном же юная мисс Уотсон была предоставлена сама себе.
Природа наградила девочку пытливостью ума и шлом в одном месте, о чем наверняка еще не раз пожалеет. Ничуть не расстроенная тем, что в семье было всего две детских игрушки, одна из которых умерла еще пару лет назад до ее рождения и считалась игрушкой исключительно из жалости, Алиса довольно рано поняла, что жить так не хочет. Мать не разгибала спину от домашней работы и ухода за братьями и сестрами, отец был простым ремесленником, едва тянущим семью. Жизнь впроголодь как-то не вдохновляла девочку, так что она решила любыми силами и возможностями выбраться из этой клоаки.
У родителей образование было крайне скудным. Мать в целом и не видела в нем необходимости, раз все равно все свое здоровье тратила на семью, отец же умел читать и писать, немного знал в математике, но познания были самыми базовыми и без излишеств. В принципе, Алиса понимала, что с такими исходными данными видным ученым ей не стать, особенно есть учесть материальную составляющую её жизни, но буквально убедила отца научить её всему, что он знает. Мистеру Уотсон вообще-то было чем заняться и без надоедливой дочери, но Алиса была настолько убедительна и так надоедлива, что проще было её научить, чтобы дальше она уже сама решала, как жить с этими знаниями.
И Алиса жила. Все еще бедно и трудно, но уже как-то интереснее. Книг у нее в доступе почти не было: никто из семьи не читал, а денег едва хватало на еду, не говоря уже о книгах, так что мисс Уотсон уже в 7 лет освоила навык убеждения и больших наивных глаз, чтобы иметь возможность читать хоть брошюры, хоть рекламные листовки, хоть надписи на каких-либо упаковках, которые могли ей одолжить или пожертвовать соседи.
Естественно, как и все дети в семье, Алиса работала. Конечно, это была не работа её мечты, но помогать отцу в мастерской было лучше, чем просить милостыню. И все же в мастерской по починке экипажей и телег Алиса была лишним персонажем.
Однажды, в особенно голодный год, отец позвал Алису в мастерскую, но не за тем, чтобы попросить помощи у изрядно исхудавшей девочки, а чтобы представить её очень чопорному на вид господину. В первые секунды знакомства Алиса даже отшатнулась, но не от страха, а от новых ощущений. Она впервые почувствовала что-то другое, что-то нечеловеческое, исходящее от господина. Это были такие новые ощущения, что девочка даже не слушала предмет разговора, крайне некультурно пялясь на мужчину.
Нет, она не видела, что мистер Клэйрк демон, и даже не чувствовала именно это, но точно ощущала, что перед ней не человек.
Впрочем, не слушала она совершенно зря, ведь предметом разговора была её личность. Не было ни вопросов, ни обсуждений. Отец просто сказал, что теперь Алиса будет жить у этого господина, быть может даже будет счастлива, но это не точно.
У демона. Алисе предназначалось стать воспитанницей демона (об этом ей объявили сразу).
Не вопрос. Девочка согласилась тут же, разумно решив, что господин, который выглядел не только утонченно и чопорно, но и крайне обеспечено, может быть хоть владычицей морской, лишь бы избавил её от нищеты и дал возможности.
А возможности у господина Гидеона Клейрка были. Алиса проглатывала все книги, до которых дотягивалась в своем новом доме, не всегда понимала, но была старательна в своем рвении. Именно так она узнала кое-что об этикете, кое-что об устройстве мира и еще некоторые данные, применения которым не знала. Помимо прочего, Алиса помогала демону в его антикварной лавке (“древность продает древности”, часто смеялась девочка), приставала к клиентам с расспросами, лезла во все бумаги, которые Гидеон не успел спрятать, слушала лишь то, что хотела слышать и вообще всячески бесила своего учителя. Потому что могла.
Не смотря на то, что шило в одном месте у девочки никуда не делось, Алиса познала тонкую грань между состояниями гнева господина Гидеона и старалась её не переходить, ведь мистер Клэйрк хоть и не пугал её, но все еще был демоном, а они существа опасные.
Алисе нравилась эта игра в воспитанника. Вопрос был в том, кто еще кого воспитывает.
Об игроке |
6. Способ связи
7. Пробный пост
Вечер, плавно опустившийся на город, не сулил Оливии ничего, кроме работы. Предыдущие пару дней вообще пытались её убить перенапряжением, но не тут-то было - кофе и зелья крайне уверенно отбивали атаку. О нет, в эти дни и еще наверняка с неделю дальше вообще нельзя было расслабляться. Никому.
Первые двое суток особенно запомнились хирургам, которые уповали на то, что пора бы отрастить еще пару рук (и, конечно же, не из пятой точки). Тогда даже вопросов никто не задавал, просто не было времени.
Лив помнит, как она вообще-то хотела принять ванну, быть может даже случайно утопить в воде книгу, наслаждаясь отсутствием дома семьи. Питер снова задерживался, а Оливия прекрасно знала, что не по работе. Ну и черт с ним, в тот вечер меньше всего хотелось думать о неприятном. Эйлин же и вовсе уехала к бабушке, доставляя счастье встречи последней (сама девочка не сильно жаждала надзора 24 часа в сутки и устаревших советов по поводу её стиля в одежде). Но внезапный звонок заставил Лив сорваться с места и буквально рвануть в больницу Лондон-Сити, попрощавшись с горячей ванной, но пообещав её любить.
Бросив взгляд на свой стол, Оливия зацепилась за неровную стопку бумаг, грозившую обрушиться и "затопить" собой весь кабинет. О боже, это же сколько еще заполнять. Честное слово, в ту ночь егеря явно решили побить рекорд по количеству и видам ранений. Смешного вообще-то было мало, но когда ты третьи сутки выживаешь за счет честного слова и какой-то там матери, невольно начинаешь нервно хихикать даже при виде корявой улыбочки на десерте в кафе на первом этаже. Хирурги так и вовсе выставили в комнате отдыха доску, щедро украшенную фотографиями, где ведут счет заштопанным дыркам. В нижних строчках этого “веселого” рейтинга фигурирует и имя Оливии Нойман, которая вообще-то не хирург, но тоже у мамы умничка. Дар Лив ни для кого не был секретом, а в ночь на 6 мая вообще был откровением и явным подспорьем, потому что над некоторыми особо “талантливыми” егерями приходилось трудиться в больше, чем две руки.
- Ох, твою мать… - тихо выругалась Лив, заметив, сколько времени. Часы отбивали начало десятого часа. Основной пик беготни вокруг каждого поступившего уже спал, но наблюдений никто не отменял. Вдруг эти зайчики нахватали от ведьм чего неприятного, что могли в суматохе и просмотреть?
Схватив планшет с кратким описанием событий из последних пары дней жизни егерей, Оливия вышла из кабинета в направлении палат. В целом осмотр показал, что все еще живы и их не убила ни ночная операция, ни случайная врачебная ошибка (но, но, но, это шутка, местные врачи не ошибаются! Если они захотят вас убить, они сделают это вполне намеренно), а сейчас им пора и вовсе спать, детское время кончилось.
Свернув за угол, Лив вошла в последнюю в обходе палату. За глаза эту комнату называли “ложем спящей красавицы”, потому что от хрустального гроба Белоснежки этот егерь уже открестился (и никто не видел, чтобы он ел яблок) и в мир иной не собирался, а вот глаза открывать пока не планировал. Крепко же досталось этому любителю острых (и холодных) ощущений.
“Так, вот и наш прославленный Штефан Гизе. Все еще не пришел в себя. Такая себе, конечно, но стабильность.”
На него, кстати, тоже делали ставки: когда очнется, не убьет ли кого случайно (спойлер: нет, откуда у него силы), кто застанет это событие. Тут его лечащий врач решила не принимать участия, она же ведет этого пациента, ну как она может вообще (вообще может, но не будем об этом).
Оливия еще раз перечитала содержание предыдущих глав его лечения. Он поступил к ним в крайне тяжелом состоянии. Лив уже плохо помнила лица всех, кого довелось вытаскивать из небытия в ту самую первую ночь, но Штефа забыть было сложно хотя бы еще и потому, что у его палаты наряду с врачами дежурил его напарник - Фрэнк Шепард.
Может разбудить его поцелуем?
И какой-то странный смайлик. Это что еще за шуточки? Лив немного нахмурилась, но тут же сменила гнев на милость, улыбнувшись. Ох уж эти медсестры, надо напомнить им, что записки друг другу не по делу в медкартах оставляют только врачи (содержание у них тоже бывает любопытное, но они их стирают потом, хотя были случаи...).
Приборы показывают все тоже - жив, почти цел, возможно орел (Лив уже наслушалась о том, какой Штеф классный-распрекрасный, верила половине, и то только из уважения к Фрэнку). Активность мозга опасений не вызывала, оставалось просто ждать. Вообще полное магическое истощение - это вам не шуточки за 300, тут можно и неделю проспать, но этот вроде быстрее справлялся.
- Ну еще максимум сутки, сэр Гизе, вы может и проспите, а потом упадете прямиком в объятия наших любвеобильных медсестер. Ух они счастливы будут, - тихо сказала Оливия, легко прикасаясь ко лбу пациента.
Там была мелкая царапина. Если взять в расчет количество повреждений Штефана (почти принесших победу одному из хирургов между прочим), то на царапины уже никто не обращал внимания. До свадьбы заживет. А Оливии все равно не составляло труда направить немного энергии и тепла, чтобы убрать порез без следа, - её силы уже восстановились после той ночи в полном объеме. Хотя, наверное, та, что оставила ремарку на медкарте, будет грустить - такой повод для ухаживаний исчез!
