- Похож на мамин, - с приятной улыбкой, Лилиан приподняла фарфоровую чашку повыше к глазам, рассматривая позолоченные ободы. - Но ведь это наверняка выбирал не ты, - сестра лукаво посмотрела на брата, - Ты никогда не тяготел к фарфору.
Был поздний вечер, и капли дождя за окном собирались в ручьи. Сантары проводили время за пустыми светскими разговорами, по сути дела не обсуждая сейчас ничего важного или тяжёлого. Не хотелось снова касаться темы странного поведения отца, пропавшего коробля Аленари и прочих тревожных новостей, что жужжали в Лондоне назойливыми насекомыми. Дождь обернул дом в уютный кокон: горел камин, два канделябра со свечами стояли на столе, они пили чай с молоком и говорили о пустом. Просто отдыхая, как дети спрятавшиеся под одеялом и наивно считавшие, что внешний мир их тут не тронит - в тепле и темноте.
Может и не верили, но нарушить иллюзии не могли, просто наслаждались.
Лили с тихим стуком поставила чашку назад на стол и посмотрела на Вальдена, ворошащего угли в камине. Время перевалило за 11 вечера, Эмили и её няня давно спали, из слуг ночные бдения господ сторожил только камердинер, по совместительству секретарь и помощник, брата.
А они всё не могли, не хотели заканчивать его, наслаждаясь минутами покоя. Как раньше... когда-то очень давно...
- Ты знаешь, я всегда поражалась детской фантазии! На днях я возвращалась мыслями в наш родной Помфри-холл, когда ещё не было культистов. Я чётко помню все коридоры ещё времён матери, старый гобелен, картинную галерею, дубовую лестницу. Если дать мне карандаш (я уверена!), я набросаю тебе как в твоей комнате стояла мебель и где ты прятал Френка. Ты ведь помнишь ежа Френка, что ты принёс из сада? - Лили весело рассмеялась, удобнее устроившись в кресле. - Но знаешь, что удивительно, куда-то сюда приплетаются мои детские фантазии. Я уверена, что когда-то придумала себе всяких чудес, а теперь они стоят в голове, будто воспоминания. Например, мне вот до сих пор чётко видется, будто бы ты поднял в воздух своих солдатиков и устроил прямо над головой новый игрушечный Ватерлоо. Вот не поверишь, вроде придумала, а в голове так чётко! - Лилиан отвлеклась налить ещё чая, и не заметила, как брат отвёл глаза. - Я была месяц назад на лекции профессора Бенингтона в Бримстоуне. Это просто потрясающе светлого ума джентльмен! Я давно так не вдохновлялась темой, что мне совершенно чужда, но его манера речи, все эти эпитеты и хороший юмор не могли оставить равнодушной! Так вот, он рассказывал о удивительных свойствах нашего разума. Сетовал, что сейчас, не то что в его молодость, люди любой самообман принимают за вмешательство потусторонних сил. Что человек может во многом убедить себя, убедить настолько, что уши, глаза, всё его тело поверит в то, чего нет. Собственно, лекция была о диагностировании настоящего сумасшествия, я пошла её послушать из-за леди Эванс. Ты наверное знаешь, бедняжка...
Лили прервалась на полуслове, удивлённо замерев и распрямив спину. Ей показалось, что в глубине дома она услышала женский голос, будто бы напевающий мотив. Но потом шум дождя о окна усилился и наваждение пропало. Лили тряхнула головой и, прикрыв ладошкой рот, зевнула, глянув на большие напольные часы в углу.
- Вот. Вот я ходячее подтверждение всех этих теорий! Чуть-чуть за одинадцать вечера, и слышится всякое.

Лилиан привыкла верить мужчинам своего дома, если только это не были моряцкие выдумки Алека, потому просто приняла версию Вальдена и снова отпив из чашечки. Дом... он должен быть таким - уютным и лишённым переживаний, а не то, во что превращалось их лондонское поместье и Помфри-холл. Чёрные тени спускались в родные коридоры, и Лилиан с затаённым страхом вспоминала иногда, как ей чудились крики в ночи. Пусть они бы ей только чудились!
- Да, бедняжка так и не покидает поместья. Мне пока не удалось уговорить графа Эванса взять её со мной на прогулки. Мне кажется, граф слишком жесток, - Лилиан нахмурилась, не одобряя поведение партнёра отца. Она позволяла себе такие разговоры только в кругу близких. - Конечно, он надеется на выздоровление дочери и её дальнейший брак, а потому не хочет ненужных слухов. Но запирать её в клетке четырёх стен, будто дикого зверя, это бесчеловечно.
Лилиан допила свой чай и привстала долить в заварничек воды, как ей опять послышалась песня. На этот раз девушка подняла голову, вслушиваясь. Это было очень странно, но на этот раз доносящийся откуда-то издали голос не пропал в то же мгновение, как появился.
- Может быть Эмили проснулась и няня решила убаюкать её? - рассеяно спросила Лилиан, отставляя посуду. За дверью раздались звуки шагов и голос опять стих. - Иногда дети бояться гроз и ливней...
Шаги были всё четче и закономерно закончились вежливым стуком в дверь.
- Ваша милость, - камердинер появился в проёма с керосиновой лампой в руке, - Прошу прощения, сэр, но возникла сложность, сэр. Похоже ветер открыл окно в комнату, приготовленной для леди Лилиан, и туда налило много воды. Я сейчас подготовлю новую комнату, но это займёт не менее десяти минут, и стоит, я думаю, разбудить Лизу, чтобы она помогла Её милости подготовиться ко сну.
- О, не стоит беспокойства, я справлюсь сама. Мистер Барнеби, вам не слышалась песня?
- Песня, миледи? Да, я слышал, что кто-то пел, но мне казалось, что это вы, - с вежливым удивлением ответил камердинер, - мне говорили, вы прекрасно поёте.
- Нет, это была не я... Наверное няня Эмили всё-таки решила успокоить её на ночь. Вальден, возможно стоит проверить спит ли она, если ребёнок напуган дождём, ей не будет лишним внимание отца. Мистер Барнбери, главное подготовьте ночной гардероб, и я справлюсь сама.
Камердинер коротко поклонился и ушёл, и Лилиан повернулась к брату.

Отредактировано Lilian Santar (22 сентября, 2017г. 12:53:03)

Сидеть в гостиной одной было грустно, вместо уютного очага лицо поворачивалось к окну, по которому плакал дождь, а дом из полного жизни становился пустым, тихим и холодным. Лили выдохнула и встала, решив подняться в изначально приготовленную для неё комнату и проверить, всё ли из её вещей забрал мистер Барнбери. Подхватив со стола один из канделябров, девушка неспешно пошла наверх. Сонные коридоры, шум дождя, запах воска от свечей... Лили сейчас подумала, что невероятно устала и действительно хочет спать. Придававший сил разговор с братом закончился и сразу пришло осознание, как же сильно она устала.
Видимо, мистер Барнеби был всецело поглощён быстрой подготовкой комнаты, потому как с ним Лилиан не пересеклась. Она зашла в гостевую комнату, окно которой было уже закрыто, и действительно увидела промокшие занавески и палас. пройдя вдоль трюмо и комода, просматривая, не оставила ли она тут гребня или украшения, Лили обратила внимание, что мокрый след на паласе немного странной формы. Он делал плавный поворот от окна и дальше у двери в соседнюю комнату. Будто бы лужа странным образом потекла туда. Насторожившись, Лили тихонько открыла дверь анфилады гостевых комнат и прошла дальше…

Свет в коридорных бра уже затушили и не видно было бы даже серванта, попадись тот на пути. Но когда Вальден повернул в коридор, ведущий в комнате дочери, в его конце у окна он сразу увидел женский силуэт, прикрывавший дверь Эмили. Буквально секунда, он замер у проёма окна тёмной тенью, а потом метнулся в дверь напротив, в анфилады гостевых комнат.

Лили шла медленно чётко по мокрому следу. Тот потихоньку становился меньше, не таким чётким, но уже было совершенно понятно, что натекло не просто из окна. Это кто-то в тяжёлой промокшей одежде (может плаще, а может и платье), залез в окно и пошёл, вместо коридора для слуг, по гостевой анфиладе. Лили шла, всё больше напрягаясь, и думая, что, наверное, это воры.
И тут дверь очередной смежной комнаты распахнулась и в комнату вошла женщина. Было темно, но та замерла у самого окна, и тусклый свет улицы выхватил половину бледного и ужасно знакомого лица. Лилиан спешно попятилась назад, воскликнув, а Элинор или нечто столь ужасно похожее на Элинор, распахнула окно и прыгнула, будто бы это был вовсе не третий этаж. Лили же буквально примёрзла к месту не в силах сделать хоть шаг. Быть не может… Не может быть!

"Не может быть!", - всё повторяла себе Лили, но память навязчиво роптала о том, что в современном мире может быть и не такое. Когда к ней, перепуганной и бледной, бросился Вальден Лили смогла лишь кивнуть, не находя правильных слов. Слов о том, КОГО она видела.
- Я... да, брат, всё хорошо, но мне кажется...
Лили лепетала слишком тихо и неуверенно, а мир вокруг нёсся слишком стремительно. Появился и исчез в проёме Барнеби, дёрнулся и побежал в сторону брат, а Лили старалась сказать, чтобы поверить самой себе - это было Элинор.
- Вальден, постой! - она метнулась за братом, но остановилась у окна. В мокром, освещённом проулке никого не было. И ничего. Ни крови, ни тела, ни женщины. - Вальден!
Девушка догнала его уже у детской комнаты, когда тот быстро распахивал дверь. Маленький свёрток одеял на кровати завертелся и с капризным хныканием проснулся.
- Папа? - спросила Эмили, как-то недоверчиво. Лили тихо ступала за братом, - Папа, а мне мама снилась. Она пришла из Рая и спела мне колыбельную.
Шаг и Лили замерла, всё также сжимая канделябр. Его рыжие огни танцевали по маленькому личику, сонному но озарённому спокойной улыбкой. Может быть...
- Детка, разве колыбельную тебе пела не няня? - ласково, но с дрожью в голосе спросила Лили.
- Мисс Тиффани спит. Мама сказала, что все спят. А мы сейчас спим, папа?

Лили не могла передать, какой страх её охватил в тот момент. Хоть внешне лицо её застыло мраморной маской, внутри неистово колотилось сердце. Что пришло к её племяннице этой ночью? Что пело песню? Это был не призрак ,а существо из плоти и крови и с лицом Элинор. Это была Элинор?... это могла быть Элинор? Она не могла ответить брату ничем, кроме тревожного смятения. Ответ на вопрос казался близким, но будто ребёнок перед жуткой тёмной дверью, Лилиан боялась посмотреть за порог. А ребёнок говорил, беспечно и даже радостно, что почему-то пугало девушку ещё больше.
- Нет, я первый раз такой сон видела. Но мама всегда наблюдает за нами. Так мне отец Франциск сказал. Что она с небес за нами наблюдает. И я видела, она иногда смотрит на нас, когда мы с мисс Тиффани гуляем. А мисс Тиффани говорит, что я придумываю, но я ничего не придумываю…
Лили слабо нащупала стул и медленно села, отставив канделябр на тумбу. Мёртвые не возвращаются… или возвращаются? Настоятель Микаэль говорил как-то, что такое возможно. Что такое аморально, но возможно. И жутко.
- Вальден, - слабым голосом сказала она из своего угла. - Я её видела. Я её Тоже видела…
Больше слов не нашлось. Они смотрели друг другу в глаза, блестящие искорками в темноте комнаты, озарённой лишь канделябром, и не знали, что сказать сверху этого.
За дверью послышались стремительные и уверенные шаги. Барнери зашёл в комнату чеканно и стремительно, что выдало в нём бывшего военного. Лили очень странно успокаивал и такой шаг и такая чёткость. Более осязаемые, более понятные, чем молчаливый мрак комнаты.
- Ваша Милость, простите, что потревожил. Мы не смогли найти нарушительницу, но тут есть, на что вам взглянуть, - камердинер стоял в проёме мокрый насквозь, но всё такой же собранный и решительный.
Лили поднялась, и прошла ближе к кровати Эмили.
- Ступай, Вальден. Эмили, я, конечно, не мама, но давай я спою тебе колыбельную и мы ляжем спать, хорошо?...
Когда Вальден выходил из комнаты дочери, в спину ему зазвучали звуки колыбельной. Другой, другим голосом, другого мотива.
- Ваша Милость, - продолжил Барнеби, пока они шли по коридору, - Я не знаю, как эта женщина смогла, но она пробралась в дом прямо с улицы. Я имею в виду, прямо через окно, сэр. Это моя оплошность, я увидел в темноте лужу, но подумал ,что это просто натекло из-за дождя. Я уже позвал патрульного и они осматривают закоулки. Но сэр, простите, я оторвал вас не для этого. Из дома пропала вещь, сэр. Я разбудил Лизу, и она проверила всю комнату, что готовилась для миледи Лилиан ещё раз, и обнаружила что оттуда пропал кулон Её Милости Элинор.
Барнеби не знал ничего о прошедшем разговоре и о страшных подозрениях. Он просто по деловому рассказывал о краже, как он считал.
- Я с завтрашнего же утра сообщу по ломбардам его описание, мы сможем вычислить вора.