Дверь «Пьяной Сирены» распахнулась от хорошего пинка, ахнула о стену, и полетела было обратно.
– Мрази! Ублюдки! Твари поиметые!
Под этот аккомпанемент из трактира выпорхнула… нет, не сирена, но создание куда менее мифическое. Коренастый растрепанный мужик – такими принято изображать ирландцев – совершил короткий полет и приземлился аккурат в лужу, обдав грязью дремлющего тут же бродягу, рыжую дворняжку и подол плаща лейтенанта-коммандера Британского военно-морского флота.
Лейтенант-коммандер посмотрела вниз. Потом на вход. Снова вниз. Хмыкнула. 
Сервис, однако. До двери проведут, да и выйти помогут.
И все же «еще одну из рода Сантар» не так-то просто было отвратить или, тем более, испугать, поэтому аккуратно обойдя барахтающегося забулдыгу, она ступила на порог.
Встретилась взглядом с вышибалой. Приподняла бровь в немом «Позволите?», а затем шагнула внутрь. 
Обеденный зал встретил такой крепкой смесью гомона, духоты и самых разнообразных запахов, что она показалась почти физической, ощутимой. Окинув помещение оценивающим взглядом, лейтенант-коммандер выбрала свободный столик у самой стены – в идеале, стоило как можно меньше мозолить глаза.
И все же, она привлечет внимание – Аленари знала это. Рослая, загорелая, в плаще с соболиным воротом – вечерок выдался промозглый, – с мужской тростью в руках. Сойти за свою даже не пыталась. Во-первых, бесполезно, не шлюхой же выряжаться, в самом деле? Это был бы последний гвоздь в крышку гроба собственной репутации. Во-вторых, ни к чему. Если мистеру Ферро так хочется задержаться в жизни ее сестры, то пусть принимает Аленари Сантар такую, какая есть.
И все же, несмотря на то, что пришла играть в открытую, дурой она не была – рукоять трости легонько поворачивалась, освобождая узкий стилетный клинок, в поясной кобуре своего часа ждал «миротворец», а под колетом, у правого бока куда более компактный «WG».
Добравшись до выбранного места, лейтенант сбросила плащ и расстегнула верхнюю пуговицу форменной куртки. Трость легла поперек стола, отчего девице-подавальщице пришлось приостановиться, дабы не налететь на фигурный набалдашник в виде львиной головы.
– Принесите-ка мне пинту портера, мисс. И, – между пальцев сверкнула монетка, когда Аленари поманила девушку наклониться ближе, – мисс, здесь ли сегодня ваш хозяин, мистер Ферро?
Девица растерянно моргнула. Видно с такими, как офицер Сантар ей в принципе иметь дело еще не приходилось, и она никак не могла пристроить подобную женщину в картину собственного мира. А заодно мира Арона Ферро.   
Ладно.
Для оживления мыслительных процессов Аленари вложила монету в женскую ладонь, и вопросительно приподняла брови, как бы настаивая «Ну?». Наконец, что-то в голубых глазах отмерло. Девчонка кивнула.   
– Вот и ладненько. Тогда передайте, что его ждет дама.
«…ну или кто-то, кто потенциально должен выглядеть как дама».
Откинувшись на скрипнувшую спинку стула, лейтенант-коммандер приготовилась ждать, когда мистер Ферро почтит ее своим вниманием. Она, конечно, не коты, но все же…

Когда ей того хотелось, Аленари Сантар являла собой просто образчик долготерпения со спокойствием. Вот и теперь она сидела, легонько поглаживая древко трости, словно бы не замечая гомонящих людей, духоты и любопытных взглядов.
Принесли заказанное пиво. А потом пожаловал и сам Арон Ферро. Ну, то есть пожаловал, конечно, давнишний вышибала, но затем оказалось, что это одно и то же лицо.
Лицо это – слегка кем-то подрихтованное – лейтенант-коммандер рассматривала прямо и беззастенчиво, так как, наверное, не пристало делать леди. Ну, леди не пристало и ходить в одиночку по портовым кабакам, вооруженным, как капитан Кастер при Литтл-Бигхорне, так что живем дальше. 
Первая мысль, которая посещала голову при взгляде на мистера Ферро – бойцовский пес. Был у нее такой в Индии. Он не мог похвастаться шелковым мехом лабрадоров Кристофа или родословной отцовских гончих, но при этом обладал храбростью достаточной, чтобы вцепиться в глотку тигру. Этот кураж Аленари давно и безошибочно научилась определять в собаках и мужчинах.
«Лили, Лили… – с какой-то даже веселостью подумалось старшей из сестер Сантар, – вот оно, значит, как. Не приглянулся тебе ни один из салонных хлыщей, из этих блестящих лабрадоров. Ну, Воробей, ну хитрюга. Представляю, как Алек взбесился…»
И все же то, как говорил владелец «Сирены» наталкивало на мысли, что сам он вырос не в трактире и не в порту. Так что тут, как раз, брат сгущал краски.
– Строго говоря, меня привело сюда желание познакомиться с вами. – Она слегка пожала плечами с видом «Ну что ж тут поделаешь, раз так случилось?» – Как оказалось, у нас есть общий друг, и вот, я пошла на поводу у любопытства собственного. 
Склонив голову, как бывало, когда лейтенант-коммандер про себя что-то прикидывала и решала, она улыбнулась:
– Меня зовут Аленари Сантар. Может быть, велите принести что-то для себя? Не люблю пить в одиночестве.
«…к тому же, я слишком часто это делаю в последнее время».
– Сказать по правде, уже давно не встречала такой неоднозначной фигуры, как вы, мистер Ферро. Моя сестра считает вас человеком весьма достойным. Брат предпочел подраться с вами в подворотне. А я просто не знаю, что и думать.
Она улыбалась, но глаза при этом оставались внимательными и серьезными:
– Вы ведь давно знаете Лилиан? С Индии, верно?

Важные переговоры. С важным гостем, вот оно как.
Аленари мысленно усмехнулась – как же сильно мистер Ферро очарован ее сестрой, если даже выходки Алека не заставили его послать к черту «еще одну из Сантаров»?
Тем временем, вокруг становилось все более шумно и душно – праздник по соседству набирал обороты, лишь вопрос времени, когда веселье превратится в поиск проблем. С портовым контингентом лейтенанту Сантар, конечно, дело иметь довелось, но драки явно не значились в списке сегодняшних дел.
Она поднялась со своего места. 
– Не возражаю.
Следуя за владельцем «Сирены» Аленари лишний раз порадовалась тому, как собственный мундир снимал с нее те условности, которым подчинялись незамужние женщины ее круга. В самом деле, не носи она нашивок, вся эта встреча чертовски бы усложнилась.
Вместо безликой съемной комнаты или какого-то огороженного эркера ее привели в жилую спальню – небольшую, просто обставленную, но по-своему занятную. На полках стояли книги – интересно, есть среди них итальянская поэзия? – на стене красовалась карта мира. К ней Аленари и подошла, отдав мужчине плащ и трость, но при этом все равно держась так, чтобы видеть его краем глаза – привычка вторая натура, а лейтенант-коммандер не любила терять малознакомых людей из поля зрения.
– Вы упомянули моего брата, мистер Ферро. – Глаз машинально цепляли отметки; проложенные маршруты, самый узнаваемый из которых – индийский. – Алека действительно сложно остановить, особенно, когда он защищает кого-то из родных. Он вспыльчив. Всегда таким был.
Голос звучал задумчиво.
– Вероятно, увидел вас рядом с Лилиан, решил, что вы смотрите на нее и видите… больше, чем друга. Но мой брат, конечно же, мог ошибаться.
Имея перед своим собеседником ощутимое преимущество – то, которое дала ей сестра – Аленари им беззастенчиво пользовалась. Она обернулась. Посмотрела на хозяина комнаты прямо и открыто, с совершенно искренним, чуть ироничным любопытством – без вызова, без осуждения, без подозрения.
– Верно?

Отец всегда говорил, что на любой простой вопрос можно дать простой ответ. То есть Арон Ферро мог сказать «да, верно» или «нет, неверно».
Когда же человек не желает давать простой ответ на простой вопрос… ну, что ж, это тоже своего рода признание.
Америки ей рассказ не открыл. Выслушав версии Лили и Алека, она понимала, что действительность, как обычно, где-то посередине – брат у нее тот еще фокусник, но для идиотской драки нужны двое. Однако, и у мистера Ферро самоуверенность в наличии – ожидать, что кто-то из мужчин-Сантаров просто «свалит в закат» это как бежать перед торнадо и кричать ему «Кыш, кыш, проклятый!». 
И все же он был прав – она пришла сюда кудахтать не над парковым и портовым мордобоем Алека. Она пришла сюда кудахтать над Лили. И ее дружбой с этим вот человеком. 
В роли то ли парламентера, то ли разведчика Аленари еще не слишком освоилась, и упоминание Вальдена слегка выбило из колеи – по крайней мере, брови дрогнули в неприкрытом удивлении.
«Черт, ну и паломничество мы устроили. Остался, так понимаю, Кристоф – заключительный аккорд под занавес».
Кого этот занавес накроет, думать не хотелось.
Взгляд как-то сам собой скользнул от лица собеседника ниже, к яркому пятну платка. Скользнул и остановился. Рассматривала его Аленари без утайки. Рассматривала и узнавала вышитый узор – такой же вился на платках собственных и даже на шелковом чадар-орни, который лейтенант-коммандер использовала дома вместо шали.
Она смотрела на платок. Затем в лицо Арону Ферро. Затем снова на платок. И лишь потом, улыбнувшись – своей этой понимающей и, наверное, фантастически раздражающей улыбкой, – кивнула: 
– Нет, все кошки пусть остаются по своим домам. Я действительно хочу поговорить о Лилиан.
Бросив последний взгляд на карту, Аленари в несколько шагов оказалась у стола и заняла предложенный табурет.
– Вы говорите, что глубоко обязаны ей – я хочу знать чем. Хочу знать, в чём ваш долг. Хочу знать, что вы видите в этой…
«…привязанности».
– …дружбе. Хочу знать, чего вы от нее ждете. Я пришла не для того, чтобы оскорбляться и пытаться подпортить вам улыбку, мистер Ферро. Прошу об одном – пожалуйста, пожалуйста – не кормите меня баечками о том, как «хорошо вы всегда относились к моей сестре». Мне достаточно лет, дабы знать, почему мужчины носят с собой подарки вроде этого, – она кивнула на красный платок. – И, да, джин. Думаю, джин отлично подойдет для этой беседы.

Отредактировано Alenarie Santar (26 марта, 2018г. 15:05:55)

«А что я, в самом деле, хочу услышать? Правду? Я ее знаю. Пусть в общих чертах, но знаю. Тогда зачем?»
Наверное, она пришла сюда понять, что именно сам Арон Ферро хочет делать с этой правдой. И может ли из всего этого получиться что-то кроме грандиозного скандала.
Пока с пониманием было так себе.
Зато джин оказался хороший – чистый, с крепким травяным «дымком». Она пила его, слушая про смерти, инвалидности неких друзей, попрошаек… в общем, все то, от чего у отца волосы бы встали дыбом, узнай он о причастности младшей дочери. В этом было что-то очень ироничное – пока старшие Сантары, гордо рассматривая свои карьерные и военно-морские дали, свято верили в сидящую под стеклянным колпаком Лили, сама Лили давно из-под колпака выбралась и вела собственную, временами весьма занятную жизнь.
Это был странный момент. Аленари так часто повторяла отцу и братьям, что сестра уже не ребенок, что она не больная дурочка, каждый шаг которой нужно планировать… но сама она только сейчас вполне осознала и приняла как факт – Лили выросла. Совсем. Очень скоро она уйдет в свою собственную, совершенно отдельную взрослую жизнь. Черт, да она уже туда уходит!
Что удивило особо – похоже, Ферро был ни сном, ни духом о том, что чувства его взаимны. Нет, серьезно? Да у Воробья на лбу все написано! Впрочем, мужчины в данных вопросах действительно бывали редкостными тугодумами. Упрощать же жизнь Арону Ферро лейтенант-коммандер не собиралась. Не для того пришла.
– Дуэль? Нет. Пожалуй, нет. Я не люблю повторять за собственным братом. Однако, не знала, что в миссионерской деятельности нынче набирают соучастников.
Это звучало как шутка, это было в какой-то мере шуткой, но у самой Аленари в голове отголоском звучало «…однажды, мы сильно поссорились, когда он в бешенстве убил человека». Она не стала тогда допытываться и выведывать подробности. И сидящего напротив мужчины не опасалась. По крайней мере, сейчас. Но тот факт, что Арон убил на глазах у сестры человека, эти его «не всегда честные заработки» заставляли искать особый смысл в самых невинных на первый взгляд словах.
И тем не менее…
– Я верю вам.
«Верю. За то время что вы знакомы, если бы ты хотел сделать нечто похожее – сделал бы уже».
– И надеюсь на подобное благоразумие впредь. Как бы там не складывалась ваша дружба, очень надеюсь, что вам не придет в голову предлагать моей сестре тайный брак, побег, «рай в шалаше» и весь этот чумной бред, которым пичкают девиц романы и пьески. Право слово, это будет, как минимум, неуважением к ее умственным способностям.
«…да и для вас подобное кончится могилой».

Может мистер Ферро и не любил сословную разницу, но сейчас свою нелюбовь он припрятал в карман – пил себе джин, рассуждал о рае в шалаше и невозможности переезда графской дочери в подобные хоромы. Ведомая скорее нитью разговора, чем желанием в чем-то убедиться, Аленари окинула помещение быстрым взглядом – м-да, не Порфири-холл, однозначно. В подобных комнатах ей довелось квартировать лишь единожды, пока они с Алеком ожидали очередного назначения в Австралии после отъезда из Индии.
Аленари пила молча. Пила и слушала. 
«Не «если». Не «если раздобыл бы дом». Когда раздобуду. Дом, значит. Финансы и слуг, и прочее…»
Какими способами сидящий напротив мужчина собирается все перечисленное добывать, оставалось тайной. Явно рассчитывает не на прибыль с разлива портера. Тогда на что же?
Она уже хотела как-то аккуратненько повернуть разговор в нужную сторону – аккуратненько в собственном понимании, разумеется, – но Ферро успел раньше и вот они уже каким-то образом обсуждали ее саму.
Сказанное льстило, что уж там. Хотя, Лили, небось, в описаниях расстаралась сверх меры, у нее ведь сестра и смелая, и умная, и целеустремленная, и бог знает какая еще. Не человек – сокровище. Аленари казалось, что соответствуй она представлениям младшей хоть вполовину и уже носила бы вице-адмиральские погоны.
Лейтенант-коммандер улыбнулась, залпом допив джин.
– Спасибо. Хотела бы пообещать, да вряд ли смогу – служба есть служба. Я уже получила новое назначение, поэтому берегите зубы, мистер Ферро.
Пустой стакан встал на стол, и она кивнула, мол, можно еще. Как всегда бывает из-за хорошего алкоголя, опьянение не било обухом, а подкрадывалось кошкой на мягких лапах. Аленари как раз вступала в ту стадию, когда свет делается мягче, мысли проще, а некоторые вещи говорить легче.
– Хотя, признаться, будь моя воля, и от последнего приключения я бы отказалась. Служба службой, море морем, но в офицерской школе не готовят к чокнутым фанатикам, вонючим, как рыбная свалка, островам, потусторонним уродам и всей этой бесноватой паранормальщине.
«А совсем скоро предстоит туда вернуться… ну, и кто теперь скажет что-то лестное о моих умственных способностях?»

То ли ее новый знакомый не слишком интересовался лондонскими скандалами, то ли вежливо сделал вид, будто буча, поднятая «Морнинг Мирроу» прошла мимо его внимания. В любом случая, Аленари была благодарна, что не получила любопытный или, тогда хуже, сочувствующий взгляд, что может говорить обо всей этой истории только со своей точки зрения.
Она сделала большой глоток джина – алкоголь быстро подточил привычную осторожность – и почти пропустила момент, когда на шее у Ферро блеснуло что-то. Цепочка? Медальон?
– Рассказывал. Форменный Бедлам. Хотя чему удивляться? В Индии вовсю бесятся туги, теперь, похоже, и в Лондоне каждый сопляк, который научился считать до десяти на латыни и чертить какую-то хрень на полу волен считать себя адептом таинственного культа.
За напускным пренебрежением она прятала настоящее отношение ко всему происходящему, но даже этой бравады стало не хватать, когда речь зашла о судьбе «Сильвер датчес».
– Каких фанатиков? Ненормальных, полагаю. – Улыбка вышла кривоватой. – Один из лейтенантов на моем последнем корабле вляпался в некий культ. Посреди плавания поднял бунт, со своими сторонниками перебил практически весь офицерский состав. А оставшихся притащили на остров… отвратительное местечко, надо сказать. Смердит похлеще рыбного рынка. Нас согнали в какую-то черную яму, хотели пустить кровь во славу… да черт его знает, на самом деле, во славу кого. Роль агнцев на заклании нам не слишком улыбалась, и… завязалась перестрелка. Кровь таки пошла. – Аленари взболтнула джин в собственном стакане; взгляд ее сейчас сделался почти отсутствующим. – А позже… позже что-то на их зов таки явилось. Правда, мы – те, кто выжил в стрельбе – с ним уже не повстречались. Убрались подальше от этого острова. Даже в открытом море шансов выжить было больше, чем там, да…
Лейтенант-коммандер сморгнула, словно возвращаясь мыслями к сидящему напротив мужчине.
– Признаться за прошедший месяц наверстать все лондонские новости я так и не смогла. Знаю только, что будто бы к берегам прибило корабль с обезумевшей командой. Неужели разум потеряли все до одного?

В море, конечно, случалось разное – особенно в нынешнем море, где это разное просто кишмя кишит. Бывали среди «дурных рейсов» загадки вроде той, что произошла с «Марией Целестой», когда, вроде, и команда пропала, и таинственно всё очень, но суммы страховых выплат наводят на вполне конкретные мысли.
А бывает вот так, как рассказал мистер Ферро. И такие вот истории оставляли неприятный осадок; не страх даже, а просто какое-то подспудное беспокойство, вроде того, что испытываешь, плавая в очень глубокой воде и не зная, как далеко до дна и кто там на этом дне может сидеть.
– Сожалею, – Аленари коротко отозвалась на упоминание о дяде; она и предположить не могла, что у владельца «Сирены» в этой истории может оказаться семейный интерес.  Упоминание «чертовых безделушек» вызвало определенные ассоциации, но лейтенант Сантар по привычке предпочла говорить о том, что видела сама. Даже, если виденного там не слишком много.
– Сказать по правде… не знаю. Если и были, то во время плавания они их прятали, а после бунта не до того стало уже мне. Наверное, знаете это чувство, – прежде чем допить джин, Аленари описала стаканом полукруг, видимо, призванный изобразить то самое чувство, –  когда на вас смотрит дуло винтовки – всё внимание стараетесь посвящать ему, а на блестящие цацки становится плевать.
В свое время она действительно старалась припомнить какие-то детали, хоть что-то полезное, но память услужливо сохранила в основном перестрелку, умирающего Росса Манро и чешуйчатую рожу Гейбла.
– Вы сказали «кроме одного счастливчика», – задавая вопрос Аленари скорее пыталась отделаться от собственных воспоминаний, – интересно, что в нем было такого особенного?

«Пока вроде мирный» звучало, конечно, восхитительно надежно, но в цыганах Аленари разбиралась еще хуже, чем в культах, поэтому предпочла оставить свои комментарии при себе. К тому же Ферро поглядывал на нее этаким взглядом… такое вот специфическое выражение лица, когда человек колеблется, не зная – стоит ли говорить то, что вертится на языке.
Лейтенант-коммандер, чье любопытство могло сравниться только с ее же самоуверенностью, молча выжидала, не желая спугнуть момент откровенности. И когда та все же последовала… Вот так оно, значит, сложилось. Никак не хочет угомониться вся эта кулонная история, то тут появится, то здесь напомнит о себе. До сих пор своей любимой частью Аленари считала вынос окон с помощью гранат и ни разу не легкой руки Джорджа. Черт, это, наверное, было зрелище! Даже как-то жаль, что не довелось увидеть… Впрочем, может оно и к лучшему, если бы что-то пошло не так и ее имя засветилось еще в этом скандале, то отец собственноручно вычеркнул бы не только из завещания, но и из списков живых людей. 
И все же мужчина рассмеялся, и тон Аленари подхватила.
– Нет уж, мистер Ферро, для городского сумасшедшего вы слишком гостеприимны. Образцовый городской сумасшедший просто обязан был бы напоить меня песочком из башмака.
Может, на этом стоило бы остановиться – пошутить, увести разговор в сторону. Но под влиянием джина границы допустимого в этой странной беседе стали будто бы шире. 
– А касательно этих половинчатых кулонов… не они ли случаем скопились в доме некого господина Марви? Да в таком количестве, что дошло до беды?
Лезет ли она сейчас не в своё дело? Ну, возможно. Хотя, почему это не в своё? Пока Арон Ферро общается с ее сестрой, очень даже в своё! Иначе в один прекрасный вечер под коньячок придется узнать, что у Лили на глазах еще и культистов каких-нибудь убивали.

– Виктория или Джордж, кто из них?
Аленари слегка улыбнулась, как-то неопределенно пожав плечами – может кто-то из них, а, может, и  нет. В молчании этом не было необходимости, и смысла-то особого – тоже, но… Просто Джордж своим был. Сидящий напротив мужчина – нет. Здесь и сейчас, она не чувствовала в нем угрозы; не был Арон для нее неприятелем или коварным проходимцем, просто он все еще оставался незнакомцем.
Хотя под джин сиделось с этим незнакомцем хорошо. Странно, но очень даже хорошо. В тепле, в этой маленькой, очень жилой и по-своему уютной комнате лейтенанта Сантар как-то чересчур здорово накрывало.
Разговор повернул к обросшим чешуей чудовищам, и слабая улыбка исчезла – еще после рассказа Джорджа, Аленари сложила два и два, получив в результате отвратительную, сосущую под ложечкой тревогу. Получила, потому что в этот момент Люк Гейбл перестал быть просто съехавшим с катушек идиотом, и сделался частью чего-то огромного, малопонятного и очень серьезного. Такого, что укоренилось в сердце самого Лондона, такого, чем персонально заинтересовалось чертово Посольство.
На мгновение ей захотелось рассказать всё – куда она отправляется через несколько дней, что будет там искать и как, дьявол побери, неуютно от этой перспективы. Как хочется ей прикончить бывшего третьего лейтенанта, как по-детски жутко от одной мысли о возвращении на тот остров. Но… нет. Нет, к черту, она все еще слишком трезва, чтобы просто разболтать назначение Адмиралтейства.
И когда это они перешли на «ты»? Впрочем, неважно.
– Ну, подстрелить тебя действительно могут, – честно призналась Аленари, – Алеку ты все еще не нравишься, да и отец с Кристофером в восторге не будут, если узнают. Но и сумасшедшим я тебя не считаю, Ферро. Не мне, знаешь ли, такими диагнозами разбрасываться. Потому что корабль в последнем рейсе я потеряла у острова, похожего на скотомогильник. И потому что лейтенант флота Ее Величества Люк Гейбл, – она не замечала, как кривит губы, скорее выплевывая имя, чем произнося его, – мой лейтенант, в конце всего этого безумия походил на какую-то обросшую чешуей жабу. Когда мы отходили от острова, эта тварь вылезла на берег и вопила что-то вроде «Ты сюда вернешься!». Ублюдок…   
Залпом опрокинув джин, Аленари зажмурилась на секунду, а затем качнула головой.
– Нет, Ферро, черта с два ты сумасшедший. Но пока тебя подкидывает, как в том особняке, я действительно не хочу, чтобы моя сестра была хоть на минуту втянута во что-то подобное. Уж не обессудь. Сперва разруби этот узел, а потом уж… - он неопределенно повела плечами, подразумевая то самое «потом», которое и раньше-то представлялось весьма смутно, а под влиянием джина и вовсе ушло в туман.