Игра в слова – материя очень тонкая и чувствительная. Не та интонация, лишний звук почти все может поставить победителя в положение проигравшего или наскучившей игрушки. Кристофер это всегда это знал и всегда играл прекрасно. Прекрасно, но собеседники зачастую были другими. Не такими. Изредка неплохими игроками, еще чаще ужасными. Но играть подобным образом с демоном Кристоферу не приходилось ни разу.
Ему казалось, что сердце будет биться в груди как сумасшедшее, что Гидеон  его непременно услышит, что что-то пойдет не так - в конце концов, краткое обсуждение этой части плана было очень кратким, есть, где ошибиться. Это действительно было сложно, как и сложно объяснить Роланду Сантару откуда его столь примерный наследник так хорошо знает демона и почему за столько лет ни разу не удосужился упомянуть о подобном знакомстве.
Впрочем, сейчас им это было только на руку – вряд ли бы Клэйрка удалось бы выманить, постучи к нему незнакомец с ведьмовским артефактом. Кристофера всегда учили, что людей не нужно заставлять, надо лишь заинтересовать и немного подтолкнуть. Тогда они сами протянут руки в кандалы, не успевая вовремя заметить раскрытую змеиную пасть, в которую добровольно ступили.
Эта была рисковая стратегия на прогнозирование и удачу, но Сантар считал себя неплохим манипулятором, по крайней мере на уровень выше, чем вся та шелуха людей, с которыми демону приходилось иметь дело. Иногда Криса ставили на место, заставляя пожалеть. Но это едва ли могло умолить его аппетит. Он слишком быстро учился на ошибках, каждую позиционируя как бесценный опыт. К тому же Кристофер не привык отступать. Если и идти - только вперед.  Он привык оправдывать надежды, ему нравилось соответствовать эталону идеала.  Особенно, если эти надежды возлагал на него отец.
К счастью, Кристоферу было чем заинтересовать демона ( спасибо еще одному полезному знакомству) настолько, что этот интерес превосходил какие-либо границы осторожности. Сантару лишь оставалось в мыслях кровожадно скалиться в немой ухмылке, с должным смирением на лице играя свою роль.
- Должен признать, мистер Клэйрк, до тех пор, пока ко мне не попали эти вещицы, я не был уверен, что ведьмы могут творить что-то большее, чем простые ритуалы со свечками. Что ж, кажется, я заблуждался, ведь в значении некоторых из этих вещей я не разобрался до сих пор. – В привычной для себя манере с легкой долей пренебрежения в голосе произнес Кристофер, как бы невзначай покручивая в руках небольшую золотую булавку. Может она и правда приносила удачу?
Противный ветер застыл около часа назад, затаив дыхание. Он словно замер, чтобы с лукавым прищуром взглянуть  исподтишка на пару мужчин, подходящих к старой заброшенной церкви. Большое и старое, в классическом английском стиле здание. На каменных  стенах и крыше сплошь и рядом виднелась плесень. Окна без рам и стекол, словно пустые глазницы истлевшего трупа, пронизывающие серой недоброжелательностью. Казалось, этому месту не нужны гости. Нежданные - тем более. Отвратительное ощущение.  Кристофер не был из тех, кто с радостью лезет в заброшенные дома, замки или гробницы, но спорить с отцом он не привык, тот всегда знал, как лучше. И если местом действия он выбрал церковь – что ж, пусть так и будет.
- Занятное место, не правда ли? Дома хранить все эти вещи было бы верх глупости, сюда же никто не сунется. Люди боятся подобных мест, постоянно слышат  странные звуки, голоса, стук, жуткое завывание ветра. Благодаря живому людскому воображению такие здания обрастают массой городских легенд. Вы же наверняка слышали тысячу из них: про мертвую женщину, которая ищет своего мужа, про то, что ночью слышатся хрипы якобы молодой девушки, пытающейся покончить с собой или про злого старика, который заманивает ничего не подозревающих путников в ловушку. - Уголок губы дернулся вверх. – Надеюсь, вы, мистер Клэйрк, не из тех, кто верит во все эти слухи. – В насмешливом тоне произнес Кристофер, делая шаг внутрь здания, жестом приглашая демона проследовать за ним. И пускай у него все оставались силы сохранять на лице маску спокойствия, в солнечном сплетении кто-то явно то и дело  задевал упругие струны волнения. Лишь бы все не сорвалось в последний момент. Сантар просто не имеет права на провал. Не в этой ситуации.

Отредактировано Christopher Santar (22 января, 2019г. 13:13:42)

Люди привыкают ко всему: к постоянным туманам, непогоде, сырости, даже странностям - они переходят в статус обыденностей и уже не притягивают взгляд. Со временем людей все сложнее и сложнее удивить, как и демонов, живущих среди них. Впрочем, иногда это правда удается, вот только черт знает, к чему могут привести подобные сюрпризы.
Кристофер выдыхает беззвучно втягивает воздух носом, пыльный и спертый, как часто бывает в нежилых помещениях. Он нервничает. Нервничает и знает это. Это заметно, если знать его хорошо. Даже лучше - слишком хорошо. К счастью, способность брать верх над эмоциями редко изменяла мужчине, сегодняшний день не был исключением.
- Помните, мистер Клэйрк, в одном из наших разговоров я упомянул, что вы, демоны, живя среди людей, умудрились перенять просты человеческие привычки, например любопытство или… доверие. – Кристофер медленно повернул голову, сердце забилось чуть быстрее, но не из-за страха, а от мрачного торжества, когда ледяной взгляд встретился с живым. И пусть Кристоф уже который год пытается стереть эти глаза из памяти, как сжирает прилив следы на песке, они снова и снова обращаются к нему. Как и сейчас.
Тонкое голубое сияние на миг прерывает их разговор, едва ли оно могло бороться с густой темнотой, такой же насыщенной как завар спертого воздуха. Серебро хрустального света лишь робко коснулось уже силуэтов прежде, чем уступить место теням. Это отец, да и не нужно быть предсказателем, чтобы вычислить без особого труда, кто еще способен на подобное.
-Все… - облачко пара слетает с его губ, как ласточка - устремляется навстречу темноте, которая жадно заглатывает его, будто морское чудище, - … В порядке? – Интересуется он и, получив утвердительный кивок, зажигает свечи, проглатывая склизкое волнение, прокатившееся по горлу кубиком льда. От обмена любезностями его на миг отвлекает тихий шелест над головой. Кристоф медленно поднял глаза, невольно цепляясь взглядом за тройку распятий, спущенных с потрепанного временем потолка на грубой бечевке или цепи. Они со скрипом раскачивались, постанывая в тишине.
Когда последняя свеча, наконец, загорается теплым светом, Кристофер вновь обращает взгляд на Гидеона. Чужой голос звучит отстранено и холодно, пуская по позвоночнику гонку озябших мурашек. Это несколько возвращает к реальности, заставляя осознать в некоторой степени свою нервозность и чуть погасить ее, сосредоточившись на чужой: Сантар не верил в спокойствие демона, хотя то и было написано на его лице.
- Боюсь, что в подобной ситуации наши шансы получить правду немного больше, чем у вас в лавке.- С насмешливым презрением произнес Кристофер. – Вы никогда не были глупы, мистер Клэйрк, даже, когда не особо понимали о чем идет речь. А сейчас, неужели у вас совсем нет предположений, догадок? В конце- концов, не вы ли сетовали, что из-за не самых умных ваших коллег люди имеют о демонах неприятное мнение? – Кристофер криво усмехается, он сомневается, что выбранная тактика отца дать демону шанс на добровольное признание подействует. Пойманный в капкан хищник никогда не станет сотрудничать с человеком, строя из себя ручного зверька, он будет лишь рычать, а после попытается перегрызть тебе горло, как только ему выпадет хоть малейшая возможность. Но все же..
-Что ж,  у вас есть шанс доказать нам обратное. Вы ведь уже знаете ответ. Так скажите нам сами по какой причине мы собрались сегодня здесь? - последние слова прозвучали на октаву ниже. Кристофер не хотел нагнетать, а лишь напомнить о том, кто правит парадом.  По крайней мере пока.
-В конце-концов, нам тоже хотелось бы как можно быстрее с этим закончить.
"И уйти отсюда живыми и здоровыми".

Отредактировано Christopher Santar (4 февраля, 2019г. 22:05:30)

Утка с утенком - вот как выглядели Сантары. Правда у утки вряд ли есть такое количество клыков и щупалец, как у Сантара старшего. Темные и склизкие они обвивали душу мужчины, портя ее и делая из бриллианта треснутую стекляшку которую и даром то никто не возьмет. Опасности культиста это не умоляло. Гидеон раз за раз всматривался в глаза и ауру настоящего своего врага и Кристоф сейчас только мешал рассмотреть то самое, в Роланде, нащупать момент за который его отца можно было поддеть и повесить словно селезня после удачно охоты. Да когда же заткнется этот малчишка! Удавиться своим ничтожеством и жалкими попытками играть по взрослому, по крупному, как играл его отец. Эти нелепые попытки вызывали сейчас в демоне не снисходительную насмешку, а тупое раздражение мелькнувшее на пару мгновений в глазах. [icon]http://s5.uploads.ru/7dqWe.jpg[/icon]
- Вы выворачиваете мои слова, лорд Сантар младший. Я говорил не о глупости как таковой, а о неправильном поведении в мире людей. Что же до предположений у меня их слишком много, поэтому я хочу послушать вашу версию событий. - вернув самообладание проговорил демон - Быть может это дело касается вашего друга? Тогда я не понимаю вашей злости, он шпионил за вашей семьей, собирался предать вас, я помог вывести его на чистую воду, а взамен от вас получаю лишь упреки. Вы ведь помните, что не я его убил, а он сам нажал на курок в тот роковой вечер? - демон нажал на больное, на ту рану которая кровоточила при даже самом легком качании. Просто так, из злого умысла и желания сделать как можно больнее. за что цепляются эти жалкие люди? За семью? Он уничтожит ее. Раздавит их жизни. Превратит в ад. Что могут эти люди сделать? задержать тут его  на вечно? Да это смешно! Убить? Он не пожалеет своих душ, чтобы выбраться из гиены огненной обратно и растоптать их, стереть в пыль. Вывернуть морально наизнанку.
Несмотря на ненависть бурлящую внутри, демон чувствовал страх, чувствовал как щупальца тянуться от души культиста к нему, желая сжать, раздавить, сделать больно. Но этот страх мистер Клэйрк давил в себе, как давил человечность Сантар старший. Ведь для получения такой силы нужно принести в жертву не меньшее. И как бы сейчас своим могуществом не кичился старший Сантар, как бы не упивался им, он не получит от демона ни единой крохи. Оооо, нет. Гидеон не скажет ему ничего полезного, даже если они вдвоем проведут тут две вечности.
Однако удивления демон не скрывал, слыша за что его заточили тут.
- Что, простите? Вы действительно полагаете, Роланд, позвольте вас называть так, что я знаю всех ведьм в Лондоне? - демон рассмеялся хрипло и этот смех напоминал карканье ворона - Вы переоцениваете нас, дорогой друг. И о какой из дочерей идет речь? Аленари? Мои руки еще не добрались до этой девушки, которой стоило родиться мужчиной. Лили? Я уже несколько лет не приближаюсь к ней по условиям договора. Errare humanum est! - демон снова рассмеялся.  Злое веселье охватывала его душу. Он был грешен, он был воплощением греха, искуса, продолжением мысли своего покровителя, но несмотря на все злодейства которые он принес в этот мир судили его сегодня за то, чего он не совершал. это было столь нелепо, столь иронично и тонко, что своего злого веселья скрыть он не мог. Нутро его сейчас пронизывала злоба, гордыня, раздражение и страх. Эти чувства обвивали его душу словно щупальца кальмара и под их натиском "маска" его трескалась, показывая него настоящую суть. И суть эта, тьма, смотрела сейчас в глаза графу.
- А пока вы держите меня тут, пока abyssus abyssum invocat, кто-то там, за пределами старого храма плетет против вас сети, в которых вы уже увязли. Не тратьте время на меня, Сантар. Оглянитесь. Вот вам мой бесплатный совет. - демон наконец замолчал, переводя взгляд на огонь, от которого становилось не по себе.
- Полагаю я сказал вам уже больше, чем должен был. Больше, чем вам нужно - словно по щелчку. Будто кто-то щелкнул тумблером. Перед мужчинами снова стоял деловитый владелец антикварной лавки. Мистер Клэйрк достал из кармана жилета золотой брегет и щелкнул крышкой смотря на время.
- Если мы разойдемся сейчас, то еще успеем до темноты вернуться в город.

Отредактировано Gideon Clarek (11 марта, 2019г. 11:14:08)

Темнота давила. Кристофер зажмурился, сосредоточенно хмурясь. Что за измена? Почему он так волнуется и отчего его бросает в холодный пот? Мелкая дрожь изредка проходила по позвоночнику, заставляя поежиться. Казалось ,что они делают что-то не так, неправильно, бесконечно долго ищут дорогу, а найдя ее, сбиваются вновь, оседая в пыль, иначе почему демон стоит с таким видом, будто его совершенно не волнует, что с ним могут сделать здесь и сейчас. Хватает ли ему вообще фантазии, чтобы представить варианты? Кристоферу, например, нет.
Крис молчал, выжидая. Он одновременно знал чего ждал и в тоже время - нет. Он всегда ждал ответа, потому что если его не последует - какой смысл всего этого? Сантар молчал, с его стороны и так было сказано много, а со стороны Гидеона, хоть он и говорил, но этого было крайне мало.
«Я не скажу вам ничего.»  Сантару странно, он ощущает разочарование. В душе он надеялся, что демон будет более благоразумен и до всего этого не дойдет. Кристофер не любил подобные допросы, еще будучи в Индии. Не любил, но принимал как должное.
Что за… — вопрос в голове, но с губ не срывается - белое пламя резко поднимается вверх, и Кристофер чисто машинально отступает назад. Первые пару секунд он не чувствует ничего, кроме удивления, а потом подступающий холод, кажется проникает под подушечки пальцев, забирается в жилы, с током крови проходит по всему телу, с каждым стуком сердца расползается все дальше. Закрыв глаза, Кристофер слышит в груди испуганное сердце, бившееся в унисон с болезненным криком демона.
Ему хочется, чтобы все это прекратилось, чтобы лучи света согрели кожу, а еще ему ужасно хочется кинуться к отцу и убедиться, что все это действие не причинило вреда самому Роланду. Но пересечь черту Кристоф пока не решается, вмешательство в чужой ритуал - всегда плохая идея.
Его словно парализует, когда все прекращается и демон начинает говорить каждым своим хриплым словом врезаясь в сознание Кристофера. Мысли лихорадочно скачут, словно стая блох, устроившие удачный пир. Он тщетно старается унять бешеное сердце, чувствуя, как где-то в груди сжимается тугим комом незатихающее беспокойство. Пожирает эта тварь? Что происходит? О чем говорит этот демон? Что ты призвал, папа? Какова цена этого ритуала? -  Вопросы вихрем проносятся в сознании, но ничего из этого не срывается с языка – как на зло сейчас было не самое подходящее время требовать ответы у отца, предоставляя демону шанс прийти в себя
- Отец, -  неуверенным полушепотом позвал Кристоф, осторожно, словно боясь реакции, легонько прикасаясь к плечу родителя. Казалось, голос наполнял жизнью помещение. – Ты уверен? –Уверен в том, что делаешь? Уверен, что все под контролем? Уверен, что это того  стоит? Уверен, что все не закончится плачевно? Уверен, что не хочешь оставить эту затею и уйти? И еще тысяча возможных «уверен» – Кристофер не уточнил, он лишь одарил отца взглядом, в котором удивительной диффузией смешивались растерянность, беспокойство и непонимание.

Демон держался на ногах, хоть они предательски подрагивали, а трость впервые за свое существование приняла на себя почти вес демонического тела. Глупая кукла была слишком похожа на человеческие тела. Бессмысленно хрупкие и слабые. Зло выедало огнем внутри, а огонь снаружи причинял боль при одном взгляде, хоть и не окутывал больше тело. Он злым псом скалился на демона и впервые за столько лет мистер Клэйрк чувствовал себя практически бродяжкой, которого травят в переулке. Это ощущение настолько ему не понравилось, что Демон нарочито расправил плечи попытался придать своей позе стойкости и уверенности. [icon]http://s5.uploads.ru/7dqWe.jpg[/icon]
Лор, удивительно глупый и не далекий, насмехался над ним хотя сам не был в состоянии понять с чем играет. Словно ребенок запустивший руки в змеиный клубок, он пугал им настоящих взрослых даже не думая, что часы его истекают и яд скоро убьет. Гидеон снова рассмеялся над словами Роланда, над фразами столь глупыми и невозможными. 
- Вы даже не знаете КТО мой покровитель. Он раздавил бы вас как мушку, выпил жизнь и оставил только сухую оболочку. Вы не знаете, какой силе объявили войну. Вы дурак, Роланд, непроходимый дурак который погубил всю свою семью. Ваши дети заключают со мной контракты. Ваши подчиненные мрут по нашей воле. А ваш разум сожрет ваш же союзник. Вы глупый ребенок играющий с тем, что вас скоро убьет. И тогда я с удовольствием сожру души ваших детей и драгоценной доченьки, которую ты не сможешь защитить! - зло выплюнул демон. Ненависть, вся та что плескалась в демоне вылилась в его словах. Он не просто угрожал, он знал что так и будет. Он хотел чтобы все сложилось именно так. Он знал, что сейчас будет боль и он был готов вытерпеть ее, лишь бы притворить сказанное в жизнь. Но демон не подозревал насколько сильна будет она...

Отредактировано Gideon Clarek (11 марта, 2019г. 11:13:47)

Полтора часа до этих событий...
Хрустальный стакан выпал из рук, разлетевшись на множество осколков.
- Леди Сантар!
Лили бездвижно смотрела на осколки, блестящие маленькие искорки разбитого стекла. Разбитого пола...
- Миледи, вам дурно, присядьте.
Лили медленно подняла глаза и увидела себя в зеркало, бледную, ошарашенную, с перекошенным от страха лицом, замершую в сером безмолвии гостиной. Дейзи подхватила её под локоть и почти уволокла до кресла в углу, а девушка всё не могла оторвать взгляд от зеркала, будто бы сквозь него на неё смотрел другой человек, и пытался что-то сказать. Но она не слышала.
В ушах до сих пор был странный, жуткий, потусторонний гул, кожу будто бы касалось зловещее белое пламя, а перед глазами... перед глазами...
Лили часто и тяжело задышала, нервно дёрнув ворот платья.
- Дейзи, - почти сипящим голосом спросила она, - Дейзи, где отец и брат?
- Передо мной не отчитываются, миледи, - несчастная, замученная ситуацией горничная торопливо пошла открывать окна. Они все здесь исстрадались в этой доме... В жутком доме...
"Это была церковь..."
- Дейзи!... - получилось резко, совершенно непривычно резко для Лили и она приложила ладонь к груди, прося своё обезумевшее сердце биться ровнее. - Дейзи, - мягче проговорила она,- Я знаю, вы слуги всегда что-то обсуждаете за столом на цокольных этажах и ничуть не порицаю этого. Перед тобой, конечно, не отчитываются, но прошу, ты могла что-то слышать! Конюх, камердинер моего брата, кто-то должен был что-то слышать!
- Тише-тише, миледи, вам нельзя волноваться. Посмотрите, у вас совершенно холодные руки, - девушка взяла в свои руки маленькие бледные кисти, которые и правда были лишь чуть теплее тех, что у покойника и мелко тряслись. - Я... я не знаю точно. Его сиятельство и виконт Кристофер уехали около часа назад. Кучер вернулся вскоре, я только знаю, что они вышли в разных местах, ваш батюшка имел при себе чемодан и не взял слуг. Вам нехорошо? Мы можем послать мальчишек поискать их по городу...
"Нехорошо... ужасно... как тогда", - зрачки Лили всё тряслись, во внутренней лихорадке, ужасе! Как много совпадений! Не может ли это быть, что её обманывают ведьмы? Но она видела... она уверена, что видела...
Лили сжала подлокотники стула и снова уставилась в зеркало, но перед мысленным взором встало всё утро.
Девушка проснулась с ужасно тягостным ощущением. Оно заполняло её естество, как болезнь. Оно мешало видеть краски, душило, но не давало понять, что оно есть. Пол дня пролежав в кровати, она едва уговорила себя сменить утреннее платье на дневное, и попросила принести ей успокоительные капли. Всё что хотелось - забыться сном. Будто бы спасаясь от панического, ужасного чувства надвигающейся угрозы. Она не успела даже притронутся к принесённому хрустальному стакану. Дурнота. подступавшая к ней мягко и неумолимо, от кончиков пальцев до головы, будто бы яд укусившей змеи, захлестнула её полностью. И взглянув круги на воде в стакане, Лили увидела...
...Старая, явно заброшенная церковь была охвачена хаосом. Лицо отца, искажённое злобой и жутким мерцанием круга, лицо страшнее любого, которое ей пока довелось видеть, направленно на демона. Того самого демона, разноглазого преследователя, о котором она рассказала отцу намедни! Демон, и сам в муках боли и гнева, корчится в круге, объятый пламенем и кричит, прежде чем огонь захватывает его, уничтожая. А потом церковь сотрясает удар... Пол трескется и с воплем негодования и отчаяния отец поворачивается к брату. Достаёт нож.
Бросок!
Слишком зло и быстро для простого человека!
Её отец кидается на собственного любимого сына, на свою опору, на наследника, и всё что было белым и горящим становится красным и текучим. От ударов. От крови...
И она не могла кричать, противится, предотвратить. Ужасное видение пришло, накрыло её как тайфун и схлынуло.
Из онемевшей руки выпал хрустальный стакан, разлетевшись на множество осколков.
Лили моргнула себе из зеркала, будто бы подтверждая, что она не ошиблась. Всё было именно так, и она видела, что видела. Как видела, что могло бы случится с братом в библиотеке, не повисни она на руке отца. Как видела себя, замершую перед зеркалом, и Дейзи, сжимавшую её локоть.
Гнетущая тревога схлынула с этим штормом, но теперь на место её пришла паника.
Лили резко поднялась со стула, со странным взглядом осматривая комнату.
- Миледи? - в нотках камеристки была та самая тревога, какая может быть у человека, чей подопечный дважды чуть не убил себя, и сейчас смотрел на мир как не в себе. У Лили сжалось сердце от понимания того, сколько всего придётся объяснять, как тщетны могут быть попытки уговорить людей просто поверить ей... Но она верила себе.
"Если это проделки ведьм... если всё это лишь для того, чтобы выманить меня на верную смерть... Чтож, уж лучше я умру глупой, чем останусь жить с мыслью о том, что это может случится", - сказала себе Лили, закусив губу в мрачной решимости.
- Дейзи, - непривычно чётким и твёрдым тоном заговорила леди Сантар, - будь добра, прямо сейчас приготовь мне шаль и муфту.
- Но миледи, вам нельзя....
- Мне нужно, Дейзи, доехать до настоятеля Микаэля. Сейчас же. И я не нарушу второго условия, я останусь под присмотром. Ты поедешь со мной, и я позволяю тебе сделать всё, что ты посчитаешь нужным, если действия мои будут безумны и вредоносны. А сейчас, принеси мне шаль.
Дейзи отошла к гардеробу, а Лили, украдкой выудив крестик из-под одежды, поцеловала его и прошептала: "Если я ошибаюсь, мама, позаботься о них, пока вы снова не будете вместе", - и убрала его назад к телу.

Сорок пять минут до этих событий...
Церковь Святого Михаила, по которой Лили успела соскучится за эти долгие недели, была всё также скромна, но уютна. Бежевая штукатурка и дерево, уют и тишина, будто бы церковь накрыла божья благодать и обняла в вечном объятии. Она была совсем не похожа на то ужасное пустое место, где в старом витраже было выбито лицо архангела, и на белое пламя падал такой же серый свет серого Лондонского неба.
Здесь было душевно...
И ужасная паника, нараставшая также, как доселе нарастала тревога, чуть-чуть ослабила хватку вокруг сердца. Лили сжала и разжала кулачок на груди, а потом решительно выпрыгнула из кареты с золотым солнцем на чёрном гербе.
- Мы скоро, не отъезжай, - сказала она кучеру, и тот только кивнул.
Только когда случается вот этот хаос, ты понимаешь, насколько слуги верны тебе. Насколько, на самом деле, расположены. Кучер Уотт не задал ни одного вопроса, хотя знал о приказе не выпускать миледи из дома. Возможно, в слугах проснулось странное бунтарство, или же их жалось была сильнее, но Лили покинула дом с минимальным сопротивлением. Поразившись тому, как нутро только повторяло: "правильно. Это давно надо было сделать". Либо, она просто искала знаки, как и любой человек, что идёт по сомнительному пути предчувствия.
Лили не вошла, а почти влетела в церковь. Её спешный "цок-цок-цок" меж рядов скамеек будил спавших там прихожан. Она прошла до кафедры и свернула к исповедальне, где кто-то тихо вещал что-то сидевшему за деревянной решёткой Микаэлю. Впервые нетерпение было в ней столь сильно, что она готова была прервать исповедь, но мимолётное малодушие ей удалось легко обуздать, сжав руки в муфте, Лили сделала шаг в сторону, отмеряя минуты по своему сердцу. Дейзи, всё ещё неуверенная в том, что происходит, тревожно осматривала лицо Лили. Обычно мягкое, даже будто бы чуть рассеянное, как у девочке, заплутавшей с братом в лесу, и очарованной красотой этого леса, сейчас оно было вдумчивым и твёрдым. Будто бы незаметные до этого резкие черты, скулы и нос, ломанные брови, стали острее и неподвижнее. Лили была вся собрана и её зрачки двигались, как-будто читали строчки невидимой книги.
Наконец, шторка исповедальни колыхнулась, выпуская средних лет женщину, и Лили метнулась туда, в маленькую каморку, где выказывают свои грехи. Ей так редко было, что сказать тут...
- Отец Микаэль, - нарушая традиции исповеди, напрямую обратилась Лили, - я прошу простить мне то, что нарушаю все сакральные традиции исповеди. Но вы должны выслушать меня. Выслушать и поверить, либо убедить меня, что то, что я видела, проделки ведьм. А если нет... помогите мне найти отца. Я боюсь, что он совершит что-то ужасное...
Текущие события...
Брусчатка под копытами лошади слилась в серую линию, кони иногда зло поводили губам по удилам или дёргали кожей, куда недавно приземлялась подгоняющая их плеть.
- Но! С дороги, с дороги! - прикрикивал Уотт. Все четверо лошадей неслись через кварталы Лондона с такой скоростью, что упаси создатель кто-то попался бы под карету Сантар.
Но даже так у Лили в голове звенело почти истерическое "мы опаздываем, мы можем опаздать!", - она сцепила руки на локтях с такой силой, что могла оставить самой себе синяки. На застывшем лице эмоций не было, они все полыхали в карих глазах, как пожарище. То самое, что охватывало душу с каждой секундой.
- Но!
- Держись Кристофер, держись, прошу тебя держись, будь осторожен, - шептала Лили одними губами, вместо молитвы.
Они поняли, что приехали ещё до того, как среди четырёх лошадей началась паника, и они вдруг остановились, не доехав до конца улицы. Лили просто увидела эту церковь, серую, заброшенную, жуткую. И белые огни в разбитых витражах.
- Тише! Тиша! Ах ты скотина! - закричал на козлах Уотт, когда звери истерично заржали, заплясав на месте и толкаясь в оглоблях. Карету зашатало.
- Мистер Уотт! Мистер Уотт остановите их, не подгоняте! - впервые подала голос Лили, открыв окошко на козлы. - Нам надо выйти, сейчас.
И не дожидась, пока карета окончательно успокоится, она спрыгнула на брусчатку, и побежала.
"Опаздываю, опаздываю, не должна опоздать!"
Муфта была отброшена в сторону, буквально мешавшая ей дышать завязка шляпки - тоже. Она была уже рядом, она слышала раздосадованный вопль отца, совсем как тогда... Совсем как тогда! Лили рванулась ещё быстрее, насколько вообще было возможно, от боли в лёгких всё почти скрутило, но она залетела в церковь с силой толкая двери обеими ладошками.
Там творился Ад.
Он предстал всем, кто спешно бежал за ней - Микаэлю и Дейзи, обеспокоенному Уотту. Ад клубящийся белым и чёрным, космически глубоким и холодным. Потусторонним, чужим, жутким, ломающим пол, как-будто чему-то, рвавшемуся сюда, было тесно в этой маленькой церквушке. Лопались витражи и их осколки осыпались, как песок.
Не увидь она этого Ада прежде, не ощущай этого жуткого пламени в своём видении, не случись его раньше, она бы остолбенела от страха. Она бы потеряла ту секунду, ту единственную секунду, не зная, что смотреть надо не на странные завихрения, ни на новое небо, открывшееся прямо внутри церкви, а вбок. На мужчину с ножом, что кинулся к Кристоферу. К своему сыну.
- ОТЕЦ НЕТ! - завопила Лили напрочь сбитым бегом голосом и ломанулась наперерез Роланду, толкая Кристофера вбок.

Иногда все идет не по плану. Просто потому что судьба любит делать все по-своему. Конечно, у нее есть любимчики - но их слишком мало, и даже им не всегда фортуна сверкает белоснежной, нежной улыбкой, благоволя во всех делах. В один момент могло показаться, что здесь находится кто-то еще. Ходит размеренным, тихим шагом, заставляя по позвоночнику скатиться капельке холодного пота, ощутив его присутствие, позволяя почувствовать истинный, животный страх.
Наблюдая за всем происходящим Кристофер ощутил страшное опустошение отчаяния. Прежде ему не приходилось такого испытывать, но это чувство ознаменовало осознание чего то страшного.
Мгновения тишины сплетаются в мертвую петлю вечности. Перед взрывом всегда очень тихо - некоторые поэтические личности назвали бы это затишьем перед бурей. Кристофер ранее не задумывался как он относится к тишине. Иногда она была слишком громкой. Иногда - тихой. Но сейчас, Сантар как никогда хотел услышать хоть какой-нибудь звук. Он не успел окликнуть отца: его голос заглушил шум разрушающегося храма... и мощная взрывная волна.
Это явно был не их день.
Не сегодня.
Но почему сейчас?
Слишком громко. Слишком быстро. Слишком неожиданно.
Он не слышит собственный вскрик. Первые пару секунд он даже не чувствует ничего, кроме удивления, и, возможно, досады, лишь интуитивно заслоняет голову руками, прячась от россыпи искр, опадающих прошлогодней листвой на плиты храма, а потом его просто откидывает в сторону, сбивая с ног.
Кристофер морщится - не болезненно, а с протестом - качнув головой. Шумно вздыхая, словно пытаясь отогнать дыханием наваждение беспомощности. Он какое-то время стеклянным взглядом наблюдает за размеренным движением тусклого свечения, которое неясно освещало последствия страшного погрома, удивленно моргает, пока не задается первым вопросом, из которого вырастает целая лестница очевидных вопросов.
Отец!
Мысль об отце оживила мужчину, родив в нем вескую мотивацию вскочить на ноги. Что эта дикая сила сделала с тем, кто пытался ей управлять?  От одной только мысли все внутри немедленно леденеет, холодеют руки, стопы, замирает пульс. Мир пошатывается. Скажите, что он жив, что с ним все в порядке, ранен, но только не мертв, нет, нет! Страх, кажется, душит любые зачатки остальных чувств, пока глаза наконец не замечают знакомый силуэт.
Он  стоит, он жив, он дышит - грудная клетка медленно вздымается вверх-вниз, Кристофер теряет  бдительность, захлебывается восторгом  и облегчением, они не совершили непоправимое, все не так плохо, это не конец. Это не конец…
- Пап… - Слова замирают на середине - ни туда, ни сюда, не разомкнуть рта более в членораздельном звуке. Глаза Кристофа встречаются с отцовскими, и в последних горит  чистая злость, которую нельзя ни с чем перепутать. В этом взгляде сквозит древняя, как вселенная пустота, не выражающая ничего, кроме ярости. Подобно бездушным взглядам созданий, чье нутро не коснется тревога, боль или любовь.
Несколько мгновений Кристофер будто зачарованный наблюдает за тем как теплый свет скользит по лезвию стилета, направленного на него, вызывая мурашки и легкую панику. На лице отразилась буря эмоций, бурлящая глубоко внутри. Та нестабильность мимики, что можно было наблюдать, явно была проявлением глубокого замешательства. Впервые в жизни Кристофер оказался пленником обстоятельств, абсолютно беззащитным перед  ситуацией, он даже не представлял, что ЭТО вообще может произойти в реальности.
Оцепенение спадает лишь в последний момент. Когда уже поздно, кажется, бежать, когда в его бок что-то врезается, сталкивая с линии поражения. Неожиданно откуда-то появляются силы – подступающее осознание активирует резервы, которые ранее были недоступны, она подстегивает и заставляет действовать. Его тело берет управление на себя, первобытный инстинкт жизни стоит у руля. 
Ему ничего не остается, как слепо защищаться, в тот самый момент собравшаяся волна непонимания и скопившейся злости наконец возвышается над остальными чувствами. Кристофер позволяет отцу наступить ближе, чтобы тут же перехватить чужое запястье, вывернуть его в обратную сторону и резко дернуть на себя. Четкий, резкий удар свободной рукой приходится куда-то в район печени - ощущения от него однозначно болезненные, но Кристофер даже не уверен, чувствует ли сейчас отец что-то в том числе боль. Еще один удар, чисто для профилактики. Он подсознательно щадит, бьет в полсилы, а после отталкивает отца от себя в сторону внезапно появившейся мужской фигуры. В душе поднимается буря, переворачивая все с ног на голову, нутро буквально кричит, что все происходящее неправильно. Кристоферу и самому хочется вскричать, достучаться до чужого ума, остановить за шаг до свершения глупости, но звуки вновь застревают в глотке, когда до усталого пораженного сознания, наконец, доходит кто столкнул его с линии поражения.
- Лили… - Слова вылетают на выдохе и он притягивает ее к себе, закрывая спиной, словно она опять девятилетняя девочка в мире, полным опасности. В голове снова кружится рой вопросов. Что она здесь делает? Как сюда попала? Что это за человек с ней? Но с губ срывается лишь один: - Ты.. Ты в порядке?

Отредактировано Christopher Santar (8 марта, 2019г. 23:35:00)

Когда людям сообщают плохие известия, их сознание, как правило, всячески пытается смягчить полученный моральный удар, оно придумает отговорки и строит всевозможные доводы и предположения, согласно которым, эти плохие известия приобретут не такой уж плохой оттенок. Людям тогда станет чуточку легче, они поверят, что все еще может быть хорошо, что еще не все потеряно. К сожалению, в данном случае как бы не хотел Микаэль убедить себя в чем-то подобном, он понимал насколько страшна и ужасна сложившаяся ситуация. Происходящее здесь сейчас можно было бы описать полнейшим безумием, и так оно, наверное, и выглядит для тех, кто никогда прежде не сталкивался с зловещей мистической стороной мира.
На деревянном полу горела и искрилась гексаграмма, вся небольшая старенькая церквушка, казалась, ходила ходуном от бушующей в ней энергии, стекол и витражей в ней уже не было – всех их выбило, хлипенькие двери грохотали, закрываясь и открываясь без остановки. Саму церковь наполняли крики и испуганные голоса. Потасовка между мужчинами происходила недолго, а когда граф Бэкингем оступился, Микаэль не успел подхватить его.
Или… не захотел.
Туннон не захотел. Не хотел прикасаться к тому, чем сейчас являлся Роланд Сантар, позволив его телу безвольно упасть на деревянные скамейки и обмякнуть на них.
Церковь содрогнулась от новой волны энергии, древние символы на полу замерцали чуть ярче, находиться здесь становилось опасней с каждой секундой. Но и оставлять все так было нельзя.
- Уходите отсюда… - Настоятель с трудом оторвал взгляд от мужчины, передернул плечами, почувствовав каждой клеточкой своего тела, все эмоции Власти, находящегося сейчас далеко от места катастрофы. – Уходите!
Он крикнул, чтобы взоры людей устремились на него. Лилиан была в панике, в историке, в ужасе, ее брат, Кристофер, был ранен, и в эмоциональном состоянии далеко от сестры не ушел. Дейзи и Уотт не смотря на собственный страх находились рядом со своими хозяевами, придерживая их и помогая, поэтому Микаэль смотрел сейчас именно на них. Они смогу вывести Лилиан и Кристофера.
- Нет! Оставьте его! – Он пресек попытку кучера подойти к лорду. – Уходите вчетвером, быстрее! Ваш отец будет в порядке. – Микаэль, наконец, посмотрел на Сантаров, надеясь, что они поверят его словам больше, чем он сам. – Лили, доверьтесь мне… прошу.
Лишь когда позади мужчины раздался очередной громкий хлопок дверей, он позволил себе подойти к пылающей гексаграмме, внимательно разглядывая ее. Он аккуратно снял колоратку, расслабил ворот сутаны и засучил рукава.
Ты знаешь, мне потребуется бОльшая сила, чтобы справиться с этим…
Сделка есть сделка.
Ты волен забрать что-то взамен.
Что же… Раз так…

In nomine domini clauseruntque ostium

Болезненное бессилие буквально душило её, пока она переводила полный паники взгляд на творившийся в церкви хаос, отца. брата, Микаэля...
Где-то внутри была наивная вера, что ей будет достаточно ворваться и прекратить ужас видения, что достаточно будет крикнуть отцу и брату и ужас схлопнется, как и любой прерывающийся пробуждением кошмар. Но он продолжался, и продолжался, и продолжался под аккомпанемент трещащего по швам мира в тесной коробке церкви, едва державшей этот напор. Она была в шаге от того, чтобы потерять остатки той твёрдой воли, что привела её сюда.
Но тут Микаэль поймал её взгляд.
– Лили, доверьтесь мне… прошу.
Уверенный, спокойный, чистый, как утреннее небо. Она видела в глазах настоятеля то, что сейчас было действительно необходимо, чтобы найти под собой то твёрдое дно, от которого можно оттолкнуться. Микаэль знал, что дальше нужно делать, и как и всегда прежде, его спокойствие, его непоколебимость отражали то, что Лили хотела иметь в себе. И должна уже найти. И нашла. Лили молча кивнула, крепче сжала руку брата и повернулась к нему.
– Лили, ты правда ему веришь?
- Верю, Кристофер, - услышал ли он её в этом хаосе? Или только шевелились бледные губы? Не важно, она знала, что он прочитал это в её глазах, сейчас таких же твёрдых, как глаза Микаэля. Потому что он кивнул. Потому что послушал.
- Помогите ему.
Руки Дейзи и Уотта помогали им идти, прочь, за двери, по крошкам стен, засыпавшим пол церкви, но все мысли Лили были у неё за спиной, пока их не отрезала дверь. Тяжёлым глухим ударом запечатав отца с Микаэлем там. И хоть шум и хаос разрушения никуда не делись, Лили будто бы очнулась из забытия прошедшего ужаса и, сглотнув кислую слюну, она доверила одну шестую своего сердца Микаэлю, молясь о том, чтобы всё удалось. Чтобы удар был не сильный. Чтобы отец... вернулся к ним. А другая шестая сейчас была в её собственных руках.
- Наша карета, - коротко сказала она брату, утягивая его по мощёной дороге от церкви. Лошади всё ещё не хотели приближаться к ужасному месту, приплясывая, но не в силах убежать, поскольку Уотт накинул длинную узду на ближайший фонарь. - Пойдём, мне надо посмотреть твою рану...
Лили шла и невольно слушала всё, что доносилось из церкви. Звуки молитвы, спорящей по громкости с хаосом.
Когда Уотт чуть-чуть угомонил лошадей, так чтобы Сантары могли сесть внутрь и карета не качалась, Лили устроилась напротив брата, коротко сказав Дейзи: "Сними лампу с кареты, мне нужен свет", - нагнулась к пятну, расползавшемуся по одежде Кристофера. Сглотнув подступившую панику, она расстегнула его жилет и чуть-чуть выдохнула. Ранение было чуть пониже рёбер, над печенью, но оно было сильно сбоку, скорее всего задев только мышцы.
- Тебя надо перевязать, - голос девушки всё ещё был столь же чёткий, сколь и бесцветный. Она будто бы заперла все эмоции в шкатулку, и просто делала всё, что могла, всё, что считала нужным, всё... лишь бы что-то делать. И только глаза, то и дело возвращавшиеся к закрытым дверям церкви говорили о том, как рвётся её нутро на части. Она была не похожа на себя сейчас, но очень похожа на Сантаров. Такими, какими их все привыкли знать.

"Он бы никогда… ", - Лили закусила губу, слыша те слова, что так часто, день ото дня, месяц от месяца повторяла себе, прежде чем увидеть и испугаться по-настоящему. Это было в июне, и в непривычно жарком лондонском дне она выводила индийскими чернилами письма братьям и сестре о том, что "никогда", похоже, уже случилось. Что она боится за отца, который стал опасен для себя... и окружающих. Но потом сестра пропала и все эти невзгоды и тревожные письма показались тревожной, но мелочью. С которой можно справится. До того дня в библиотеке.
- Он уже, - тихо ответила Лили. - Кристофер, он уже давно стал не таким, каким был. Но я не хочу думать, что безвозвратно, и ты не думай так, слышишь? - Лили подняла взгляд и сжала его руку, ловя рассеянное шоком внимание, - Это наш отец я верю, что в глубине это всё ещё он. Но с ним что-то случилось. Уже давно. Он стал меняться после переезда в Лондон. Черствел изо дня в день, будто бы какая-то ржавчина разъедала его душу... - Лили заметила, как на следующей фразе лицо брата становится совсем бледным и каким-то... беспомощным. О... она видела такой рассеянно отчаянный взгляд. Он так часто бывал у тяжелобольных людей, у раненных и у всех, кто уверен, что скоро может умереть, или кто действительно... - Кристофер, Кристофер, держись, слышишь?! - Лили и сама почувствовала эту заразную панику, хотя рациональная её часть и знала, что рана не смертельна, но взгляд, этот внезапно такой беспомощный взгляд человека, что собрал в себя всю уверенность их рода напугал её опять, будто бы эмоции на это ещё остались. Поймав его лицо в холодные ладони она стала уговаривать, - Всё будет хорошо, слышишь? Всё будет нормально, мы должны в это верить. Поверь, то, чего не должно было случится уже не случилось.
Брат будто бы взял себя в руки, и Лили снова заставила себя, сглотнув, вернутся к ране. У неё с собой не было ничего. Ничего действительно полезного, только большой батистовый платок, который Дейзи просто автоматом клала в потайной карман пальто Лили, куда бы та не шла. Именно его Лили и прижала к ровной полоске раны, видя как быстро багровое пятно пропитывает вышивку инициалов и букву "С".
"Не смотри", - мысленно воскликнула себе девушка, и заставила себя отвести взгляд, суетливо вытягивая ленту из волос, чтобы пережать ей рану. "Его надо в больницу... Сейчас же надо в больницу. И отца тоже надо...", - опять глаза беспомощно и отчаянно глянули на церковь, где ещё шла невидимая битва. Она не может уехать без него. Просто не может...
- Как ты вообще здесь оказалась? - голос Кристофера, хриплый и сухой, донёсся на до неё, возвращая в реальность, и Лили торопливее затеребила стянутые локоны, доставая ленту.
- Я... я это увидела. То что вы сделали. То, что могло случится... Это не первый раз, когда я увидела что будет. Так чётко, Кристофер, я видела это так чётко, будто уже стояла там. С вами. Я видела, как отец кинулся к тебе... - Лили сглотнула, привязывая к ране брата платок и довольно туго затягивая ленту через плечо и пояс, чтобы она не сползала. Но руки её дрожали и с каждой минутой всё больше, как-будто у неё кончались силы держать всё это в себе, - И я не знала где вы, вы никому ничего не сказали... Господи, как же я устала от ваших секретов! - воскликнула она, почувствовав горячее жжение в глазах, то, что предвещает прорвавшееся сквозь плотину отчаяние. Но со стороны церкви раздался странный звук, который нельзя было определить, но и не спутать. Там что-то поменялось, и невидимая битва преломилась в чью-то пользу. Лили вскинула голову, так и застыв с концом ленты, что собиралась завязать, в руках.

Наверное, это что-то, заложенное в человеческой природе – искать всему разумное оправдание, умело затирать то, что может быть… неприятно. Может травмировать. Организм не дурак и расценивает это как опасность, как то, что нужно или убрать, или изолировать. Поэтому Кристофер мотает головой, отчаянно пытаясь отгородиться от произошедшего. Сегодня был безумный день, который принес слишком много невозможного. Ему ужасно хочется, чтобы Лили перестала говорить, ибо с каждым ее словом дышать становится вся тяжелее и  вовсе не из-за пульсирующей боли, исходящей от раны.
Он немигающим взглядом смотрел на сестру, словно не замечая ничего остального вокруг. Уши заложил вакуум, и Кристофер с тошнотворным постоянством слушал, как стучит кровь в висках и в ужасе ссужаются зрачки, оставляя лишь мертвенно-бледный оттенок  на лице, а тело налилось предательской немощью.
Не правда. Не правда. Не правда!  Это не может быть правдой! Отец бы никогда не причинил боль ни одному из них.  Кристофер поднял окрававленную руку, расфокусированным взглядом уставившись на нее. Ладонь все еще ощущала фантомную пульсацию крови, которую рана отчаянно выплевывала несколько минут назад. Это же не правда… Неожиданно для себя  Сантар принялся вытирать руку о рубашку, почувствовав срочную необходимость избавиться от этого зрелища, словно бы он мог стереть из реальности все произошедшее. Но Лили явно была права. Она говорила это достаточно спокойно. Возможно, переболела. Так бывает, когда долго переживаешь, в итоге устаешь.
- Мы… Во всем разберемся. - Мужчина глубоко вздохнул, приложив все силы, чтобы взять себя наконец в руки. Кристофер не знал, что ответить. Он перманентно находит, что сказать лжи, но не всегда знает, что ответить правде. Такой откровенной и болезненной.
Кристофер любил отца. Он уважал его, и доверял так сильно, как не доверял ни одному другому человеку. Кристофер всю жизнь был уверен: Роланд всегда знает, что делает, младший Сантар даже не ставил под сомнения его решения, потому что это был его отец. И Кристоф гордился этим, только это не отменяло факта того, что действительно что-то происходит. Кристоф  помнил тот день в библиотеке, каждое сказанное Вальденом слово, каждый взгляд и историю о произошедшем до его прихода. Тогда он лишь отмахнулся,  найдя для аргументы в пользу отца, пытаясь найти разумное объяснение и убедить себя в несерьезности всего происходящего. Но сейчас отрицать что-то было практически невозможно.
- И часто с тобой случаются подобные ведения?  Кажется в этой семье секреты есть у всех. - Кристофер устало покачал головой, веки наливались тяжестью, но он отчаянно не хотел засыпать здесь. Время тянулось невыносимо медленно. Пока в одно мгновенье со стороны церкви не донесся звук, пробирающий до мурашек, а окна здания не начали мерцать. Их свет не разрезал темноту и не приносил успокоения, напротив, он лишь нагнетал тревожную атмосферу, творящуюся в округе. Наблюдая за этим, Кристофер успел отогнать пару гнетущих мыслей, которыми лучше было не загружать и без того измученное создание. Что там происходит? Как долго это еще продлиться? Что, если у Микаэля все выйдет из-под контроля?
Сердце пропустило удар, когда на дороге показались две человеческие фигуры.
- Помогите им ну же! – Резко окликнул Кристоф слуг, которые, словно завороженные смотрели на происходящее, так и застыв на месте. К счастью, два раза повторять не пришлось и те бросились к мужчинам, стремясь помочь им дойти.
- Все будет хорошо, слышишь? – Кристофер заглянул в глаза сестры, которая трясущимися руками все же затянула ленту на его теле до конца. – Давай, идем. – Он вылез из кареты вслед за Лили, облокотился на стену и вздрогнул, пару мгновений привыкая к смене положения. Он бы тоже бросился навстречу, но слабость от только что перевязанной раны все еще давала о себе знать, а к горлу подкатил неприятный ком. Дико хотелось пить, но облегчение - вот что на миг взяло верх над всеми остальными чувствами. Всего лишь на миг.
- Вы… вы в порядке? - Все, что сорвалось с его губ. Непроизвольно осевший звуками на землю единственный вопрос. А что он мог еще сказать? Поинтересоваться какого хрена здесь вообще происходит? Почему родной отец намеревался перерезать ему горло? Что, черт возьми, вытворял священник в церкви? - Но ничего из этого не срывается с языка. Кристофер задает лишь один вопрос и молчит, он смотрит куда угодно, только не на отца. Потому что вдруг обнаруживает, что не может найти в себе сил посмотреть в глаза, потому что боится того, что может в них прочитать, потому что не хочет случайно выбросить на поверхность свои чувства, которые его самого пугают своей противоречивостью.