С опозданием раскрываются двери, легкой поступью за Поркупайном следует спутница. На лице ее играет улыбка, но глаза ее мертвы, а кожа бледна, и она, автоматически оправляя бесконечные складки странного платья, сопровождает его привычный обход вежливости. Он зовет ее Мавриной и с благосклонной улыбкой встречает замечания о созвучии их имен. Да, кузина его приятеля, да, из Уэльса. Она некрасива, но ее темные глаза сияют в праздничном свете, и молодость, а также некая рассеянность, заторможенность делают ее почти милой.
Ее рука в белой перчатке сжимает другую – поменьше, но также облаченную в перчатку. За Мавриной следует ребенок, девочка годков восьми, черноволосая и голубоглазая, почти как сам Поркупайн. В скоплении народа мистер Поркупайн порой ступает вперед, отгораживая своих очаровательных спутниц от людей, которые могли бы помешать их проходу. Все вместе они обходят зал, дабы сначала выразить почтение хозяину дома, затем – поприветствовать всех, кого за долгие двадцать лет Марвин успел узнать. Девочка скользит любопытным взглядом по кружащимся в центре зала людям: их странная труппа, увы, опоздала к первому танцу.
- Мне нужна книжка? – Маврина сначала не слышит девочку, но после склоняется, и та повторяет. – Мне тоже нужна книжка, как у других леди?
Маврина качает головой. Как бы между делом Поркупайн подступает к держащейся особняком группе людей: двум девушкам и сопровождающему их юноше. Одна из них юна и несдержана, другая же представляет для Поркупайна тот единственный интерес, какой способен заставить его прервать бесконечную череду репетиций перед очередным сезоном романтических постановок Бульвера-Литтона. А именно – она приглянулась сэру Говарду. Проникнутый живым интересом к этой экстраординарной мизантропичной личности, Поркупайн не сумел удержаться и не представиться бабочке лично, прежде чем растянуть нити паутины. Она производит на него странное впечатление: он ожидал увидеть юную генеральшу, девушку, быть может, чрезмерно властную, склонную к руководству. Такими он видел миссионерок. Она же, напротив, производит впечатление удивительно благовоспитанной барышни.
- Рад приветствовать вас, - Поркупайн улыбается, слегка прищурившись, и слегка кланяется сначала молодому мужчине, затем своей юной поклоннице, а после – Лилиан Сантар. Она вздрагивает при взгляде на него, и ему, может, хотелось бы думать, что дело в его черном галстуке-платке или чем-то подобном, но едва ли. Решение не целовать рук приходит как бы само собой. Вежливой улыбки достаточно, чтобы засвидетельствовать свое внимание.
- Позвольте представиться, Марвин Поркупайн. Вашей очаровательной спутнице, похоже, уже знакомо мое имя. Это греет мне сердце, - помянутое, сердце отзывается глухой болью, и Марвин на мгновение прикрывает глаза, а после вновь учтиво улыбается. – Имею честь сопровождать Маврину Чадвик, кузину моего хорошего знакомого и – Бетси Лурд , этого маленького ангела.
Его рука легко выныривает из-за спины и ложится на затылок девчушки. Светлоокая, та смущенно улыбается и вновь тянет Маврину за руку. Марвин полушагает вперед и продолжает тише:
- Она, увы, лишилась родителей, но, думаю, сегодня ей удастся покорить чье-нибудь доброе сердце, - он говорит с Альбином, но его глаза раз-другой, но встречаются взглядом с глазами юной девушки, кажется, Фанни. Она – его сегодняшний крючок, с которого Лилиан Сантар не должна сорваться. Стоит подарить поклоннице танец.

Мистер Поркупайн стоит, заведя руку за спину, и учтиво слушает все, о чем переговаривается милое семейство. Спор о божественном происхождении мира немного забавляет его, но внешность этого не выдает. Ни смеха, ни раздражения, ни удивления. Альбин, очевидно не ведающий, с какой легкостью люди порой выбрасывают собственные личности на свалки, не замечающий, что именно этому люди год за годом обучают своих детей, осаждает Фанни, а Поркупайн лишь лениво отмечает про себя, как забавны порой бывают люди. Думают, будто их жизнь так важна. Не хотят быть пищей для существ более высоких, развитых. Бессмертных. Это так забавно.
Он дает едва заметную отмашку Маврине и ее крохотной спутнице, и те, склонив головы, отчаливают, чтобы вернуться немного позже. Поркупайн ступает в бок и останавливается между Альбином и Лилиан, изображая живой интерес к беседе.
- Опровергнуть можно и факты, мисс. Какую-то тысячу лет назад люди полагали, будто бьющие в деревья молнии являются карой высших сил, что же теперь? Мир развивается, это замечательно видно по тому, как меняются декорации в пьесах классиков, - его губы украшает миролюбивая улыбка, а взгляд направлен куда-то сквозь собеседников. Или так только кажется? – Стыдно признаться, но я крайне мало знаю об этом…Дарвине, кажется? И слышал о нем только плохое. Может быть, вы сможете развеять мое предубеждение?
Поркупайн врал. Поркупайн врал так часто и умеючи, что едва ли мог бы выдать себя и сейчас. Он прервал милашку Фанни, а Лилиан так ловко переменила тему, что та почти и не заметила. Отлично сыграно, верно?
История про ежа позабавила его еще больше. Лилиан Сантар обещалась быть чуть менее простой, чем полагал сэр Говард, и это разожгло в Поркупайне азарт. Перекатив языком по небу, он склонил голову набок и ответил:
- Соболезную вашей потере. Смею лишь заметить, что дикобразы не «выпускают» иглы, как вы изволили выразиться. Они лишь отпускают их от тела с необычайной легкостью в том случае, если нападающий на них пес сам натыкается на них. Все же диким зверям не место среди домашних, вам так не кажется? – его тон становится более тихим, а еще будто холодным. Он сам ощущает это в ту короткую паузу, что повисает после его слов. Этот вопрос в такой компании слишком похож на сравнение. Изменение в звуковом фоне заставляет Поркупайна будто отмерзнуть, и он вновь выученно улыбается, заметно обращая внимание на смену музыки.
- Полагаю, такие прекрасные дамы имеют популярность у молодых людей. Могу ли я надеяться, что вы согласитесь танцевать со мной вальс? – он склоняет голову в сторону девушек, будто бы и не конкретизируя адресантку.