"Моя дорогая Колет,
Я не знаю, сколько еще смогу продержаться, но я чувствую, что они с каждым разом приближаются ко мне все ближе и ближе. Вчера я имел неприятный разговор с известным тебе человеком, если его так можно назвать, и он - разговор - закончился совершенно не так, как мы с тобой предполагали. Как ты можешь понять, шанс упущен, и у меня не осталось выбора.
Я помню, что ты просила ни в коем случае не поступать так, как я собираюсь, но прошу тебя, пойми - если я не пройду этим путем, то всё, что мы с тобой сделали за время моего пребывания в Новом Орлеане, пойдет прахом. А это может подставить тебя и еще нескольких близких мне людей, а я просто не могу допустить ничего подобного. Я переберусь в доходный дом и продолжу свои изыскания. Там безопасно. По крайне мере, до поры. Я обживусь, налажу дела и можно будет начинать действовать. И я очень надеюсь, что таким образом никто не пострадает. Правда... Прости, я повторяюсь, но ты знаешь, насколько это важно для меня. И, я надеюсь, что, прежде всего, это не заденет тебя - ты просто обязана прожить дольше, пройти дальше, завершить начатое, быть может, и не попасть на дно той пропасти, в которую я затянул тебя. Да... Что бы ты ни говорила, виноват в этом я и только я, Колет.
Сейчас это все, что я могу сказать тебе, чтобы не подставить под удар.
Я обязательно напишу тебе, как только все закончится. Я распишу все, что тебе необходимо будет узнать, расскажу все подробности, но только не сейчас. Надеюсь, ты это поймешь.
Не прощаюсь.
Навсегда твой,
Фил."

Это письмо пришло год назад, и, с тех пор, Колет не получила ни единой строчки. Оставалось только доверить Филу, оставалось только ждать, потому что она совершенно точно не может сорваться туда, не может прибежать по указанному в письме адресу и попросить его рассказать все лично. Хотя бы потому, что по этому адресу она его уже не найдет. Если все пройдет хорошо и закончится удачно, искать Фила уже будет бесполезно до следующего визита почтальона. Да и после него тоже - письма никогда не приходили с одного и того же адреса больше двух раз и всегда с разной периодичностью.
Ждать. Нужно просто ждать и верить в него.
Колет аккуратно складывает письмо, что она перечитала уже много раз, прячет в его в разрезанный конверт и оборачивает черной лентой, крепко привязывая его к пачке остальных писем Фила, прячет в шкатулку, запирая ее, а затем скрывает все в тайнике под половицами комнаты, что любезно выделила ей Мария. Она тяжело вздыхает, словно воздух вокруг настолько густой, что едва заталкивается внутрь - Колет волновалась, боялась за Фила, потому что прекрасно знала, что тьма оставляет след, что неприятности всегда идут с ним рука об руку, а потому опасалась самого худшего. Фила всегда хотел кто-нибудь убить, всегда кто-нибудь стремился причинить ему вред тем или иным способом, подточить его душу, сломать его волю, а потом и всего его. Она не хотела бы этого допустить, но что она могла сделать? Только вручить ему талисман, попросить богов оберегать его - не больше. Девушка смотрит на свое отражение в зеркале, потом на напольные часы с тяжелым маятником, истертым пылью и временем - пора спускаться. Сегодня Мария принимает важного постоянного гостя с его партнером. Очередное шоу, после которого они станут чуть-чуть богаче. Колет сбрасывает повседневные одежды, аккуратно складывая все на постели, сбрасывает обувь и облачается в белоснежную тунику, что буквально светилась на фоне ее кожи, оборачивает волосы белоснежным платком. Шею тянет от множества амулетов, запястья устали носить ритуальные украшения, но такова участь таких, как она - последователей темного, мрачного учения. Строгий порядок, строгие правила, иначе ты упустишь единственный шанс.
Внизу она замечает Мадам вместе с ее гостями, но пока только сворачивает в кладовую, чтобы достать все необходимое - мел, черные свечи и несколько ингредиентов, необходимых именно для этого обряда. Уложив все в аккуратную корзинку, Колет передает все Мадам и замирает. Замирает, стараясь не выдать моментально поднявшегося в душе урагана, когда видит чужого мужчину с чемоданчиком Фила в руках. Чемоданчиком, который он никогда не выпускал из рук, никого и никогда не подпускал к нему, никому не позволял заглянуть внутрь. И теперь самое главное сокровище ее доброго друга в руках у какого-то прилежного почитателя талантов Мадам Лаво. Колет стискивает зубы и мягко улыбается в ответ на благодарность наставницы, делает небольшой шаг назад. Сейчас не время выяснять, но она знает, что просто так этот человек отсюда не уйдет. По своей воле или нет.

Отредактировано madame Devon (20 июня, 2018г. 13:18:48)

Обученный Марией мальчишка отбивал ритм, погружающий Марию в глубокий транс. Колет никогда не переставала удивляться тому, как эта полная и, казалось бы, на первый взгляд грузная женщина, с такой легкостью исполняет все - даже самые сложные обряды, которые обычными клиентам они никогда не показывали. Создавалось впечатление, что она словно теряет всякий вес внутри собственного тела, становится легкой, словно одно из тех перьев, что тонут в крови из разрезанной напополам гадюки, а потом вспыхивают каким-то мистическим образом, добавляя масла и остроты во все происходящее вокруг. У Колет плывет перед глазами - картинка размазывается, и она практически не слышит четких слов молитвы, возносимой Марией, но это только секундное помутнение, что сейчас отступит. И она увидит то, что видела всегда - долгую дорогу впереди, освещенную Луной, что словно умирает от того, как много от нее откололось камней, мелкой крошки и осколков, она увидит грязный поток по левую руку и бескрайнее темное поле по правую. С самого дна реки к ней тянутся руки тех, кто не смог дойти до сегодняшнего дня, но кто очень хочет что-то ей сказать, дать ответ, который Колет совершенно точно не понравится, но она пока и не будет его слушать. В поле же она видит далекую, недоступную фигуру, облаченную в длинное белое ритуальное платье, фигуру, к которой Колет хочет прикоснуться, которую хочет взять за руку и спросить как можно больше, задать те вопросы, которые тревожат ее сильнее прочего, попросить рассказать все тайны бытия, на которые она сама никогда не сможет найти ответа. Но, чем ближе она пробует подойти к этой фигуре, тем шире становится дорога, на которой она стоит, те дальше становится этот призрак потерянного прошлого, неуловимого настоящего и непостижимого будущего - что-то не дает ей свернуть с выбранного пути, оковы, ловушка, в которую она заперла сама себя. И вся проблема в том, что она знает, где искать ключи, но страшится этого больше всего остального.
Видение отступает, как только смолкает голос Марии, а Колет успевает сообразить, что все это время пялилась на черный чемоданчик в руках странного незнакомца, что одним только своим видом смог вернуть ее обратно в реальный мир, снова почувствовать холодную волну тихой злости, постепенно перерастающей в ярость, волну, подгоняемую страхом того, что до нее все-таки добрались. Страха не перед тем, что Фил втянул ее в заведомо гиблое дело, но страха перед тем, что она не успеет сделать всего, что должна, что кто-то выдернет ее с ее пути намного раньше, чем нужно. Именно этого допустить никак нельзя. Фил был замешан в по-настоящему темных делах, потому что считал, что нельзя выиграть в войне, не обзаведясь парочкой союзников с другой стороны, не замарав руки в чужой крови, и хотя бы раз не отправив союзника и доброго друга на верную смерть. Фил отдавал себе отчет в уплаченной цене, а Колет заразилась этим, словно вирусом, какой-то экзотической болезнью, от которой нет никакого лекарства, и теперь в ней жила частица этого человека, в ней проросли его мысли - юношеская голова, это почва благодатная, можете не сомневаться. Фил винил себя в этом, но Колет не позволяла ему так думать. Потому что в любой борьбе нужны союзники, а теперь у нее появился реальный шанс набраться сил и нанести сокрушительный удар. Или хотя бы помочь нанести этот удар.
Она так думала. Она в это верила до сегодняшнего дня, пока не увидела этого самого человека, держащего в руках душу Фила - все то, ради чего он был готов пожертвовать жизнь. Другим путем отобрать у него эту вещь было просто невозможно.
И вот - Мадам Лаво оставляет их наедине со всеми впечатлениями, наедине со своей ученицей, что в случае чего отвлечет внимание на себя, пока сама хозяйка набирается сил. Главное, чтобы не отключилась, но на этот счет у Колет есть инструкции.
Человек с чемоданчиком Фила приближается к ней, задает вопрос настолько прозрачный, что хочется плюнуть ему в лицо, но вместо этого Колет делает шаг ближе к нему и чуть приподнимается на полупальцы, изысканно выгибая босую ступню.
- Здесь так сразу и не объяснить, лучше показать, - шепчет она, слабо улыбаясь, а после обхватывает его запястье длинными узловатыми пальцами, да делает это так сильно, что в пору появиться синякам, - Идем со мной, милорд. Я все вам покажу, - Колет отступает и тянет мужчину следом за собой, уводя его через холл в узкий коридор для прислуги, выводя к небольшой оранжерее, где Мария выращивала необходимые для ритуалов растения. Ловкой рукой Колет хватает со стола ножовку и прижимает ее острием к кадыку мужчины.
Лицо ее тут же вместо ласкового становится немного диким, Колет скалится и грозится перерезать глотку мужчине.
- Откуда у тебя этот чемоданчик? - словно только что убитая в ритуале змея шипит девушка, впиваясь ногтями в руку, которой незнакомец держал душу Фила, - Говори, иначе я закопаю тебя в этой самой оранжерее по кусочкам.

- Если тебе хотя бы на секунду показалось, что меня испугает кровь или твой труп, то ты глубоко ошибаешься, - Колет оскалилась сильнее прежнего и уперла кончик резака в глотку человека напротив.
С одной стороны, все эти меры предосторожности можно было понять - если он и правда тот, за кого себя выдает, значит он понимает, какую реакцию может встретить среди всех, кто имел хоть какое-то отношение к Филу Уинрику. Излишняя предосторожность, подозрительность и способность в любой момент впиться в глотку тому, кто хотя бы движением уха покажется подозрительным и желающим причинить вред. У Фила было достаточно врагов, чтобы все его друзья заразились его подозрительностью и отчужденностью. И Колет, которая знала его практически с молодых когтей, исключением не стала, а потому она сделала небольшой шаг назад, чтобы защититься в случае чего - все-таки, этот мужчина был гораздо крупнее нее - и перебралась пальцами с его запястья на ручку чемоданчика, дернула, чтобы забрать его и отстранилась на расстояние вытянутой руки, все еще держа мужчину на острие кинжала.
Чемоданчик положила на столик рядом с горшками и мешками с землей, открывая его и рассматривая вещи Фила, аккуратно проводя пальцами по его книгам, по его записям.

- Смотри, - Фил подался ближе и раскрыл свой дневник на нужной странице. Колет посмотрела на записи - страницы были исписаны мелким забористым и невероятно аккуратным почерком, по углам красовались какие-то узоры - словно магические печати, усыпанные рунами, - Вот, - он показал на одну из рун, а Колет кивнула.
- Да, там было то же самое, - она коротко глянула на мужчину, а потом снова на рисунок.
- Узнаешь? Понимаешь, что это могло бы значить? - он понизил голос до заговорщического шепота, внимательно смотря на Колет. Тогда он выглядел безумным, совершенно умалишенным, но Колет знала, что сознание у Фила было чище, чем у большинства простых смертных.
- Да, - уверенно ответила девушка, - Нужно поторопиться.

Это было, казалось бы, совсем недавно - она как будто может потрогать Фила, прикоснуться к его щеке, услышать его слова сквозь все эти вещи. Она подняла глаза на незнакомца.
- Почему именно ты? И кто его убил?

Отредактировано madame Devon (21 июня, 2018г. 15:09:22)

- Они могли и вовсе не быть его родственниками, - ответила Колет. опускаясь на небольшую лавочку около столика, садясь практически в ногах этого человека. Ножовку она положила рядом с собой, устраивая на коленях чемоданчик Фила и начиная аккуратно перебирать его вещи, отыскивая в одном из дневников амулет. что она лично подарила ему в тот день, когда Фил уезжал.
- Так ты - хозяин того доходного дома, в котором Фил поселился... Он писал об этом в своем последнем письме год назад, - она качнула головой и аккуратно перевернула страницу дневника, что был у нее в руках, потом еще одну и еще. Она знала о большинстве записей, сделанных именно в этом дневнике, она помогала их составлять.
В голове у девушки билась одна-единственная мысль - кто же все-таки убил Фила? Не было совершен никаких сомнений в том, что его именно убили, обставив это все, как смерть сумасшедшего затворника - слишком уж непростой жизнью жил Фил, слишком многим успел перейти дорогу и слишком многое успел сделать, или нет.
Колет закрыла дневник и аккуратно вернула его на место, взяла стопку писем с адресами и именами - большинство получателей было именно здесь, в новом Орлеане. Остановилась она на самом последнем - адресованном ей, запечатанным особенно тщательно.
- Если ты позволишь... - проговорила девушка и сломала сургучную печать с простой буквой Ф на ней, вытащила два листа бумаги, плотно исписанных текстом с обеих сторон.

"Моя дорогая Колет..."

Она как будто услышала его голос, почувствовала, как он положил руку ей на плечо и чуть сжал. В горле моментально встал ком, но Колет сдержалась, стиснула зубы и приложила все возможные усилия, дабы не поддаться собственным эмоциям. Она скользила взглядом по строчкам, внимательно собирая все те сведения, которыми спешил поделиться с ней Фил - как и обещал, он рассказывал о том, как поселился в дом человека по имени Шон Блейк, как познакомился с ним, в какие сведения посвятил его, как жил этот год, и как разрешилось то дело, разрешения которого Колет боялась больше остального. Он подвел итоги под всем тем, что было достигнуто, что достигнуто не было, оставил несколько коротких пожеланий и рекомендаций по дальнейшим действиям.

"Человеку, который принес тебе этот чемоданчик,
ты можешь доверять с той же степенью, что и мне..."

Она подняла взгляд на мужчину, снова рассматривая его, оценивая, теперь уже другим взглядом - чуть более дружелюбным, но все еще сосредоточенным и внимательным, готовым в любой момент поймать любое отклонение, выдвинуть любое подозрение касательно того, кто сидит перед ней на самом деле. За свою недолгую жизнь, в первую очередь, Колет научилась не доверять никому с первой встречи, и даже с десятой - такие вещи в их мире достигаются с годами. Потому что первое, что всегда будет делать любой из людей - защищать собственные интересы и собственную жизнь. Это простой природный закон и его не вытравить из людей даже высокими моральными принципами. Инстинкта самосохранения нет только у младенцев.
Колет снова вернула взгляд к письму, дочитывая строки уже совсем личные и от того рвущие душу еще сильнее, практически превращая ее в обрывки, осколки, которые восстановить будет очень трудно. Трудно, но возможно.

"Навеки твой, Фил."

Колет свернула письмо и бережно вернула его в конверт, отставила чемоданчик и спрятала письмо под одеждой, практически у самого сердца, после чего закрыла чемоданчик и снова посмотрела на Шона Блейка.
- Так вы лорд... Надеюсь, меня не четвертуют за мою дерзость... - проговорила она как-то без особенной тени улыбки, больше с чем-то мрачным и бесконечно печальным.

- Я рада, что вы это понимаете, милорд, - прозвучало с некоторой издевкой или с чем-то очень на нее похожим. Колет не плакала - она вообще повидала достаточно, чтобы сдерживать эмоции и не демонстрировать их никому. Кто-то легко мог бы сказать, что она бесчувственная сволочь, ведь погиб ее хороший друг, с которым они прошли многое, но Фил всегда четко понимал, что именно он делает, чем все может обернуться, и потому не хотел по себе ни лишних слез, ни громкой тризны. А потому Колет оставит эту боль внутри себя, и с огромной радостью вложит ее в удар, что нанесет по тем, за кем Фил гнался всю свою жизнь, от чьей руки он принял смерть - тогда удар получится по-настоящему сокрушительным, превратит всех в мокрое кровавое пятно. Лучшая месть за Фила - продолжить его дело и закончить его, чтобы дух друга успокоился и наконец-то смог отдохнуть, отойти на покой окончательно.
- Фил это умел, - говорит Колет, - Он мог пробудить в людях что-то невероятное, желание бороться, изменить его взгляд на саму суть жизни, - она снова берет в руки его дневник и достает от туда амулет, - И он искал способ сохранить жизнь такой, какая она есть - со всеми нашими недостатками, но не тронутую теми, кому здесь не место, - Колет перехватила амулет поудобнее и убрала остальное в чемодан, закрывая его и аккуратно ставя на лавочку рядом с собой, после чего поднялась и подошла к Шону, надевая амулет - совершенно неприметную небольшую плоскую косточку и несколько бусин на простой веревочке - ему на шею, - Фил его не носил, но он убережет хотя бы от некоторых бед, - она смотрит в глаза мужчины, - Я помогу тебе ответить на те вопросы, в которых понимаю сама. Остальные ответы мы будем искать вместе - это мое главное условие, - она накрыла рукой его плечо, - Но не здесь. Сейчас мы вернемся обратно, а вечером, когда сядет Солнце, я буду ждать тебя внизу улицы, в баре, на втором этаже. Скажешь, что у тебя есть ключ от комнаты номер пять. Тебя проводят.

- Тебя давно не было, дорогая, - Джеймс выпрямился, отрываясь от стойки, чтобы проявить к девушке должное уважение и почтение, как самый настоящий джентльмен, хотя ему по всем правам рождения до такого было далеко, - Хочешь чего-нибудь? - он тепло улыбнулся девчонке, что была не сильно старше его собственной дочери.
- Нет, спасибо, - Колет улыбнулась из-под капюшона и мотнула головой, - Я жду кое-кого, проводишь? - узкая темная ладонь в перчатке скользнула по столешнице и оставила а противоположном краю несколько моет, что тут же скрылись под более широкой и мозолистой ладонью хозяина забегаловки. Тот протянул ей ключ от нужной комнаты и кивнул.
- Конечно, исполним все в лучшем виде, не переживай, дорогая, - мужчина махнул рукой и проводил скрывшуюся на втором этаже девушку взглядом.
Колет же скользнула по коридору в дальнюю комнату под номером пять, повернула ключ в дверном замке и скрылась в темном чреве номера, который хозяин никогда никому не сдавал, потому что знал, что за один такой вечер Колет Девон даст денег больше, чем все постояльцы - разношерстная, но в целом неприятная шушера - за целую неделю. Да и девчонка ему симпатизировала, да и помогла однажды, так что он считал себя просто обязанным оказывать любую посильную помощь ей в ее делах, в которые нос он предпочитал не совать. Себе же дороже.
Колет скинула плащ, оставаясь в костюме мужского фасона - какая ужасная дерзость молодой особе так наряжаться, но в Новом Орлеане на такие вещи после захода Солнца чаще всего внимания никто не обращал. За вечер она успела разослать некоторые письма, придержав парочку просто потому, что была не уверена - живы ли получатели, а потому любой контакт, инициированный ее стороной мог попросту стать опасным. Дожидаясь Шона, Колет опустилась в кресло и посмотрела сквозь пыльные занавески на погружающийся в ночь город. Понимает ли этот человек, во что вообще ввязывается? Хотя, раз однажды заинтересовался Филом, то навсегда оказываешься вовлечен во все подобное, если пройдешь точку невозврата. А у Шона был чемоданчик, за ним была погоня - точку невозврата он уже прошел. Пути назад нет, пусть он этого и не понимает.
Она не успела уйти в свои мысли слишком глубоко - в коридоре послышались шаги. Две пары ног - грузно шаркая по скрипящим доскам шел сам хозяин, а поступь за ним - возможно, Шон, но Колет на всякий случай поднялась и спряталась за шкафом, вытаскивая из-за голенища высокого сапога кинжал. Дверь отворилась и ее гость прошел внутрь, окликнул ее и осмотрелся. Колет угадала в голосе и силуэте Шона, а потому вышла к нему из тени.
- Я здесь, - девушка спрятала кинжал и показала на кресло, - Присаживайтесь, милорд. Свет зажигать не будем для нашей же безопасности, - она чуть пожала плечом и опустилась на край скрипучей кровати и рассматривая мужчину, - Здесь можно говорить свободно.

Мир за окном и правда куда больше, чем все привыкли замечать: большинство людей не смотрит дальше собственного носа, дальше того забора, за которым они возвели огромный дом с крепкими стенами и толстыми дверьми. Они привыкли каждый день заботиться о том, как бы прожить еще год, пережить зиму или хотя бы один лишний день, проснуться утром. Добывать пищу, одежду, одевать своих близких и делать так, чтобы дети жили гораздо лучше них... Хотя, для последнего нужно быть рангом чуть выше, чем те люди, что идут мимо них по улице: чаще всего все хотят сделать из собственных детей свое подобие, напрочь отрезая все пути к достойному будущему, к другой двери, за которой возможно было найти спасение для всех, но нет. Подобному подобное, каждый должен знать свое место, занимать ту нишу, какую им определил кто-то когда-то, оставаться без права на собственный голос.
Да взять хотя бы ее собственное положение, положение других чернокожих на этом континенте - какой-то белый однажды сказал, что те, кто живет в теплых странах и отличается языком, повадками и манерами от прекрасного белого населения, должны прислуживать богоизбранным народам, а все несогласные должны страдать и умирать. Даже, если ты белый. Но Колет знала, что под землей колеса уже стучат по рельсам. Осталось не так долго.
Но это все - совершенно бытовая история, что была отодвинута подальше, когда на ее пути появился Фил: если они не достигнут успеха в своем деле, то спасать от гнета будет уже некого: линчеватели и линчуемые будут погребены под одной стопой. Тьма придет за всеми, тьма густая настолько, что нельзя будет отдышаться даже в том случае, если она тебя едва заденет или пройдет слишком близко. Это будет что-то гораздо страшнее, чем превосходство одной расы над другой, чем все войны вместе взятые, чем братоубийство.
Колет посмотрела на Шона, стараясь в этом полумраке уловить игру его эмоций, его взгляд, прекрасно понимая весь скептицизм и все неверие: Фил, а теперь и она сама взяли его за руку и сломали скорлупу собственной скучной и однообразной жизни богатого английского господина, занятого своими делами, меняя пейзаж за окном с красивой изумрудной рощи на истлевшие кости тысяч и тысяч павших в борьбе тьмы и света.
Мир за окном не просто большой - он огромный и пугающий.
- А что у нас могло быть, Шон? - Колет посмотрела на свои руки, сложенные до этого на коленях, подняла их, показывая изъеденные работой по дому и саду ладони мужчине, - Мел и травы в одной руке, ножовка в другой, - она опустила руки, - Нам противостоят люди, Шон. Люди с искалеченным сознанием, озлобленные и опасные. Но они все еще люди, и их можно обыграть. Нужно только немного сноровки.

- Твой хвост это не проблема. Именно для этого я здесь, - Колет улыбнулась уголком губы и поднялась с постели, расстегивая пиджак и аккуратно складывая его на постель, следом сняла жилетку, сапоги, оставаясь только в белой рубашке и брюках, - Отойди в тот угол вместе со стулом, - она указала на дальний угол, а сама полезла под кровать, поднимая две дощечки, открывая в полу дырку, из которой была извлечена связка свечей черного и белого цвета, ткань с завернутыми в нее сушеными цветами и еще несколько ритуальных предметов, а так же посеревший немного от пыли платок, которым девушка завязала волосы на точно такой же манер, как и днем в доме Марии.
Ловким движением, Колет сдернула прохудившийся коврик с пола, открывая смазавшуюся от времени и ног печать Папы Легбы.
- В этом мире у нас есть сильные сторонники, Шон, - Колет зажгла несколько белых свечей и одну черную, выставляя их полукругом, - Демоны. Не самые надежные и действуют только ради собственного блага, но Фил понимал, что они не хотят прихода Древних точно так же, как и мы, а потому иногда с ними можно сотрудничать, не доверяя при этом ничего существенного, ничего больше необходимого. Это трудно, и нужно иметь большую силу воли, чтобы устоять перед их соблазнами, - она взяла в руку мел и опустилась на колени, освежая рисунок на полу, - К их помощи мы прибегали в самом крайнем случае. Возможно, именно его последняя попытка была замечена теми, кто за ним охотится, потому его и нашли, убили... - Колет стиснула зубы на этом слове и проглотила подкативший к горлу ком - некогда плакать по друзьям, у нее есть еще дела на этом пути. Когда победят, тогда и смогут почтить память павших.
Колет закончила с рисунком и поднялась, вытягивая из сапога кинжал, протирая его и подходя к Шону.
- Дай свою руку.

Может быть, они и правда кучка сумасшедших, что собралась бороться с ветряными мельницами, со страшными монстрами, которые придут в этот мир и сметут все живое. Горстка энтузиастов, объединенных одной-единственной идеей, завязанной на жажде жизни, на жажде остаться в этом мире - пусть и не всегда честном и порядочном, не всегда приветливо принимающем каждую новую жизнь, но в мире, что был для них родным, к которому они привыкли, с которым иногда несогласны, но который любят больше всего на свете. Ради своих семей, ради своих друзей, ради своих домов, а иногда и просто ради всех живущих вокруг них - в одном городе, деревне, в одной стране, на одном материке. Они делают то, на что способны, вкладывают то, что могут вложить, жертвуют собой, приносят что-то в жертву, вступают в опасные сделки, отдают последнее. Таков их стиль жизни, так они смотрят на окружающий мир. Колет точно такая же, она отдает эой борьбе то, что может отдать - отдаст жизнь, если придется, отдаст собственную душу, пусть и сделает это тогда, когда других выходов не останется. Фил втянул в это Шона - он знал, что делает, он рассчитывал на то, что Шон сможет оказать ту поддержку, какая нужна всем им, их маленькой ячейке - одной из немногих, но сражающейся особенно яростно, противостоящей чистому злу. Ради чего-то, но совершенно точно не ради собственной выгоды. Хотя, это как посмотреть.
Колет рассекает ладонь Шона, пускает кровь и подставляет под ее капли желтые маргаритки и лиловый индиго, окропляя цветы жертвенной кровью, а после опускается на пол перед ритуальным рисунком и прикрывает глаза, отпуская себя туда, где ей смогут оказать помощь, если она будет достаточно убедительна, если ее жертва будет принята, а ее просьба расценена, как достойная. Она - не мадам Лаво, совершенно точно нет. Она не делает этого ради обогащения, она расчищает путь, развешивает указатели пусть с иногда пространной информацией, но информацией, способной помочь идущему вперед, держащему меч. Она - щит, закрывающий спину. Она - коса, срезающая траву на пути. Фил был в ней уверен, уверенным может быть и Шон. Она поможет ему, отдаст все, лишь бы он продолжал и продолжал идти вперед.
И это благородство и позволяет ей смело смотреть в невидящие страшные глаза тех, кому она возносит свои молитвы. Она чувствует невидимую длань у себя на плече, ощущает, как стоящий за спиной склоняется к ней и шепчет на ухо, диктует и направляет, отвечает на вопросы. Она чувствует, как все тело сковывает судорога, от которой она выгибается в практически неестественную дугу, только каким-то чудом не падая на пол, словно ее покровитель придерживает ее за спину и талию до тех пор, пока она не закончит. Колет просит сделать так, как ей нужно, как нужно человеку за ее спиной, и лоа дают ответ, что проходит сквозь ее грудь, словно острие кинжала. Отцы и Матери ее мира всегда рядом, всегда откликаются, если их дочь достаточно прилежна. Все, как в смертной жизни, только ставки и слова совершенно другие.
Папа Легба отпускает ее, а Барон закрывает проход между мирами - только тогда Колет заваливается на бок и тяжело дышит. Она взмокла, у нее ломит тело, но она получила то, о чем просила.
Она чувствует руки, но это не тот холод, что веет от лоа, это человеческое тепло. Шон. Как он оказался рядом? Впрочем, это не важно.
- Больше они тебя не побеспокоят, - говорит она немного сипло, поднимает тяжелые веки и поворачивает голову к Шону, прислоняясь лбом к его руке, - Даже, если ты встретишься с ними взглядом - они тебя не узнают, ничего не скажут, и не тронут...

Оказавшись на кровати, Колет выдохнула, облегченно прикрывая глаза и расслабляясь - тело постепенно отпускало напряжение, она постепенно возвращалась в прежнее состояние, хотя руки и спина все еще ныли. Хорошо, что Шон был здесь и поймал ее, иначе Колет бы точно разбила себе голову.
- Я говорила с лоа, с духами, что хранят меня... - зачем-то начала объяснять она, - И принесла им жертву в обмен на исполнение моей просьбы, - она чуть повернула голову, рассматривая мужчину в полумраке, создаваемом светом свечей. Он перепугался? Да, наверняка. В этом ритуале не было той театральности, какой душила своих клиентов Мария, в нем было то, что действительно дает какие-то результаты, он был серьезнее и опаснее, потому что менять чьи-то мысли куда сложнее, чем просто благословлять сделки на удачу. Кроме того, наверняка, все еще не верил в происходящее, в то, что увидел: все непосвященные проходят через это, через стадию отрицания и легкой насмешки над тем, что им довелось пережить. Это способ борьбы со страхом, с неизведанным. Так поступают многие.
- Я иду по предначертанному мне пути, не больше, - отзывается она со слабой улыбкой, накрывая ладонью руку Шона, чуть сжимая, - Иду и веду тех, кому нужна моя помощь, - она посмотрела на него и тоже слабо засмеялась, перенимая веселость Шона, немного даже заражаясь ею, принимая так, словно она была лекарством от напряжения.
- Поцелуй на рубашке оставить? - отозвалась женщина и глубоко вдохнула, собирая оставшиеся силы, - Иди вниз, я сейчас спущусь. Мне тоже нужно выпить...
Она отпустила его руку и аккуратно поднялась, притягивая к себе жилетку и пиджак, чтобы скрыть следы крови Шона и собственную усталость, снова стать той подтянутой Колет Девон, какая встречала гостей у Марии Лаво.
Тьма забрала у нее Фила, но дорога сделала поворот и вывела ее к Шону. Им предстоит много работы прежде, чем кто-то из них уйдет за старым другом.

Отредактировано madame Devon (27 июня, 2018г. 17:25:38)