Мириам Рамзей (Miriam Ramsey)
О персонаже |
1. Полные имя и фамилия персонажа, возраст, раса
В настоящее время - Мириам Рамзей
Имя от рождения - Мириам Эрика Ричардсон
В промежутке между рождением и настоящим временем пользовалась именами - Мириам Ллойд и Мириам Норман
Человек
29 лет
2. Род деятельности
хирург в городской больнице
3. Внешность
Рост, вес: 160 см/53 кг
Телосложение: астеническое
Цвет кожи: кожа светлая, граничащая с бледностью
Цвет глаз: карий
Цвет волос: каштановый
Прототип: Вайнона Райдер
4. Способности и навыки
Врач по призванию, по образованию и по роду занятий. Блестяще знает хирургию, так же есть опыт в сестринском деле. Кое-какие навыки из аптекарского дела, по готовому рецепту порошок смешает.
Владеет базовая экстрасенсорика, проявление способностей в основном прикладного к медицине характера - эмпатия (иногда, когда пациент без сознания, может поставить диагноз, ориентируясь по собственному чувству чужой боли), предчувствие, обостренная интуиция (может почувствовать, что состояние кого-то из пациентов вот-вот ухудшиться, и успеть помочь до того, как будет поздно). Очень редко бывают вещие сны.
Как девушка из приличной семьи владеет базовым минимумом светской барышни - этикет, танцы, несколько пьес для клавесина, разговоры о погоде и литературе. Из языков - латынь и французский.
5. Общее описание
Родилась в семье банкира, входящего в совет Банка Англии. Мать умерла при родах, отец в воспитании дочери участвовал только тем, что оплачивал счета. Нельзя сказать, что отец не любил дочь, просто, финансовая система Британии требовала очень много внимания, а с воспитанием ребенка могут справиться няньки и гувернантки, их же для этого и наняли. Все няньки (целых две) и гувернантки (их было три) были образцовыми леди среди прислуги. Профессионализм под ледяной корочкой. Они исполняли свои обязанности точно и безукоризненно, но без эмоций. Мириам была очень чувствительным ребенком («Как мать,» - твердили все). Мириам задыхалась в этой эмоциональной пустыне. Во время прогулок в парке она иногда хватала за руки абсолютно незнакомых людей из толпы, чтобы впитать их эмоции. Это было ее воздухом, и потому все лекции «воспитанные девочки так себя не ведут» не имели никакого толка.
В тот день, когда Британия раскололась на кусочки, Мириам потерялась во время прогулки. Это было случайно, город охватила паника, толпы людей не понимали, что происходит, невоспитанная девочка опять попыталась кого-то схватить за руку, а потом гувернантка потеряла ее из виду. Мириам осталась одна блуждать по городу. Сначала ей стало страшно, что метающиеся в панике люди ее затопчут. Она решила, что в здании безопаснее, чем на улице, и начала искать, куда можно зайти. Так Мириам оказалась в городской больнице. Там, забившись в угол, Мириам несколько часов наблюдала больничную рутину усугубленную общегородским хаосом. На фоне эмоционального льда дома, все это казалось Мириам настоящей жизнью. Так она влюбилась в больницу. Потом Мириам нашли и вернули домой, гувернантку уволили.
В городе и стране зарождалась эра новых порядков, так что финансовая система требовала еще больше внимания, поэтому подписи на чеках стали единственным доказательством существования отца. Новая гувернантка была такая же ледяная, как и ее предшественница, так что эмоциональной оттепели в доме не наблюдалось, но теперь Мириам точно знала, где ее источник жизни. При каждом удобном случае Мириам сбегала в городскую больницу, где гуляла по этажам и наблюдала за происходящим. В доме к новому увлечению девочки отнеслись холодно, но это было лучше, чем ужасная привычка хватать незнакомых людей. Персонал больницы к блуждающему по коридорам ребенку отнесся сначала с раздражением, но отец выписал очередной чек, купив терпения и понимания к причуде девочки. Ожидалось, что детский каприз пройдет. Но с годами стало хуже. Подросшая Мириам уже не только наблюдала, но и пыталась помогать, попытки были удачными, у девочки были способности к медицине. К 15 годам Мириам освоила сестринское дело не хуже взрослых сестер милосердия.
В 18 лет Мириам решила учиться на врача, в качестве специальности выбрала хирургию. В этот момент отец осознал, что увлечение дочери зашло как-то слишком далеко, но разговоры «Я другого будущего тебе хотел» ситуации не изменили, а применять силу отец не стал, дочь была слишком похожа на мать, а ту он слишком любил. Таланта и непротивления отца для начала учебы оказалось мало, в Бримстоне после слов «хочу изучать хирургию» Мириам не допустили до сдачи экзаменов. Отказ был в категоричной форме: «Нет и точка. Нам тут нечисти и так хватает, девица-хирург будет через край». В Лондонском университете отказ был не такой категоричный, там не прозвучало «нет», сказали лишь про то, что хрупкой девушке не по силам хирургия. Это заставило Мириам задуматься, но не отказаться от идеи. В ставшей уже родной городской больнице девушка уговаривает главного хирурга взять ее в ассистентки, тот соглашается. За два года изучения хирургии на практике Мириан удается доказать, что она хоть и выглядит хрупкой, но не падает в обмороки в анатомическом театре и ей хватает сил резать человеческие ткани. Тогда Мириам позволили сдать экзамен в Лондонский университет. Так началась официальная учеба Мириам хирургии. Оставался только один неудобный момент, лекции по хирургии были мужским клубом, Мириам оказалась там единственной девушкой, к тому же незамужней. Чтобы хоть как-то сгладить ситуацию, Мириам спешно выходит замуж за сына еще одного из членов совета Банка Англии.
Брак получился пустышкой. Вальтер Ллойд – новоиспеченный супруг – в своей жизни имел только две страсти – покер и опиум. И кто-то верил, что женитьба его исправит. А для Мириам брак был лишь дополнительным экзаменом на пути к мечте о хирургии. Поэтому супруги просто не мешали друг другу жить.
В свободное от учебы время Мириам продолжала помогать в городской больнице. Однажды, к ним принесли девушку в лихорадке и с исполосованной плетью спиной. Когда Мириам делала ей перевязку, она вдруг почувствовала, что девушка – это какой-то огненный клубок эмоций и противоречий. Заинтригованная Мириам постаралась найти общий язык с пациенткой и выяснить, кто она и откуда. Пробившись через стену подозрений, Мириам выяснила, что девушка была ученицей ведьмы, но сбежала, потому что не хотела становиться такой же, и теперь ей некуда идти. Мириам предложила ей место горничной у себя в доме. Так в пустоте «семейного гнезда» Ллойд появилась искра жизни.
Ничего хорошего в итоге не вышло. С появлением новой горничной Мириам начали сниться странные сны. Она видела связанную цепями ведьму, которая сверкала глазами и повторяла как безумная: «Верни медальон, я душу за него продала». Мириам сделала несколько попыток что-то выяснить у своей новой горничной, но та лишь опускала глаза, а потом она и вовсе начала шарахаться от Мириам. О причинах такого поведения долго гадать не пришлось, в один из дней экономка поставила Мириам в известность, что горничная явилась вся в крови и упала, едва переступив порог. Осмотрев девушку, Мириам обнаружила следы неаккуратно сделанного аборта, но помогать было уже поздно. Девушка умерла, не приходя в сознание. Недостающие детали выплыли довольно быстро, отцом ребенка был мистер Ллойд. С учетом того, что брак был пустышкой, Мириам была готова его простить, вот только он зачем-то взял и застрелился. Скорей всего его приговорила одна из его страстей, хотя, конечно, муки совести тоже нельзя сбрасывать со счетов. Как и другие мелочи. Обыскав вещи умершей горничной, Мириам нашла тот самый медальон, который требовала ведьма из снов. Мириам выбросила его в Темзу, и сны прекратились.
Начались кошмары наяву. Смерть от неудачного аборта в доме хирурга – это уже плохо, а если еще добавить, что хирург – она же обманутая жена, а муж найден с пулей во лбу, то ситуация совсем неприятная. Мириам пришлось отбиваться от обвинений. Так в ее жизни появился адвокат Чарльз Норман. Процесс был длинным, так что возможностей хорошо узнать друг друга у клиента и подзащитной было много. Все обвинения с Мириам были сняты, ее признали жертвой обстоятельств. А через пару месяцев она стала Мириам Норман. Этот брак был основан на взаимном интересе, так что вполне мог бы стать счастливым. Вот только Чарльз ввязался в крупный судебный процесс, где было очень много заинтересованных лиц, один из которых, в припадке неудовлетворения направлением движением дела застрелил адвоката противоположной стороны. Так Мириам осталась вдовой во второй раз.
Разбираясь со своей личной жизнью, Мириам ни на минуту не забывала о своей первой любви – медицине. Она продолжала учиться и проводить все свободное время в больнице. В итоге она успешно защитила диплом и свое право называться врачом-хирургом. О месте работы вопрос не стоял. Больница давно уже была родной.
Жизнь вроде как должна была войти в колею, но тут опять подвел случай. Младшего сына дипломата угораздило забрести в места, претендующие на звание изнанки Лондона, результатом стало ножевое ранение и прощание с содержимым карманов. Но умереть не удалось, кто-то из местных жителей проявил жалость, и донес тело до крыльца больницы. Необычный пациент достался Мириам. Он выжил и полностью выздоровел. Юноша оказался поэтической и эмоциональной натурой, в приступе: «Она ангел, она достала меня с того света,» - он решил жениться. Лорд Рамзей – отец его – от такого решения чуть волос не лишился. Как-то сгладило ситуацию то, что сын был младший, старший наследник таких фортелей не выписывал, а Мириам – если соскоблить грязь в виде двойного вдовства и увлечения хирургией – дочь банкира из совета Банка Англии. Свадьба состоялась. Новый муж притягивал Мириам своей живостью и эмоциональностью, она даже задумалась о том, что стоит уделять чуть больше времени браку и чуть меньше больнице. Вот только мысли делом дополнить не удалось. Приятели по клубу уговорили Уильяма Рамзей поучаствовать в охоте на лис. Не то, чтобы он любил такие развлечения, но иногда все же стоит уделять внимание светским мероприятиям. В итоге несчастный случай. Застрелен. Мириам осталась трижды вдовой.
Теперь в жизни Мириам точно осталась только одна страсть больница. Она ушла с головой в работу. В свободную минуту Мириам посещала вольным слушателем лекции по медицине, и не только по любимой хирургии, но и, для расширения кругозора, по другим специальностям.
Несколько дней назад в жизнь Мириам опять вмешался случай. В больницу принесли пациента в тяжелом состоянии. Он не помнил, кто он. При нем не было никаких вещей, только медальон, который он стиснул в руке до кровавых порезов на ладони. Медальон как два капли воды копия того, который Мириам когда-то выбросила в Темзу.
Об игроке |
6. Способ связи
почта в профиле работает
7. Пробный пост
Древний пост с одной антиутопии, ничего свежее из близкого к теме ролевой не нашла. Готова написать пост на заданную тему, если надо
Холодный пронизывающий до костей ветер усилился. Гелла поправила шарф, пытаясь по лучше укутаться в эти пол метра шерсти... как в паранджу по линию глаз, в идеале... а можно и полностью все лицо, и пускай будет ничего не видно. Гелла и так придерживалась маршрута лишь только благодаря рефлексам: прямо, прямо, до перекрестка там направо и прямо еще квартал, главное не спешить - бегущий человек вызывает подозрение, машинально оглянуться, убедиться, что вокруг никого нет. Что было вполне логично: около часа назад была почти повсеместная пересменка, так что большая часть взрослого населения либо на работе, либо отсыпается после ночной смены, занятия в школе тоже уже начались. Так что в это время на улице могли находиться лишь патруль, единичные экземпляры "задержавшихся на работе и не успевших добраться домой после ночной смены" да сумасшедшие. Номинально ко второй категории относилась и Гелла. Ее смена, ее в какой-то момент начавшая казаться бесконечной смена в госпитале завершилась сорок минут назад. Завершилась спокойно, как это не странно. Ее не уволили после вчерашнего рассказа про странный вызов: "Приехали, поднимаюсь, в квартире одни трупы, иду к машине, водитель мертв". Ее даже не пытались в чем-то обвинить или упрекнуть, и даже поинтересовались, а сама она как и все... о происшедшем как будто забыли... Ну, да, на фоне взрыва в больнице ее рассказ смотрится жизненной мелочью. Или, может быть, отсутствие выговора - это затишье перед бурей. Как бы там ни было, выяснять, почему у начальства не возникло к ней вопросов, Гелла не стала, руководствуясь принципом "глядишь и правда, все обойдется, а излишним мельтешением можно лишь все испортить". Дождавшись окончания своей слишком длинной смены, Гелла отправилась... нет, не домой, хотя хотелось. Дождавшись окончания собственной смены, девушка поспешила в штаб-квартиру сопротивления по пустым утреннем улицам, по которым в такое время ходят лишь патруль, возвращающиеся со смены и сумасшедшие. И хотя de jure Геллу можно было причислить ко второй категории, сама себя девушка мысленно записывала в третью. За ночь в госпитале она несколько раз прокрутила в голове события этого странного вечера: кровавые рисунки, ад за окном, красный клоун, незнакомцы, представившиеся ангелами, - безумство, галлюцинации на фоне недосыпа, не иначе. И вот уже через полчаса она в этом убедиться: доберется до штаб-квартиры, увидит, что внутри никого, поцелует дверь, и окончательно поймет, что все вчерашние события - бред больного сознания. Или не бред... В любом случае, способ проверить был только один: закрыв шарфом лицо от ледяного ветра, Гелла продолжала шагать вперед.
Затерявшись где-то между собственными мыслями, попытками не заснуть и борьбой с холодным ветром, Гелла не заметила идущую на встречу ей старушку и чуть не врезалась в нее. В последней момент опомнившись, девушка сделала шаг в сторону за мгновение до столкновения... И вдруг старушка начала оседать на асфальт. Наверное сработал какой-нибудь из выработанных за время училища и работы в госпитале условный рефлекс, но Гелла умудрилась во время поймать старушку, не дав той приложиться головой о застывший антрацит. Рефлекс сработал и теперь Гелла стояла посреди улицы, удерживая руками бессознательную незнакомую старушку.
"Больной безумный мир," - пронеслось в голове у девушки, прежде, чем явно бастующее в это утро сознание соизволило выдать ответ, что делать.
В нескольких метрах от "места событий" обнаружился небольшой относительно закрытый от ветра сквер, дотащив до которого старушку и пристроив ту на скамейке, Гелла принялась искать в сумке нашатырь и вату...
На приведение старушки в чувство ушло порядка пяти минут, еще порядка десяти минут ушло на выяснения обстоятельств в духе "девушка, кто вы такая, и что, собственно, произошло". Флегматично реагируя на расспросы старушки, Гелла мысленно вела ожесточенные бои с собственной совестью, именуемой чувство долго, здравым смыслом, а может еще чем-то выползшим вдруг с периферии сознания и вздумавшим учить жить.
- Цигель-цигель, фюу-и, опаздываешь, дорогая, не хорошо заставлять товарищей ждать, - начал внутренний голос и тут же, противореча сам себе, продолжил в другом тоне, - старушку нельзя так оставить, где гарантии, что она снова сознание не потеряет... К тому же нельзя исключать, что вчерашние события тебе примерещились, а значит, спешить некуда... А старушка, вот она реальная, и нельзя ее так бросать, медик ты, все таки, а ли уже нет... Ну, а куда ее? С собой что ли? В больницу, куда же еще. Ага, сейчас, только вспомню, в какой из городских сейчас, после вчерашнего взрыва с центральной, есть свободные места да персонал, готовый отвлечься от покалеченных взрывной волной ради обморока... Но ведь в больницы ее хотя бы покормят, ну, или хотя бы раствор глюкозы дадут... А у тебя что глюкозы с собой нет? Может где-то и была, а вдруг диабет у нее, а даже если нет, все равно не панацея, все равно уже к вечеру может сознание потерять... И что от того, что ты сейчас с ней тут сидишь, ей все равно легче не станет. К тому же, цигель-цигель, фюу-и, опаздываешь, дорогая, - как бы зациклившись, вернулись мысли к отправной точке.
Кое-как найдя компромисс с собой, Гелла извлекла из сумки кошелек и отдала старушке половину имеющейся там суммы (по крайней мере, на простенький ужин ей хватит), отмахнулась от вялой попытки отказа ("я одна живу, а на работе аванс скоро обещали, не пропаду,"), пожелала старушке беречь себя и собиралась было продолжить "свою прогулку сумасшедшего". Но не успела Гелла отойти от скамейки на несколько метров, как ее окликнула старушка:
- Девушка, подождите, вы записную книжку обронили.
Гелла обернулась, рядом со скамейкой на земле, действительно, валялся какой-то блокнот в темной обложке, вот только Геллиным он точно не был.
- Девушка, записную книжку потеряли, - зачем-то еще раз повторила старушка и потянулась поднять блокнот с земли, видимо, чтобы потом, догнав Геллу, вручить ей ее "якобы потерянную вещь"
"Не надо лишних движений, после обморока надо хоть пару минут покоя."
В несколько быстрых шагов Гелла вернулась обратно и, опережая старушку, подняла с земли блокнот.
- Вот, девушка, хорошо что не успели далеко уйти, а так бы потеряли свой ежедневничек, а там, наверное, информация для работы нужная.
- Ага, - чуть помедлив, согласилась Гелла, решив, начни она сейчас объяснять, что блокнот не ее, разговор еще затянется. Уж лучше взять этот несчастный ежедневник с собой, а потом, либо вернуть его владельцу (если на титульном обнаружатся его координаты), либо можно на обратном пути "забыть" этот блокнот на этой же самой скамейке, глядишь хозяин сам его найдет.
Решив так, Гелла запихала ежедневник в чемоданчик и, еще раз попрощавшись со старушкой, направилась дальше в сторону "секретного места сбора сопротивленцев".
До условленного времени оставалось порядка пяти минут.
"Опаздываю," - мысленно констатировала Гелла, - "впрочем, не намного, тут осталось идти двадцать минут, а если угол там вот срезать, так вообще десять. Хотя там открытая местность, холодно будет идти, а десять минут погоды не делают..."
- Гел! - послышалось девушке, что ее кто-то зовет.
- Халлер! - убеждая, что не послышалось, окрик повторился.
Гелла обернулась на голос и заметила в паре метров от себя мужчину с очень знакомым лицом, которое девушка никак не могла вспомнить, где видела. "Значит, кто-то из пациентов," - сделала вывод Гелла, - "только этого сейчас не хватало."
- Доброе утро, - в противовес мыслям постаралась изобразить как можно более доброжелательный тон девушка.
- Привет, Гел. Давно не виделись, почти со времен той истории. Как жизнь?
"Минуту назад были лучше," - мелькнуло в голове у Геллы, девушка вспомнила, откуда она знает своего собеседника.
- Нормально, - вслух же отозвалась девушка.
- Спешишь куда-то?
- Так, немного. К знакомой. Она третий день с температурой лежит, а в больницу обращаться не хочет, упрямиться. Так надо хоть зайти посмотреть, что с ней. А не то доведет ее упрямство до того света, - на ходу сочинила более ли менее правдоподобную историю, - она вон в том доме живет, - махнула рукой Гелла, мысленно скрестив пальцы в надежде, что ее виз-а-ви надо в другую сторону. Но нет... неудача.
- Нам по пути, - отозвался ее собеседник.
Путь до "как бы нужного" дома прошел в разговоре из дежурных вопросов и перебирании вскользь немногочисленных общих знакомых. У "вот именно этого подъезда" Гелла прощалась со своим неожиданно свалившимся на голову провожатым и вошла внутрь.
"Ну, думаю, через десять минут он будет от сюда далеко, и тогда можно идти," - подумала девушка, когда за ее спиной захлопнулась дверь. Прислонившись в стене, Гелла застыла в ожидании.
Подпирать стену в тишине было скучно. В попытках хоть чем-то себя занять Гелла извлекла из сумки случайно оказавшийся у нее ежедневник в темной обложке и принялась его изучать на предмет информации о владельце. Ни фамилии, ни имени, ни адреса обнаружить не удалось. Зато были цифры, похожие на номера подразделений, на координаты, на шифр, код к которым не известен, а еще были записи - заметки на бегу: телеграфный стиль со странным содержанием...
Где-то на верхнем этаже хлопнула дверь. "Ой," - опомнилась Гелла, и запихав дневник обратно в чемоданчик, выскользнула на улицу, успев до того, как ее заметил кто-то из жильцов.
"Вот тебе и десять минут," - посмотрев на часы, девушка обнаружила, что опаздывает она теперь уже на полчаса.
К счастью, оставшаяся часть маршрута прошла без неожиданных встреч и уже через пятнадцать минут, Гелла стояла перед дверью одной из конспиративных квартир.
"Так что, есть там кто, или мне весь вчерашний вечер примерещился," - подумала девушка и постучала по дверному косяку.