- Друг ты мне, или где? – Франциск опрокинул руку на плечо Арона. - У меня сердце разбито, понимаешь? Се-р-д-це! Я же любил ее. Я любил эту чертову суку! Понимаешь, брат? А она предала меня. Прямо сюда воткнула нож.  Понимаешь, вот тут болит. –Франциск ударил себя рукой в грудь, пытаясь показать, где именно ему больно, это место проще было бы назвать, но драматизма тогда не доставало бы.
-И как теперь дальше жить? Она отняла мою мечту, мое сердце, мое место… Жизнь мою! -
Тут стоит, наверное, сделать оговорку: сердце Франциску разбивали с завидным постоянством и периодичностью в три месяца. Ровно столько его «дамам» требовалось на то, чтобы понять: крепкий семейный быт с контрабандистом построить невозможно в принципе, с финансами у него не все гладко, дома его не бывает, секс хоть и хорош, но не регулярен, про цветы, внимание и конфеты можно позабыть вовсе. Ферро приходилось выслушивать подобные речи раз в три месяца, это было сродне маленькой традиции. На этом моменте Арон должен был похлопать другу по плечу, рассказать насколько Найт был хорош и назвать всех баб суками, но этот столь важный ритуал был нагло прерван ворвавшимся цыганом. Коротко вздохнув, Франциск с самым несчастным видом из всех возможных повернулся к Яношу, успев спасти свою кружку от его цепких ручонок, кружке Арона повезло куда меньше.
- Где ты успел упереть яблок? – поинтеерсовался он, рассматривая фрукты, которые на удивление оказались даже не червивыми. -Ради всего святого, что у вас там у цыганов есть, прекрати крумкать, как козел. И не смей жрать сердцевину. Это отвратительно. – Пробормотал Найт, недовольный тем, что его душераздирающую историю прервали.
– Вот скажи, дружище Янош, у тебя есть баба? Если есть – беги от нее, она все равно тебя предаст! – Хотел было продолжить Найт, но дверь в таверну снова распахнулась, оставив Франциска неуслышанным. Впрочем,  произнесенные следом слова незнакомца заставили контрабандиста позабыть и своем возмущении.
Опять фабрика, что вообще с этими фабриками не так. Франциск весь напрягся, словно готовый к решающему броску; ледяная, звериная агрессия угадывалась в нем безошибочно - казалось, что прямо сейчас он готов будет порвать голыми руками любого, на кого только ему укажет едва знакомый отчаявшийся мужчина. Найт придвинул незнакомцу табурет и тут же налил пиво, словно предлагая ему немного успокоиться.
- Расскажите поподробнее об этой вашей фабрики Эквинтона. –"Кого надо убить"? - с тем же успехом мог бы спросить он, и вопрос звучал бы так же требовательно. Сами интонации лишали ответчика малейшего права промолчать или не дай боги, соврать – Франциску нужны были подробности, он заводился с каждой секундой все больше. Не привыкший пропускать мимо важные для себя детали, Франциск не смог не заметить испуга во взгляде мужчины.
- Не волнуйтесь, вы можете нам доверится, а этот молодой человек – он кивнул на Яноша – Часть нашего звена. Уверяю ваши слова, произнесенные в этом месте, здесь же и останутся.

Отредактировано Francis Knight (28 апреля, 2018г. 23:58:44)

- Ничего я не упирал. Они лежали, а на них никто не смотрел. Также, меня никто не остановил, значит, они были ничейные. – Извернулся цыган на вопрос Франциска, всё же продолжая есть яблоко, как и ел, ведь нужда молиться католическим гипсовым статуэткам в церквях отпала – ворчание не заставило себя долго ждать. Ян сделал ещё один глоток из чужой кружки и тут же поставил её на место, предварительно отсалютовав ею, а потом комично поправив указательным пальцем до положения, из которого брал. Услышав, что разговор шёл о женщинах, он непроизвольно поморщился, но умело скрыл свою гримасу за активным пережёвыванием яблока. Янош предпочитал не говорить о том, за что ему иногда бывало, если не стыдно, то, как минимум, неприятно, а ещё чаще совестно. Например, о прошлых делах в таборе, оставленных жене с детьми или редких лажах с предсказаниями – короче говоря, обо всём, что он предпочёл оставить за океаном. Лишь вошедший мужчина избавил Яна от нужды что-то говорить, поэтому оставалось лишь ещё шире улыбнуться и небрежным движением откинуть волосы со лба, пожав плечами, мол, всё в жизни бывает.
Услышав обо всех фабричных проблемах, Ян удивлённо вскинул брови, в который раз понимая, что именно из-за такого большинство негласных цыганских законов предписывают не горбатиться на подобных работах. Варнас краем уха уже слышал о том, чем занимались на фабрике Эквинтона. Однажды ему довелось услышать разговор двух пожилых джентльменов о том, как из какого-то неведомого толи мха, толи плесени получали некий ‘блумер’. Прежде чем Ян избавил этих людей от наверняка утомляющей тяжести их кошельков, он почему-то запомнил, что лондонцы могут позволить кормить себя любой гадостью, которую нормальный человек с хорошо работающим инстинктом самосохранения даже в руки не возьмёт.
Информацию о возрасте Янош выслушал спокойно, подсознательно понимая, что для родителей дети всегда остаются бестолковыми в любом возрасте. Но от внимательного прищура не укрылось то, что Арон явно удивился. Видимо, поэтому он начал выдвигать такие успокаивающие версии.
- Спасибо вам огромное, я подсоблю всем, чем только смогу. – Оживился мужик, услышав, что деньги от него требовать не собираются. – Виделись мы с ним около фабрики, чёрт её подери. Я уже уходил со смены, а он уже крутился вокруг здания. И почему только я не прогнал его? А живёт Уильям недалеко отсюда, буквально на соседней улице снимает комнату. Я заходил проверять не вернулся ли он, когда шёл сюда. Я покажу, если нужно. – С готовностью отозвался рабочий, отступая к двери. – И он точно не мог загулять где-то надолго. Он у меня порядочный, не из таких, да и ещё у него девушка была. Они вот-вот собирались ко мне явиться на первое знакомство, да вроде никак договориться не могли.
Ян уже вставал со стула, пряча ещё одно яблоко в карман. Он косо посмотрел на мужика, который мялся у двери, расписывая все положительные качества своего сына, а потом перевёл взгляд на товарищей. Готовность Франца растерзать всех, кого мог просто назвать просящий помощи всегда впечатляла, но и отчасти пугала даже тогда, когда цыган точно знал, что в ситуации никак не замешан. Воображение и память рисовали вполне яркие и впечатляющие картины последствий того, как можно поплатиться, попавшись трактирщику под горячую руку.
- Я могу побыстрее сходить и посмотреть, что у его сына дома делается. Может, и найду что-нибудь, ту же его возлюбленную, если она вообще существует. А вот у фабрики я не уверен, что смогу долго крутиться, пока прогонят. – Сказал Янош достаточно тихо, но отчетливо, обращаясь к товарищам. Он не всегда понимал истинного значения словосочетания "быть полезным", но по наивности своей старался ему соответствовать.